«А вдруг он воришка. – пронеслась шальная мысль (последствие обморока). – Нужно вещи проверить, а то потом брюк недосчитаемся. Хотя не похож – культурный, красивый, статный. Или воры такими тоже бывают?». Она забросила мысли о непорядочности соседа и вернулась к своему видению, подаренному мозгом в обморочном состоянии. Это конечно естественно получить галлюцинации, но почему они такие странные? Радуга и одинокий, забытый ребенок, оставшийся на ее попечение в закрытом детском саду. Что это? Все-таки галлюцинации сознания или сон беспокойной души?
Ох, в голове гул, в ушах шум. Надо было у Инги спросить таблеточку от шума. А почему так трудно для себя попросить? Лишний раз рот боится открыть.
***
Дверь открылась широко, но тихо. Алла не успела испугаться, увидела Вадима. Только он мог широко открывать дверь, впрочем только ему необходимо так ее открывать, с его-то телосложением, ростом почти два метра и весе почти центнер. Двери открывал широко, но двигался бесшумно, легко и уверенно.
Он старался не показывать свои переживания, но выражение лица говорило, что он уже в курсе произошедшего. Понимал, что мнительной, слабой, беспомощной (как котенок) нужна его поддержка.
– Как ты себя чувствуешь? Голова кружится? Тошнит? Слабость? – внимательный взгляд не упустил ни единого изменения в супруге. Но пулеметная очередь из вопросов, выдавала, что он нервничает.
Он сел рядом на кровать, взял руку, нащупал пульс, стал считать.
– Только в голове шумит.
– Пить хочешь?
– Я уже попила. А ты откуда узнал?
– В очереди на массаж бабулька сплетничала, что Алле на ингаляции плохо стало. Я быстро туда. Витя сказал, что тебя Инга повела в номер.– Убедившись, что пульс в норме, муж потребовал – говори что произошло.
Он как всегда, конкретен во всем, и решения чрезвычайных ситуаций не откладывал на потом. Ей не хотелось разговаривать. В голове продолжало шуметь. Мысли на самом деле были не совсем ясные. Но знала, что Вадим не отстанет, пока все не расспросит. И не отстанет, даже если она скажет, что ей хочется молча полежать с закрытыми глазами и отдохнуть. Поэтому она ничего такого не сказала. Решила собрать мысли в кучу, ответить на вопросы и рассказать ему все, что его интересует. А потом можно позволить себе поваляться на кровати в тишине и спокойствии. Мечта приземленная, но желанная.
Она, не знала, что она неосуществима.
Алла закрыла глаза (хоть их закроет, если рот не получится закрыть) и сообщила:
– Я потеряла сознание.
– Когда?
– На ингаляции.
– Когда?
Она открыла один глаз и удивленно спросила:
– Издеваешься? Мне и так слова с трудом даются, а ты повторять заставляешь.
– Я не издеваюсь, а наоборот, серьезно и внимательно слушаю. – Он взял жену за руку и попросил – это очень важно. Это имеет значение. Когда ты потеряла сознание?
– Я же говорю – пошла на ингаляцию, там потеряла сознание.
Его лицо стало суровым и строгим, взгляд тревожным с искорками злости. Вадим тяжело и нервно вздохнул, ей даже показалось, что он готов всех наказать. Он отпустил ее руку и произнес:
– В свете последних обстоятельств это имеет огромное значение.
– Каких обстоятельств? – наконец она поняла, что в закоулках своего сознания потеряла много информации. Вот именно эти обстоятельства она и забыла. Где-то в глубине, в самой дальней комнате мозга начали проясняться мысли, но они были нечеткие, как туман, вроде он есть и в тоже время нельзя потрогать и ощутить, через который все видно, но не так ясно и четко. А если она не сможет вспомнить! Ей стало страшно.
Аля попыталась сесть на кровати, и муж тут же подложил ей под спину подушку и попросил:
– Во сколько ты потеряла сознание? – Вадим от конкретных вопросов не отступал, чем естественно еще сильнее пугал Аллу.
– Я не знаю. Сейчас. Я подумаю. Я вспомню. Я пришла в два часа на ингаляцию. Зашла. Никого не было. Инга заправила ингаляторы. Сказала сидеть. Она говорит, что у меня аллергия на траву или лекарство.
– Понятно.
– Сказала завтра сообщить врачу.
– Понятно.
