Глава 5

Маркиза Троубридж осторожно воткнула иголку в рукав легкого муслинового платья.

– Тебе следует обращаться с лордом Килбурном полюбезнее, Феба. Я уверена: он вскоре сделает тебе предложение. Ты вполне можешь проявить свое расположение к нему уже сейчас, это будет вполне прилично.

Феба, разливавшая чай, в ответ скорчила недовольную гримаску. Мередит, увлеченная цветочным узором, который она вышивала на платьице своей дочери, не обратила на эти слова ни малейшего внимания.

Феба подумала, что ее сестра являет собой образец жены и матери. И это было не сиюминутное впечатление, Мередит и вправду стала образцом добродетели. Однако никто за пределами их тесного семейного круга и не догадывался, что под этой поразительной и совершенной внешностью добродетельной жены скрывается незаурядный талант финансиста. Мередит была не только преданной женой и матерью, но и активным помощником мужу в его многочисленных финансовых операциях.

Талант к подобного рода делам являлся характерной чертой всех членов семьи Кларингтонов. Граф, отец Фебы и Мередит, был талантливым математиком, успешно реализовавшим свои способности не только в научных исследованиях, но и на практике. Брат Энтони, виконт Оуксли, унаследовал талант отца. Он взял на себя управление торговой и промышленной империей Кларингтонов, дав графу возможность заниматься чистой наукой.

Даже мать Фебы, Лидия, леди Кларингтон, умела обращаться с цифрами. Однако она использовала свои таланты за карточным столом. Чаще всего она выигрывала, но иногда ей крупно не везло. В любом случае она старалась скрыть свою деятельность от мужа. Кларингтон был бы шокирован, узнав о пристрастии жены к азартным играм.

Феба, младшая в семье, до сих пор не выказывала талантов ни в области математики, ни в предпринимательстве. Ее семья давно пришла к выводу, что Феба не унаследовала семейного дара.

Все домашние нежно любили Фебу, но совершенно не понимали, как с ней обращаться. Она резко отличалась от всех членов семьи и приводила в недоумение родственников. Только графиня не удивлялась ее эксцентричности. Как говорится, в семье не без урода.

Феба все делала по-своему. В семье предпочитали рациональную логику, Феба же полагалась исключительно на интуицию. Они изучали биржевые сводки в «Джентльменз джорнэл» – Феба запоем читала романы. Она была безрассудной, в то время как другие предпочитали осторожность. Феба относилась ко всему с энтузиазмом – другие члены семьи были недоверчивы. Она постоянно увлекалась тем, что остальные считали неинтересным и не заслуживающим внимания. Но она была младшенькой.

И поэтому все, за исключением, пожалуй, одной только графини, старались позаботиться о ней и уберечь от беды. Ее отчаянные выходки с детства держали родных в постоянном страхе, особенно после несчастья, когда она угодила под колеса кареты и искалечила себе ногу.

Феба с обычным безрассудством бросилась к экипажу, пытаясь спасти из-под колес щенка. Щенок уцелел, а вот Феба пострадала.

Доктора, к своему прискорбию, вынуждены были сообщить графу Кларингтону, что его дочь никогда не сможет ходить. Семья пришла в отчаяние, все жалели бедняжку, все тряслись над ней, все были полны решимости навеки приковать восьмилетнюю Фебу к инвалидному креслу.

Феба оставалась верной себе, успешно сопротивлялась их стараниям сделать из нее пожизненного инвалида. Презрев предписания врачей, она тайком училась ходить. Первые неуверенные шаги отозвались жгучей болью. Только ее страстное желание подняться и снова начать ходить помогло ей победить болезнь. Но ее родные, к сожалению, так и не оправились от потрясения. Для них эта беда была лишь еще одним, пусть самым страшным, эпизодом в непрерывной череде несчастий, которые Феба навлекала на себя своим безрассудством и от которых во что бы то ни стало ее следовало уберечь.

– Но я вовсе не желаю, чтобы Килбурн делал мне предложение, – ответила Феба. Она пристроила ноги, обутые в домашние туфли, на низенькую скамеечку и слегка разминала левую ногу, побаливавшую после утренней верховой прогулки.

– Зато мы все очень хотим, чтобы он сделал тебе предложение. – Мередит сделала очередной стежок.

Она была всего на два года старше Фебы, но они были полной противоположностью друг другу и внешне, и по характеру. Как день и ночь. Мередит, голубоглазая блондинка, хрупкая, точно фарфоровая, была когда-то застенчивым и робким созданием, трепетавшим от стыда при одной только мысли о страстных объятиях в супружеской постели.

Когда ей впервые предстояло показаться в обществе, Мередит вполне серьезно поделилась с Фебой своей мечтой стать монахиней и таким образом избежать замужества. Феба сказала, что тоже согласилась бы принять монашество, но только в том случае, если придется жить в старинном, населенном призраками монастыре. В шестнадцать лет она готова была отречься от мира ради того, чтобы повстречать настоящее привидение.

