Глава четвертая
Неожиданности

Кин

Добыча заснула. Я терпеливо ждал момента, когда сердцебиение Трои чуть замедлится, сообщая, что организм перешел к фазе расслабления. В том, как жизненно важен телам сон и восстановление сил, я успел убедиться на примере собственной оболочки.

Сегодняшние нагрузки не прошли даром – ресурсы навязанного тела изрядно истощились. Но несоизмеримо в меньшей степени, чем у Трои. Оттого я замер, устроив ее рядом, как и в прошлый период сна.

«Отдых. Сейчас для всех», – пришла адресованная каждому мысль Орша, и в импровизированном лагере все изменилось – до сих пор сохранявшие активность немедленно выполнили указание собрата.

Среди нас не возникало разногласий. Не требовалось лишних пояснений, чтобы действовать предусмотрительно. Каждый осознавал своевременность приказа и рациональность выбранного темного периода суток планеты для восстановления функций оболочки.

Однако Орш, кажется, учел не все…

«Пленники, – послал я аналогичный сигнал. – Кто-то пусть будет рядом».

Не то чтобы их жизни значили для меня многое. Особенно сейчас, когда мы убедились, что легко сможем добыть пищу. Влияние ультразвука на соплеменников Трои оказалось столь интересным, но начинать утро с очередных криков, бездарно растеряв и эти жизни, я не планировал.

Неизменно анализируя реакции тела своей добычи и контролируя ее состояние, я погрузился в изучение окружающего нас пространства. Почему Трою и других пленников все только пугало? Всем нам было сложно понять их отношение к происходящему. Куда важнее казалось освоиться в этом мире, научиться взаимодействовать с ним.

Как и я, каждый из амиотов, внося свою лепту в общее дело, сейчас прислушивался и присматривался к ночному миру планеты, формируя в нашем совместном сознании максимально полную картину реальности.

На удивление, ночью звуков было больше, чем днем. Видимо, время беспросветной мглы ценилось местными обитателями куда выше, чем день, формируемый удушливым жаром голубого светила-гиганта или холодным светом его розового спутника-карлика, да еще и в сочетании с ультразвуком. Вероятно, подобные условия оставались экстремальными даже для приспособленных к жизни на планете существ. Теперь же, когда факторы изменились, став более благоприятными, активизировалось и все живое вокруг.

А его здесь оказалось немало.

Зрительными органами тела в наступившей темноте рассмотреть много не удавалось, лишь наши уши улавливали какофонию звуков – от тихого шелеста, который издавали желеобразные кристаллы, находящиеся рядом, до яростных криков какого-то подвижного существа вдали.

Привычным «взглядом» эдаити я опознавал куда больше. Используя имеющиеся возможности, позволил истинной сущности привычно прощупывать пространство вокруг поляны, осязая и формируя в сознании образы активизировавшихся подвижных организмов, порожденных миром планеты и пробужденных отсутствием освещения.

Длинных, выползающих из крошечных щелей в песке. Плоских, скользящих в воздушном потоке над нашими головами. Громоздких, бродящих по туфовой возвышенности, где мы добыли первую еду. Мелких, стремительно перемещающихся по кристаллическому лесу, в который нам предстоит углубиться уже завтра. Крошечных, навязчиво мельтешащих рядом с моим телом и… И с телом Трои, голова которой расслабленно обмякла на моей руке, и чем плотнее становилась темнота, тем кучнее обступали нас эти организмы. Их присутствие насторожило. Я не желал нарушать отдых своей добычи, но не знал, могут ли они стать для нее угрозой.

В своих подозрениях оказался прав – местная роящаяся живность действительно несла опасность. Почувствовал это, едва первое крошечное тельце, не испытывая ни малейших колебаний и не снижая скорости спикировало на меня и буквально вгрызлось в кожу в области плеча.

Мог ли я избежать соприкосновения? Мог, легко увернувшись, – скорость существа несоизмеримо уступала возможностям этого тела. И тем не менее позволил себя укусить, желая проанализировать угрозу. Да и двигаться, беспокоя уснувшую Трою, не хотелось.

Тело среагировало, уплотняя покров, выталкивая ротовой аппарат существа и отбрасывая его крошечное тельце. Ощущение болезненности не впечатлило – эта оболочка способна вытерпеть большее, да и крошечная ранка немедленно затянулась. Однако что случится, если существо вопьется в куда более уязвимую и практически лишенную возможностей к восстановлению кожу моей добычи? А ведь их вокруг много – целый озлобленный и голодный рой, и крошечные хищники стремятся полакомиться нами.

«Плотоядные», – сделали тот же вывод собратья. Подобно мне присматриваясь к проявившему себя новшеству незнакомого мира, а мысль о питании, в нашем понимании, неразрывна с самим существованием.

Я рефлекторно выпустил свою бестелесную сущность, схватив те крохи энергии, что были запечатаны в приблизившемся тельце. Немного, но наш инстинкт потребителей еще более неумолим.