– Что понятно?
– Что у тебя никогда не было аллергии. Дальше.
– Что дальше? Я не знаю – непрекращающийся шум в голове и туманные мысли отвлекали и надоедали. Раньше хоть мыслей не было. А теперь еще они лезут в голову и пугают. Хочешь что-то увидеть и не видишь. Хочешь что-то понять и не понимаешь.
Алла тяжело взглянула на Вадима. Он мешал ей думать. Муж казался большим и занимал много пространства. Она перевела взгляд на потолок. Подвесной с узором. Одна плиточка плавно переходила в следующую. Если бы они были наклеены сами по себе, то не получилось бы никакого узора и только в компании таких же сестер-близняшек они смотрелись гармонично. Она вспомнила, как радовалась разноцветным узорам, когда была в обмороке. Каталась на радуге, как на американских горках. Только дух не захватывало. Было весело. Она смеялась. Пересаживалась на самолет из ярких лоскутков и летала на нем в космос. И опять веселилась и радовалась. Красочные эмоции переполняли ее, она хотела продолжить путешествие в радужной стране, но потом появился забытый в детском саду малыш. А потом строгая медсестра Инга сунула ватку с нашатырем и вернула в мрачный кабинет ингаляции.
– Когда потеряла сознание, то мне показалось, что я попала в какой-то параллельный мир, но этот точно не сон. Там я каталась на очень яркой радуге. Еду по ней, она передо мной пазлами складывается. Так красиво. Только в голове шумело. – Она не стала рассказывать мужу о ребенке. – И сейчас шумит.
– Понятно – задумчиво повторил Вадим.
Она перевела на него взгляд – серьезный, задумчивый, думает, решает. А вот ей нечего думать и решать.
– Только радуга не дугой как положено, а закручивается в спираль, то есть бесконечная. – Она закрыла глаза, вспоминая свое радужное путешествие, и протянула – но красиво.
– Понятно.
– Вадимушка, что тебе понятно? Мне ничего не понятно. А еще в голове шумит и мысли как туман. Может, ты мне объяснишь, что тебе понятно?
– Я бы конечно, еще поразбирался – неопределенно ответил муж. – В два часа ты пришла на ингаляцию, а в три пришел на ингаляцию Витя и увидел как тебя приводят в чувства – он подошел к балконной двери, отодвинул тюль и посмотрел на улицу – то есть примерно пятьдесят минут ты была без сознания и смотрела радугу.
– Зачем я тебе про нее рассказала? – обидевшись, возмутилась жена и порадовалась, что про ребенка не стала говорить. – Теперь будешь смеяться.
– Мне не смешно.
Он вернулся к Але, взял за руки и попросил:
– Нужно вспомнить что-то еще.
– Вадим, не пугай меня. Мне и так не по себе. Я же тебе рассказываю: я только села, Инга ушла в подсобку к себе, пришел Олег Владимирович, я стала заваливаться.
– Куда заваливаться?
– Откуда я знаю. На бок, наверное, – раздраженно пояснила она, понимая, что толком ничего не вспомнила, а ему нужен конкретный рассказ с фактами.
– Что делал Олег Владимирович?
– Он вызвал Ингу, она нашатырь принесла. Там еще какие-то люди были, но я не поняла кто.
– Когда были люди? Когда ты в обморок упала, или когда тебя в чувства приводили.
– Когда я в обморок упала, никого не было. Наверное. – Расстроено произнесла жена и взмолилась – Вадимушка, я плохо соображаю.
Вадим кивнул головой и с горечью заявил:
– Все мы здесь такие.
***
Туман из мыслей крутился и закручивался в вихрь. Алла не могла остановить его и поймать хоть одну маленькую, слабенькую, прозрачненькую мыслишку, ну хоть за хвост. В голове звучал голос медсестры и отдавал команды: Очнитесь! Нашатырь! Пора! Радуга! Пятьдесят минут! Время!
Тупое состояние с вихрем из мыслей ее угнетало.
«А правда, куда делись пятьдесят минут? – мысленно разволновалась Аля – на просмотр радуги?».
– В голове шумит. – Оправдала она себя – Это нормально?
– Нормально. – Вадим успокаивающе гладил руки жены – тебе нужно отдохнуть. Хочешь пить?
Алла испытала дефицит информации и перестала оправдывать себя.