«Хорошо, что Мередит не последовала своим религиозным наклонностям», – рассудила Феба. Замужество пошло ей на пользу. Мередит превратилась в бодрую, довольную жизнью женщину, обожаемую жену, маркизу Троубридж, счастливую мать троих здоровых ребятишек.

– Я говорю серьезно, Мередит. Я не собираюсь выходить замуж за Килбурна.

Мередит оторвалась от шитья, ее кристально-чистые глаза изумленно расширились.

– Господи, да о чем ты говоришь? Он четвертый по прямой линии. Он почти так же богат, как Троубридж. Во всяком случае, его состояние не уступает папиному. Мама просто в восторге от такой перспективы.

– Разумеется. – Феба отпила глоток чаю и мрачно уставилась на украшавший стену прекрасной работы гобелен с охотничьими сценами. – Ее бы это очень устроило. Еще один богатый зятек, у которого она одалживала бы деньги, когда ей изменит счастье в картах.

– Она же не может обратиться к папе, чтобы он оплатил ее долги чести. Он бы никогда не одобрил ее азартных увлечений. А у нас с тобой всех наших денег не хватит, чтобы покрыть один ее проигрыш. – Мередит вздохнула. – Если бы еще она не так часто играла в карты.

– Обычно она выигрывает.

– Да, но не всегда…

– Даже у самых опытных игроков бывает полоса невезения. – В отличие от Мередит Феба готова была посочувствовать матери. Ее собственное пристрастие к редким книгам с каждым днем требовало все больше денег.

Мередит нервно покусывала нижнюю губу.

– В прошлый раз Троубридж был немного рассержен, когда я попросила его выручить маму.

Феба печально улыбнулась:

– Поэтому-то мама и мечтает выдать меня замуж за Килбурна. Бедняга Килбурн, он не понимает, что его ждет. Возможно, мне лучше предупредить его о мамином пристрастии к картам до того, как он соберется сделать мне предложение.

– Ты с ума сошла!

Феба вздохнула:

– Я не теряю надежды, что мама с папой скоро оставят попытки выдать меня замуж. Все-таки у меня уже не тот возраст.

– Вздор. Тебе только двадцать четыре.

– Не будем лукавить, Мередит. Мне совсем немного осталось до двадцати пяти, и мы обе прекрасно понимаем, что если у меня до сих пор находятся женихи, то только благодаря моему приданому.

– Хорошо, но лорда Килбурна никак не назовешь охотником за приданым. Его поместья простираются от Хэмпшира до Корнуолла. У него нет ни малейшего резона жениться на тебе ради денег.

– Ха-ха. Что же тогда он крутится вокруг меня, если в этом сезоне появилось столько свеженьких красоток? – подозрительно спросила Феба.

Она представила себе Килбурна и принялась разбирать своего воображаемого жениха, пытаясь понять, почему он так ей не нравится.

Килбурн был высокого роста, держался прямо и с достоинством, глаза у него были серые, холодноватые, волосы русые. Она даже допускала, что он красив. Граф, безусловно, занимал видное положение в обществе и в глазах любой матери был желанной добычей. Однако он невыносимый зануда.

– Быть может, он питает к тебе чувства, Феба.

– Какие чувства? У нас нет ничего общего.

– Ты не права. – Мередит закончила вышивать розовый цветок, продернула в иголку зеленую нитку и занялась листочком. – Вы оба из хорошей семьи, вращаетесь в лучшем обществе, обладаете солидным состоянием. И следует сказать, по возрасту вы очень подходите друг другу.

Феба вздернула бровь:

– Ему уже за сорок.

– Вот именно. Самый подходящий возраст. Тебе нужен человек постарше, степенный и ответственный. Тот, кто сможет мудро руководить тобой. Не тебе объяснять, как часто твой импульсивный характер доводит нас всех до отчаяния. В один прекрасный день ты попадешь в такую страшную беду, откуда не сможешь выкарабкаться.

– Я прекрасно справлялась до сих пор.

Мередит обратила взор к потолку:

– Я не устаю благодарить за это Всевышнего.

– Да будет тебе, Мередит. В конце концов, я сама скоро помудрею. Если подумать, до сорока уже совсем немного. Если я продержусь до возраста Килбурна, тогда уж точно ничье руководство мне не понадобится.

Мередит пропустила мимо ушей шутку Фебы.

– Брак пойдет тебе на пользу, Феба. Тебе пора остепениться. И как ты можешь быть довольной своей жизнью? Слоняешься без дела да гоняешься за этими глупыми старыми книжками.

– А тебе не кажется, Мередит, – только честно, – что этот Килбурн какой-то холодный? Когда с ним разговариваешь, глаза у него совершенно пустые. Никаких теплых чувств. Понимаешь, что я имею в виду? И по-моему, он ничего не испытывает ко мне.

