Глава 10
Дейнари

Ариан все жители Цезариона начинают проходить лет в пятнадцать. Это необходимо арианцам для полноценного существования, для гармонии развития, для сосуществования с окружающим миром. Единение с изначальной энергией нашей планеты позволяет нашим собственным силам сформироваться и развиваться правильно. Ведь излучение, которое способны продуцировать наши тела, может быть опасно, если его вовремя не подпитать и сбалансировать изначальной энергией нашей Праматери – величайшей изначальной материи, которую чтит наша раса. Можно отсрочить ариан… лет до восемнадцати. Но дальше – опасно. Вовремя не сбалансированное излучение наших тел начнет процесс саморазрушения. В первую очередь это опасно для сознания каждого арианца.

Я мало думала об этом, в силу случившихся в моей жизни обстоятельств, ариан воспринимался чем-то далеким и недостижимым. О доме я старалась не вспоминать, это сразу же наводило на мысли о близких, уничтоженных верпанами. Единственный, о ком я не забыла – это Дарг. Именно на призыве брата сосредоточилось все в моей душе, это единственное, что стало моим прошлым, настоящим и будущим… Ориентиром! Единственное, о чем я способна думать, помнить и осознавать. В остальном же… окровавленная рука Гринода странным образом подействовала на меня. Словно всколыхнула неведомый пласт силы, давно зревшей в душе. Силы, с каждым днем все более удушливой, сжимающей виски тисками, и заставляющий мир вокруг кружиться мириадами вспышек боли. Силы, что истощает меня, обессиливая с каждым днем! И тут… случился взрыв. Лопнул обруч, незримо сжимавший голову, ушла боль… На какое-то время полностью пропала чувствительность, я едва ли осознавала прикосновения метха, что навалился сверху. Даже вес его тела казался неощутимым в сравнении с мощью, последнее время давившей на меня боли. Закрыв глаза, я словно парила от внезапно накрывшего с головой ощущения легкости, свободы и… эйфории. «Отпустило…» Так хорошо и беззаботно мне было только в детстве… давным-давно. Это ощущение всегда жило во мне – очень глубоко внутри, в самой сердцевине моего сознания. И сейчас, под влиянием странной вспышки силы, вырвалось наружу, погрузив в сладостный туман безмятежности мой разум. Я вернулась в детство… там безопасно и хорошо! Перестав осознавать происходящее вокруг, впервые за многие и многие дни жуткого плена, я уснула по-настоящему. И меня не заботили ни ярость метха, ни угроза с его стороны, ни отсутствие возможности быть в безопасности на этом звездолете. Я нашла эту безопасность глубоко в себе, без остатка провалившись в нее, утратив всякую связь с настоящим… Проснулась с ощущением… мира в душе. Поднявшись с тонкой подстилки, отодвинула дверь, отделявшую мою крошечную территорию от пространства каюты Кирена. Метха – как и подсказывали мне слух и обоняние – не было. Тело ощущалось легким и воздушным – непривычно не моим. Собственная нагота не беспокоила – я просто не думала об этом. В голове роились самые разные мысли, но все они касались одного намерения – пошалить! Я твердо знала, что шалости и забавы всегда приносят много веселья… Практически заученными до автоматизма действиями я перемещалась по каюте, посетив купальню, и покушав. Еда обнаружилась на приметном месте – я не сомневалась, что ее оставили для меня. План шалости к моменту насыщения окончательно сформировался в моем сознании, а чувство сытости придало энергии и уверенности. Я с головой окунулась… в игру. Метнувшись к двери, отделявшей личную жилую территорию капитана от общественной части звездолета я уверенно пробежалась пальчиками по клавишам магнитного замка. Комбинация не стала секретом – сколько раз, затаившись в своей темной норе, я наблюдала за уходом своего хозяина… «Я все подпалю!» – Так развлекалась я когда-то, играя с младшим братом между огненными потоками Цезариона. – «Это всех позабавит». Дверь бесшумно сдвинулась, открывая мне проход наружу. Откинув за плечи прядки светлых, слегка отросших волос, я шагнула вперед. Обнаженных полукружий груди сразу коснулся прохладный ветерок – это работала система циркуляции воздуха метхского звездолета. Ступать босиком было неудобно. Этот корабль явно создавался не с учетом комфорта его экипажа, поэтому пол изобиловал острыми металлическими зазубринами и шероховатостями. Но я, ведомая своей задумкой, уверенно двигалась к цели – туда, где раздавались отрывистые и гортанные звуки, характерные и для языка четырехруких.

– Он недостоин права называться воином! – Шагнув в широкий проем помещения, где собралась, казалось, вся многочисленная команда метхского каботажного звездолета, я узнала высокий голос Гринода.

– Это мой корабль, – сухо и безразлично прозвучал в ответ голос Кирена. – Но я никого не держу. Если кто-то считает для себя недопустимым летать под моим командованием – можете катиться. Прямо сейчас!

– Без команды ты будешь возвращаться без добычи! – Судя по голосу, Гринода трясло от ярости и бессилия – остальные лишь глухо роптали, не решаясь откровенно выступить против капитана. – И лишишься дохода и репутации! Не думай, что пренебрежение мнением воинов на тебе не скажется. Я гарантирую – о твоем позоре узнают все!!! Если ты не одумаешься…

– Что ж… – безразлично протянул в ответ Кирен.

Но я, ведомая стихийным желанием помочь, как и всегда в случае каких-то проблем, предложила:

– Надо позвать Дарга, он сможет разобраться в проблеме, – вера в брата незыблема!