Первый укус словно стал сигналом, на нас устремились сотни существ, окружая меня и Трою.

«Насекомые? – донеслась ее вялая из-за сонливости мысль. – Пакость… Где репеллент? Надо включить систему вентилирования воздуха… Нет. Ой! Я же не на станции. Да и откуда там взяться комарам? – Она заерзала, пытаясь неловко отмахнуться, явно пробуждаясь, но пока путая сон с реальностью. – Спать невозможно, жужжат…»

Доставучие и кусачие мелкие хищники мешают моей добыче отдыхать?! Эта мысль стала приговором. Сам бы я не уделил возникшей угрозе столь пристального внимания, но их способность причинить вред Трое мне не понравилась. К тому же энергия лишней не будет. А с учетом количества мельтешащих рядом кусачих существ, решивших повторить судьбу первой жертвы, – вполне ощутимый глоток получится!

Быстро сообразил, что отслеживать каждый объект, уничтожая насекомых поодиночке, нерационально. Намного эффективнее выпить всех, кто в зоне поражения, разом. Истинная сущность эдаити незаметным в темноте фиолетовым облаком окутала тела – мое и моей добычи, с легкостью отбирая крохи жизненной силы у летающих существ. Безжизненные крошечные кусочки материи в тот же миг упали на землю.

«Высасывайте их разом», – поделился советом с собратьями.

«Риш нас не слышит. И вообще, похоже, не в состоянии даже кратковременно выйти за пределы оболочки. Он пытался, когда освоился. Не получилось», – пришло резонное замечание Орша.

«Муш, Тат и Лис тоже», – подтвердил Зом, который весь вечер налаживал контакт с оказавшимися в женских оболочках, но до сих пор не до конца осознавшими реальность.

Впрочем, мы и без напоминаний опознавали движения эдаити в «оглохших» телах, подобно Трое пытающихся отмахнуться. А если Орш прав… Получается, что женские организмы имеют куда больше ограничений и неприятных изъянов, чем мужские.

«Орш, возьми Риш на себя, – отреагировал я, позволяя позаботиться о безопасности тех, кто слабее. Теперь рядом с ними будут собратья, укрывающие защитным полем своей силы. – О других тоже побеспокойтесь. И еще о пленниках».

О последних вспомнил по инерции, все внимание было уже приковано к результату эксперимента. По сути, таковых оказалось два. Первый – от нас с Троей на равном ее росту расстоянии, не было ни единого летающего существа. Второй – я вновь столкнулся с крайне досадным ограничением: для истинной сути эдаити удалиться от тела-якоря на большее расстояние возможности не имелось.

«Короткий поводок», – улетела к собратьям образная ассоциация, которую я когда-то уловил в мыслях Трои.

«Мы привязаны к телам крепче, чем полагали, – несомненно, предпринимая аналогичную попытку, посетовал Орш. – Это может стать помехой».

«Значит, надо учитывать привязку в будущем. Все теперь у нас не так, как раньше, – напомнил я и приказал: – Расположиться еще ближе, не отдаляться. Все, кто на периметре, разделите контроль, распределитесь по времени, концентрируйтесь на любой приближающейся угрозе».

Мгновение, быстрое перемещение эдаити, ранее занявших не слишком удачные позиции, и вновь спокойствие и тишина, лишь изредка нарушаемая тонким звоном насекомых. Они подлетали, но не успевали прорваться через «заграждение» – всех, кто все еще не мог сладить с телом, и мужчин-пленных собратья окутали защитным полем силы, как я свою добычу.

Потребность оградить ее от любого дискомфорта ощущалась чем-то непреодолимым. Почему? Даже о собратьях, на которых всегда всецело полагался, размышлял меньше. Это из-за очевидной уязвимости Трои? Выпить ее уже не казалось мне значимым. Было ощущение, что результат не удовлетворит.

Но что мне тогда надо от добычи? Зачем трачу на нее свои ресурсы и время?

Внятных объяснений не находилось, в итоге утвердился в мысли, что ее ценность для меня в возможности получать информацию напрямую. Пусть женщина меньше меня разбиралась в окружавших процессах и с местными планетарными реалиями была незнакома, но ее знания о наших оболочках и материальных законах, довлеющих над ними, приносили пользу.

Этого же достаточно, чтобы пытаться сохранить ей жизнь?

Троя шумно вздохнула во сне и повернулась, устроившись щекой на моем предплечье. Ее кожа ощущалась такой гладкой и нежной в сравнении с моей… И снова уже знакомое мне отсутствие пространства между нашими телами!

Руку обдало жаром, а я не понял реакции оболочки – что спровоцировало локальное расширение сосудов и всплеск температуры? Через несколько ударов сердца осознал, что вдруг перестал дышать и продолжаю задерживать дыхание. Что за странные сбои? Могут ли они служить предвестием проблем с оболочкой?

Что-то подобное сегодня уже было! Когда мы добрались до этого места, и я опустил Трою с плеча на песок. Усевшись, она какое-то время приходила в себя, пока… Пока не уставилась на меня, и в ее мыслях не начался привычный уже хаос.