– Что за глупости ты говоришь? – Мередит слегка нахмурилась. – Лорд Килбурн вовсе не холоден, просто он держится с достоинством, как джентльмен, и знает, что уместно, а что нет. Ты понимала бы это лучше, если б читала поменьше романов.

Феба напряженно улыбнулась:

– Ты в самом деле так считаешь?

– Разумеется. Ты забиваешь себе голову всеми этими рыцарями, побеждающими драконов ради одной улыбки своей дамы! Просто смешно!

– Зато как интересно!

– Не вижу в этом ничего интересного! – возразила Мередит. – Эти старые легенды только вредят твоему и без того чересчур пылкому воображению – именно поэтому ты до сих пор не вышла замуж!

– Я выйду замуж только по любви, – тихо ответила Феба.

– Ты просто ничего не понимаешь. Любовь приходит потом. Возьми, например, нас с Троубриджем…

– Да, конечно, – согласилась Феба, – но это слишком рискованно. Я предпочитаю сначала убедиться, что меня любят и я готова ответить на эту любовь, прежде чем свяжу себя столь долговременными обязательствами, как замужество.

Мередит в отчаянии всплеснула руками:

– Ты не желаешь рисковать? Ты, наверное, шутишь? Я не знаю другой женщины, которая постоянно подвергается большему риску, чем ты!

– Я имела в виду только риск замужества, – возразила Феба.

– В браке с Килбурном нет никакого риска.

– Мередит…

– Да? – откликнулась Мередит, сделав очередной безупречный стежок.

– А ты когда-нибудь вспоминаешь ночь бегства с Габриэлем Баннером?

Рука Мередит дрогнула.

– Ой, я уколола палец! Дай мне носовой платок. Да быстрей же! Я испачкаю кровью платье.

Феба опустила чашку на стол и поднялась. Она протянула сестре платок:

– Сильно укололась?

– Ничего страшного. Так что ты говорила? – Мередит отложила шитье и перевязала палец платком.

– Я спросила, вспоминаешь ли ты когда-нибудь Габриэля Баннера. Он теперь стал графом Уальдом, как ты знаешь.

– Я слышала о его возвращении в Англию. – Мередит взяла свою чашку и сделала небольшой глоточек. – Что же касается твоего вопроса… я стараюсь никогда не вспоминать о той ужасной ночи. Я была просто дурочкой, маленькой неопытной дурочкой.

– Ты просила Габриэля спасти тебя от брака с Троубриджем. – Феба уселась на стул и снова пристроила ноги на скамеечку. Складки ярко-зеленого муслинового платья ниспадали до щиколоток. – Я прекрасно помню эту историю.

– Еще бы тебе не помнить, – сухо заметила Мередит. – Тебе все это так нравилось, ты воодушевляла меня и даже помогала связывать простыни, чтобы я могла спуститься из спальни через окно.

– Это было просто здорово! Когда Габриэль растворился в ночи, унося тебя прочь на быстром коне, я подумала, что это самый романтический миг в моей жизни.

– Это было просто ужасно! – вздохнула Мередит. – Слава Богу, Энтони вовремя спохватился и успел нас нагнать. Он был в страшной ярости, а я так обрадовалась, увидев его: за всю свою жизнь я не была так счастлива лицезреть нашего дорогого Энтони! Я, конечно, быстро опомнилась – едва мы успели выбраться из Лондона. Но Габриэль не уступал, поскольку твердо решился спасти меня от Троубриджа.

– Но ты же передумала?

Мередит покачала головой:

– Ты никогда не сталкивалась с Габриэлем, поэтому запомни: если он что вобьет себе в голову, его не переубедить. Я заклинала его вернуться, а он решил, что это просто девичьи страхи. Правда, его винить нельзя: я ведь была тогда просто пугливым маленьким воробышком. Странно, как вообще мне пришло в голову бежать с ним.

– Ты очень боялась этого брака.

Мередит снисходительно улыбнулась:

– Да, я была дурочкой. Троубридж самый прекрасный муж, о каком только может мечтать женщина. Но тогда я его совсем не знала. Мы раза два танцевали с ним, и я не испытывала ничего, кроме страха.

– И ты попросила Габриэля, чтобы он спас тебя?

– Да. – Мередит забавно сморщила носик. – К сожалению, его планы спасения отличались от моих собственных. Как только мы тронулись в путь, он сразу же объявил, что мы направляемся в Гретна-Грин и там поженимся. Разумеется, меня охватил неописуемый ужас. Я понятия не имела, что он намерен на мне жениться.

– На что же ты рассчитывала, когда просила его о помощи?

– Сама не знаю. Я хотела убежать, а для такого приключения Габриэль подходил как нельзя лучше. Казалось, только он один может справиться с такой задачей.

– Вот как, – отозвалась Феба. «Судя по всему, он очень изменился с тех пор, – мрачно подумала она, – он даже не смог справиться с разбойником в Сассексе». Хотя она должна была признать, это приключение по-прежнему волновало ее.