– Нет, я уже напилась. Я пришла, Инга вышла, кто-то зашел, – рассуждала Аля, пытаясь воспроизвести время по минутам, а чтобы мысли не ускользали, она проговаривала вслух и закричала – точно! Вадим, точно! Вспомнила – в глазах появился осмысленный взгляд, как будто на нее свалилось прозрение, но тут же радость пропала.
– Что ты вспомнила? – с нетерпением спросил он. От того, что именно она вспомнила, может многое прояснится. Он интуитивно чувствовал что-то страшное и опасное происходит в пансионате. Что-то происходит с отдыхающими. Что-то происходит с ним самим. Затуманивание разума, неадекватное поведение, обмороки, сосед по комнате, медсестра. Где-то выпала логика, зато появились пробелы с памятью и сознание дает сбой. Проблемы стали поступать не по одной в день, а по две в час. А он, как сомнамбула, безынициативный, пассивный овощ. Слишком много вопросов и мало ответов. В любом случае нужно разбираться в сложившихся ситуациях, нельзя сидеть, сложа руки, нужно что-то делать. Вадим знал, что пахнет жаренным индюком (которому суждено было в суп попасть), но не догадывался, какие ужасные события и испытания ждут его с Аллой. Он чувствовал – опасность где-то рядом и она угрожает его семье.
Нервничая, Алла поднялась с кровати.
– Вспомнила. Я спиной к двери сидела. – Она испугалась и занервничала, пощупала плечо. – Кто-то зашел в кабинет, и мне стало больно. Ай. Вот посмотри, болит – она оттянула футболку.
Вадим развернул жену на свет. На чуть загорелой коже ближе к шее четко выделялось красное по бокам и уже синее в середине пятнышко, как от укуса комара. Конечно насекомое здесь не причем, виновата тоненькая иголка.
– Вадим, что это значит? Меня укололи чем-то, и я потеряла сознание? – Возмущение переполняло, а удивление зашкаливало. Алла не хотела верить сама себе и заговорила шепотом – а потом Олег Владимирович Ингу позвал. Неужели это он меня уколол? А я ему уже спасибо сказала. Представляешь?
– Представляю, – он развернул жену к себе, с серьезным встревоженным видом, глядя в глаза, стал четко давать указания – Алечка, сейчас мы не паникуем, ведем себя как и раньше. Ты ему также благодарна. И ни в коем случае не показывай, что мы подозреваем его. Ясно? Ты меня поняла?
Жена как будто не слушала. Вытаращила глаза и удивленно возмущалась:
– Кошмар какой! Как так можно?! Что ему от меня надо? Ужас. На пятьдесят минут… – она испуганно захлопнула рот. Фантазии, вместе с воспаленным разумом рисовали самые отвратительные сцены, которые можно было себе представить. Извращенец усыпил ее и… Нет, только не это. Она потрясла головой из стороны в сторону и поняла, что сейчас расплачется. Слезы навернулись на глазах. Надо срочно идти в ванную, принять душ, смыть с тела и души всю гадость и обязательно поплакать. Она испугалась своих мыслей, но больше, что Вадим может думать о том же. Она испуганно подняла голову. Муж обнимал ее, но смотрел в стену поверх ее головы и молчал, только венка на шее пульсировала. Его молчание говорило о многом. Конечно, он все понимает. Думает о том же, только молчит. Ей самой надо набраться смелости и сказать это. Они всегда были честными друг с другом.
– Вадим, если ты меня… презираешь, то…я понимаю…
От тяжести позорного горя Алла уткнулась лбом в его грудь, опустила глаза, слезы потекли по щекам.
– Аль, ты сдурела? Да? – он отодвинул ее немного от себя, но не отпустил, держал за плечи – я не знаю, что ты там напридумывала, но дурь из головы выкинь. Непонятно какую дрянь тебе вкололи, но голова у тебя явно не варит.
На это, конечно, надо было бы обидеться, но она не успела.
– Я вчера тебе все объяснил, – напомнил он – и предупредил, что подобное может произойти. Договорились же быть осторожными.
Такого ответа она не ожидала и ошарашенно вытаращила на него огромные глаза. Слезы высохли моментально. А она уже представляла себе, как Вадим ее бросает, как ему противно с ней жить, что он ее презирает. А он подозревал о произошедшем и предупреждал. Когда это было? Может Вадим сознание терял, а не она? Она на всякий случай поковырялась в своих воспоминаниях вчерашнего дня, ничего подобного не нашла и поинтересовалась:
– Можешь повторить? Ничего не понимаю.