Но стоило мне заговорить, как словно сработал невидимый сигнал – тишина стала абсолютной. Все, кто находился в большом зале, стремительно обернулись в моем направлении. Изумление в их взглядах, стоило осознать факт моего присутствия, мгновенно сменилось отвращением… брезгливостью… злобой!

Я, удивившись ощущению необъяснимого недовольства, робко застыла на месте под прицелами множества взглядов.

– Вот она! – Взвыл Гринод.

Его рывку вперед помешали оказавшиеся на пути метхи и… так же метнувшийся вперед Кирен. Еще миг назад хранившее отпечаток неизменного спокойствия лицо моего хозяина на глазах преображалось. Вплотную ко мне, заставив испуганно вздрогнуть, он подскочил, немногим не пылая бешенством!

– Убогая!

Взревел так, что я в ужасе вжалась в стену позади.

– Извращенец! – Почти одновременно донесся вопль Гринода.

И вторящие ему голоса зарычали:

– Мерзость! Самка! Она отвратительна! Немедленно уберите это ничтожество отсюда.

– Убейте же ее! – В исступлении ненависти продолжал визжать Гринод откуда-то из-за спины моего ужасающего хозяина. – Только кровью мерзкой арианки можно излечить разум нашего собрата. Вернуть ему честь воина! Истинную пару и достойный жизненный путь!

Но совсем не всеобщее отвращение и призывы неадекватного от злобы метха испугали меня до оторопи. Затея с шалостью обернулась неожиданным исходом – мне совсем не стало весело.

Наоборот…

Нависнув надо мной, метх, словно отрезал своим мощным телом меня от всего мира. Пусть он не касался меня, но был так близко, что ощущение давления стало реальным – меня словно вжимало его гневом в металл позади.

А глаза…

За всю жизнь я не видела взгляд, настолько жестокий! Настолько холодный и… ненавидящий. Он обещал мне смерть?!

Ужас осознания – я совершила ошибку – и непонимания причин этого гнева, деморализовал совершенно. Губы непроизвольно задрожали, а из глаз, оставляя на щеках холодные дорожки, потекли слезы…

– Дарг! Дарг! Дарг! – Не понимая, что происходит, я мысленно молила брата вмешаться. Заступиться. Как всегда, помочь.

И только когда безмолвное бешенство метха нарушил рык, осознала, что шепчу имя брата вслух.

Все случилось мгновенно. Где-то рядом еще звучали призывы к моей смерти, запахи рвоты отравляли воздух, визг Гринода бил по ушам, а меня неведомой силой швырнуло об стену. Это одна из рук Кирена стиснула мое плечо в безжалостном захвате и швырнула в коридор.

Не успела я очнуться от удара, как тело вновь вскинули вверх, вынуждая подняться на ноги. И вновь швырнули… Новая волна боли пронзила правый бок – им я налетела на очередную переборку.

К моменту, когда метх закинул меня в свою каюту, тело превратилось в один большой ушиб. Я ощущала и кровь, сочившуюся из множества царапин. Страх – животный и безграничный – парализовал разум, я мало что понимала в происходящем. Только отчаянно хотела перестать бояться!

– Я убью тебя сам! – Кирен действительно кричал. Интонации его голоса поразили, заставив из последних сил отшатнуться к стене, ища хоть какое-то укрытие.

Свист клинков раздался рядом – я инстинктивно зажмурилась, толком и не понимая, откуда исходит угроза.

– Я больше н-не б-буду так играть, – сквозь рыдания, ладонью размазывая слезы по щекам, забубнила я, пытаясь снискать прощения. Знала, что так должно поступать, если провинишься. Пусть и не понимала сейчас, в чем моя вина?.. – Прости меня.

Клинки замерли по обе стороны шеи. По обнаженной груди скользнули отсеченные кончики волос. Дыхание замерло в груди – это я почувствовала прикосновение обжигающего холодом металла. Глаза испуганно уставились на лицо метха.

– Что-о?

Он в недоумении смотрел на меня. Сейчас в его взгляде я видела и… изумление.

Но тело, действуя привычно, ища спасения в этом мгновении заминки, рвануло вперед. Руки стиснули шею мужчины, а губы прижались к его щеке.

– П-прости м-меня, – трясясь от рыданий, вновь прошептала я. Хвост нервно метался из стороны в сторону.

В чем виновата?!

Мужчина замер, словно окаменев. Несколько пугающих секунд стоял неподвижно, прежде чем судорожно выдохнул, и я ощутила прикосновение его рук к моим плечам. Рывок – и вот я уже болтаюсь в воздухе, удерживаемая двумя конечностями метха. В другой паре его рук все так же сверкают клинки.

Глаза Кирена впились в мое лицо необъяснимым взглядом. Каким-то недоуменным. И… если до этого в них плескался гнев, то сейчас его плавно сменил… Что? Может быть голод?..

Снова рывок – и я в другом углу. Руки грубо, причиняя намеренную боль, вздернули вверх, прижав к стене. Откуда-то метх выдернул прочный ремень и, накинув его петлей на мои сведенные вместе запястья, затянул. Еще движение, и он отстранился. А я… повисла, едва доставая кончиками ступней пола, и запоздало осознавая случившееся.

Игнорируя мой потрясенный хрип, Кирен плавно скользнул к нише, где хранились его клинки. Отработанным до автоматизма движением вернул их на место и, не оборачиваясь, шагнул в купальню.

– Ты не одурачишь меня, ничтожество! – Сказал он это явно себе.