Обнаженка? Почему это слово столь сильно взволновало мою добычу?

В тот момент ее дыхание, в точности как у меня сейчас, замерло, а сердце резко ускорило ритм. Соотнеся направление взгляда Трои с шепотками пленников-мужчин, догадался – причина в моем теле. Вернее, в отсутствии на нем одежды. Однако понимания, почему захватившие нас гуманоиды придавали такое большое значение вторичной и совершенно никчемной оболочке, так и не было. И все же, желая погасить панику женщины, я отыскал эту их «одежду» и натянул на себя.

Вроде помогло, Троя немного успокоилась. Еще и укорила себя, опасаясь, что наведет меня на мысли о размножении.

Очередное не желающее проясняться понятие. Уже не в первый раз женщина старательно гасит свои мысли, стоит в них возникнуть этому слову. Очевидно, оно как-то связано с телом. Моим или ее?

Сейчас тело женщины ощущалось отчетливо – ни скафандр, ни тонкая преграда эластичной ткани костюма не могли служить преградой моим осязательным способностям. Повернувшись на бок, Троя инстинктивно вжималась в мой бок, такая теплая, разомлевшая и расслабленная.

Неожиданно осознал: именно этот факт мешает моему сну, и вопреки усталости оболочка не погружается в полубессознательную отключку, призванную восполнить энергию. Или же дело в той подпитке, которую продолжали приносить подлетающие насекомые? Глоток за глотком – при соприкосновении с моей сущностью, погибая, они питали меня, осыпая крохами энергии.

Свободная рука, вдруг действуя вне моего контроля, необъяснимым образом заскользила по телу Трои, осязая его. М-м… Те самые отличительные особенности, что были и у тела Риша. Ладонь замерла на одной из выпуклостей в области грудной клетки женщины. Четкий ритм ее дыхания и равномерно бьющегося сердца только обостряли возникший интерес.

Переместил ладонь на свою грудь – в моем теле все иначе. Нигде в моей версии оболочки не было схожей мягкости. Зачем тела мужчин и женщин отличаются? Так заведено в физическом мире?

И тут же в мыслях возник еще один заинтересовавший ранее образ. То самое ощущение приятности в момент тесноты между нашими с Троей телами. К чему упускать возможность? Пока есть время, надо исследовать непонятное. В данный момент – рассмотреть тело добычи. Возможно, пойму, почему материальным существам так важно прятать их тела. Или построю догадки о размножении? Оно точно связано с телом! Если это какая-то его жизненно-полезная функция, то подобное знание, несомненно, пригодится.

Ткань скафандра поддалась с возмутительной легкостью. Второй рывок, и еще более тонкая одежда опала двумя уже бесполезными лоскутами. А я впился взглядом в тело Трои – ту его часть, что стала видимой и кардинально отличалась от мужской версии оболочки. Одного взгляда достаточно, чтобы утвердиться в очевидном и уже проверенном факте – женская кожа более уязвимая, более нежная. Тут о самодостаточной защищенности и говорить нечего.

Все ее тело буквально кричало о мягкости и слабости, грудь трепетала даже от легчайшего дыхания. Моего воображения не хватало представить, что способен сделать с ней даже не самый крепкий удар. Смять? Необратимо изломать?

Почему именно удар? Достаточно чуть крепче сжать женщину, чтобы нанести непоправимый вред. Что, если на нее упадет что-то тяжелое? Или она сама рухнет на твердую поверхность?

Эдаити не признают слабостей. Никогда не признавали. Такая вопиющая уязвимость могла вызвать в сознании любого из нас лишь презрение. Я понимал это!

Понимал, но… ощущал что-то иное. Удовлетворение? Желание защитить? Что за необъяснимые реакции? Сознание, отныне привязанное к оболочке, подкидывает их мне, реагируя на неведомые сигналы тела? Вот и еще один – желание не только смотреть, но и дотрагиваться.

Рука вновь переместилась на мягкое, едва подрагивающее полушарие женской груди. В месте соприкосновения наших тел словно образовалось статическое электричество – в кожу впились сотни молний внезапно сгенерировавшейся энергии. Меня обдало жаром – волна тепла в доли секунды прокатилась по телу, поднимая температуру. Дрогнув, без привычной эдаити решительности ладонь робко скользнула ниже, на менее мягкий живот. Она продолжала жить своей жизнью, получая команды не от моего сознания. В нем сейчас царила абсолютная пустота.

Пальцы странно дрожали, не столько осязая, сколько… поглаживая? С волнением первооткрывателя я вслушивался в ощущения, уже ничего не понимая! Не слыша ничего, кроме внезапно ускорившегося кровотока, отдающегося звоном в ушах.

Троя застонала, с тягучей плавностью перекатившись на спину. Другая ее щека, а с ней и такая беззащитная грудь впечатались в мое тело, практически ошпарив множеством жалящих импульсов.

– Еще, – сонно, едва различимо пробормотала добыча.