– Хорошо, давай мыслить логически. Олег не один с тобой, и в подсобке сидит Инга. Медсестра не позволит ему что-то с тобой сделать, тем более, пятьдесят минут это не пять. И перестань думать глупости, это тебе не идет.
– Зачем тогда он сделал мне укол?
– Я не понял. Нам с этим надо разобраться. Давай подумаем, как не выдать себя. Делаем вид, что не знаем об уколе. Вечером, когда все разойдутся по номерам, я схожу в процедурный корпус, загляну в ингаляционный кабинет. Инга тоже замешана.
– В чем замешана? – еле дыша, спросила она.
Вадим задумался, поэтому не обратил внимание на ошарашенное состояние жены и продолжил:
– А ты меня прикроешь за ужином. Поняла?
С каждым его словом глаза жены округляются больше и больше. Вадим сделал вывод, что это хорошо, значит, ее разум приходит в порядок, а то сидит, как растение на огороде под палящим солнцем, двух слов связать не может, и вянет.
– Нет – не выходя из шока, честно призналась жена. – Вадим, ты что шпионишь? Что это значит – прикроешь? Ты меня пугаешь.
Она высвободилась из его рук и отодвинулась подальше, чтобы лучше видеть.
– Нет, Алечка, это ты меня пугаешь, – он наоборот подвинулся к ней ближе – мы же вчера с тобой договорились, что ты меня прикрываешь. И ты меня на ужине прикрыла.
– Чем прикрыла?
– Так – протянул он – понятно. Все заново. Опять пробелы.
– У меня пробелы с памятью? Я так и думала. – Она прикусила губу и всхлипнула – ты куда-то ходил вчера, а я не помню. Ты меня предупреждал, а я не помню.
– Это нормально. Мы все такие.
– Какие?
Он подошел к тумбочке, налил из графина воды и поднес Але.
– Выпей и скажи мне какое сегодня число?
– Ты что издеваешься? – он ее пугал, но решила не спорить, стала считать даты – мы приехали сюда четырнадцатого июня, позавчера, значит сегодня шестнадцатое. Вот.
При завершении своих подсчетов, она жадно, в четыре глотка выпила воду. Поставила стакан на тумбочку и прилегла на подушки – даты посчитала, дела все поделала, готова слушать в связи с чем Вадим решил залазить в чужой кабинет и от чего и как его за ужином прикрывать.
– Так, плохи дела – протянул Вадим и присел рядом, взял за руки. Жену нужно успокоить и поговорить серьезно. – Аля, милая, сегодня восемнадцатое июня.
– Шутишь? – засмеялась она и взглянула на него, поняла, что ему не до смеха. Она мысленно посчитала и возразила – нет, шестнадцатое. Я точно помню, что два раза ходили за водой, а за водой мы решили ходить каждый вечер.
– Мы действительно ходим за водой каждый вечер – подтвердил муж и повторил – уже восемнадцатое.
Она села, схватила руками голову. Крепко сжала и отпустила. Снова сжала. Воспоминания двух минувших дней не приходили.
Приехали четырнадцатого. Заселились. Вечером подселили Олега Владимировича. Пятнадцатого числа они провели у врачей, им назначили процедуры. А шестнадцатое не помнит. Точнее она думала, что сегодня шестнадцатое июня. Сегодня с утра сходили на завтрак, потом она пошла на массаж, Вадим пошел на процедуру с красивым названием «жемчужная ванна, потом она сходила в бассейн, а после обеда Вадим пошел на массаж, а она на ингаляцию.
Она раскачивалась из стороны в сторону.
– Успокойся, – он постарался попросить, подвинулся к ней ближе, забрал руки от головы и обнял – не переживай. Я думаю, что это временно, скорее всего, это из-за укола. Давай, давай успокаивайся.
– Как успокоиться? Я не помню, где была два дня, и что делала, а ты говоришь, успокойся. – Ею уже во всю силу овладевала паника.
– Я тебе помогу вспомнить – пообещал муж.
Она прислушивалась к себе, поэтому не заметила нотки лжи:
– Что творится с моей головой? Ни одних воспоминаний за эти дни. Я боялась тебе в этом признаться, думала, что это после обморока. Мне надо к врачу. МРТ. КТ. УЗИ. Мне нужно проверить голову. Мозг. Сосуды. Да?
– Нет.
– Если так пойдут дела, я скоро стану склеротичкой.
– Пробелы в памяти у тебя от укола и они пройдут.
– Что происходит? Почему Олег Владимирович меня колет?
– Может это не он, ты же не видела.
– Не видела – согласилась Алла. – Но кому это надо?
– Не знаю.
– А зачем ты полезешь в чужую кабинет? Что ты там собираешься искать? Ты что шпион на задании? – тут ей пришла в голову мысль, и она спросила – что мы делаем в этом пансионате?
Аля впала в панику, вопросы она не задавала, а выстреливала, как из пулемёта при этом не позволяла ответить на них. В таких случаях он с ней не сюсюкался, а четко излагал факты и указание. Вот только с фактами проблема – их нет. Зато подозрений и домыслов много.
– С этого вопроса начались мои подозрения.
– Прошу, не говори так. Я ничего не поняла.
– Я и сам многое не понял, – поделился открытием Вадим – но собираюсь в этом разобраться.
– Я боюсь.
– Не паникуй. – Он встал с кровати, прошелся по комнате. Размышлять механически помогало движение. В сторону окна семь шагов, а от кровати до ширмы всего три. – Успокойся, ты вспомнишь все. Тебе просто нужно отдохнуть. Я не думаю, что тебе сделали промывку мозгов, так что возьми себя в руки.
Она хлопала глазами, и по мере получения информации открывала рот. Ее наивное удивление раздражало. А еще больше заводило недовольство, что из их семейной пары ни один не может адекватно оценить ситуацию: Аля ведет себя как пациент амнезийного корпуса палаты номер один, а он восстанавливает связь с реальностью раз в час. Он злился на себя, на Алю, на окружающую среду, хотя среда на него не влияла.
– Пока ничего страшного не происходило, но тебя укололи. То, что нас тут держит это уже понятно, вопрос для чего? Вроде бы и не силой и в тоже время ограничивают нас в действиях. Мы с тобой вчера это уже обсуждали. Я схожу в подсобку Инги, а ты за ужином скажешь, что мне плохо, я в номере и спущусь позже. И попробуй все-таки узнать, у кого еще есть рабочий телефон.
– А что с телефонами?
– Мобильные телефоны есть у всех отдыхающих, но никто не может ими воспользоваться по назначению. Они вне действия сети, скорее всего, здесь заглушка стоит, чтобы сигналы не проходили. Помнишь, вчера ты говорила, что на процедурах слышала звонок телефона.
Алла подумала и вспомнила. Фух, как хорошо, что она начинает вспоминать.
В кабинете ароматерапии, на двери которой тоже был рисунок в виде мобильного телефона перечеркнутого красной линией, впрочем, как и на всех других дверях, в глубоких мягких и удобных креслах сидели отдыхающие, вдыхали приятные ароматы трав и цветов, слушали успокаивающую музыку, по рекомендации доктора для успокоения нервов. Кто-то даже посапывал, заснул, но нервы успокоил. Прав был доктор, процедуры подействовали.
Алла чувствовала себя шпионом, десантированным в логово государственного врага. Находилась в боевой готовности, потому что муж предупредил: «Будь осторожна!» и сказал, что вечером «придется отсюда ноги делать». Так он выразился, но мысль, что Вадиму все показалось от переутомления и ему мерещились интриги и заговоры, не покидала. «Нормальный обычный пансионат, каких в округе просто не счесть – думала Алла, прикрыв глаза. – Вадим подозрителен, выдвигает версии сговора против отдыхающих, требует быть осторожной и бдительной. Ему все не нравится, при этом не уточняет подробности, только пугает своей подозрительностью и требовательностью присматриваться к людям и ситуациям».
Алла никак не могла взять в толк, что произошло с мужем. Его как будто подменили. Он все время высматривал, присматривал и заглядывал в чужие комнаты (не был бы он любимый мужчина, она сказала бы, что он еще и вынюхивает). Что именно его пугало, она не могла понять, но, как известно, страх передается воздушно капельным путем. Именно таким образом она подцепила заразу и заразилась страхом.
Поэтому она ждала вечера, чтобы он ее успокоил, а вечер не наступал. Ей приходилось бегать по назначенным процедурам и делать вид, что она спокойна и ничего не боится.
О проекте
О подписке