– Да, ладно вам, Лидия Николаевна, – возразила Аня – мы же сто лет не виделись.

– Особенно вы – указала она на троих и повернулась к Рите – Маргарита, очень рада тебя видеть.

– Я тоже – честно призналась Рита.

– А я вообще-то тоже не живу в деревне – объявила Аня и хитро улыбнулась – хотя всё может измениться.

– А почему мы лишены такого же радостного приема? – засмеялся Ромка.

– Потому что вы не писали статью о Марине Николаевне – отмахнулась Лидочка от парня.

Лидия Николаевна на правах хозяйки школы, а по совместительству директрисы и экскурсовода, провела любимых учеников по школе. Не смотря на строгий характер, она любила своих учеников. Тем более в этом возрасте все бывшие проказы, за которые ей приходилось вызывать родителей, перешли в стадию мелких шалостей, которые было смешно вспоминать.

– Нам отремонтировали актовый зал. Занавес купил местный предприниматель. Сцена ожила.

– Зарабатывает пятерки своим детям?

– Кажется, у него еще нет детей.

– Авансом – не унимался Ромка.

Неисчерпаемый родник Ромкиной иронии бил ключом. Рита улыбнулась.

Лидия отмахнулась от него и вспомнила, что имеет право отчитать балагура:

– Не выдумывай, Роман! Сергей сделал это от чистого сердца. Он предприниматель. Живет напротив школы…

– Это Громозека что ли? – перебил Ромка. – Тогда понятно. Он подлизывается. Дети его боятся, как огня.

– Ну ты балабол – шикнула Аня.

Лидия кивнула, впервые соглашаясь с девушкой. Она открыла дверь в актовый зал и щелкнула выключателем. По всему периметру побежали нежные огоньки. Преображение помещения не заметить было тяжело. Ромка присвистнул. Аня с Оксаной победительно хмыкнули. Рита изумилась. Действительно зал изменился. Мрачный коричневый цвет, который помнила Рита, заменили на персиковый, грязный серый потолок перекрасили и украсили лепниной. Лидия, как факир пальцами, щелкнула выключателем. На стене вспыхнул прожектор, освещая сцену. Дальнюю стену украшала легкая декорация из воздушного материала с фотографией просторов ромашковых лугов.

Тронутая сквозняком, она шевельнулась. Показалось, что стены раздвинулись, и вся компания очутилась на настоящем поле. Реалистичное погружение в театральное волшебство, мистическим образом игнорируя эффекты.

– Теперь театральный, танцевальный и вокальные кружки ведет учительница Леночка Миткина.

– Смешно вспомнить – усмехнулся Ромка. – Она ведь скакала с двойки на тройку.

– Зато красиво пела – возразила Лидочка.

– И танцевала. На дискотеках. Помним, помним – хитро улыбнулся Ромка.

– В ней харизма и дети к ней тянутся.

Оксана одернула друга:

– Рома, что ты вспомнил старое. Люди меняются. Берутся за голову.

Спускаясь по лестнице, Лидочка вспомнила:

– Мы знали, что ты приедешь.

– Откуда? – изумилась Рита, боясь, что слава об её позорном увольнении добралась до родной школы.

– Догадались – улыбнулась Лидочка. – Поэтому купили тебе цветы. Благодарность за спасительную статью. Боюсь, что до торжественного вручения цветы не доживут. Поторопились мы купить. Поэтому вручу их сейчас. Ты не возражаешь?

Рита знала, что даже возражения не остановят Лидочку. Пришлось согласиться.

– А у вас вазы для цветов нет? – поинтересовался Ромка, когда торжественная часть вручения цветов состоялась и ему пришлось придумывать куда всунуть охапку цветов.

– Нет, – стараясь не замечать злостного двоечника, отмахнулась учительница. Женский коллектив полностью переключился на украшение зала. Обсуждался вопрос о расстановке столов и меню.

– А банки? Трехлитровой – не отставал «злостный двоечник».

– Нет, Роман, нет.

– Да понял, я. Мне можно два раза не повторять.

– Я хорошо помню тебя на уроках. Мне хотелось лично для тебя повторять пять раз.

– У меня был переходный период, взросление – шутливо оправдывался Ромка – пубертатный возраст. Поэтому не воспринимал пятьдесят процентов информации, а та, которая воспринималась, была отвергнута моим взбалмошным организмом.

– Надеюсь, сейчас все прошло.

– Конечно. Я молод, красив и взрослый.

– Информацию хорошо принимаешь, с первого раза?

– От вас, прям с полувзгляда.

Она действительно зыркнула на него – одарила испепеляющим взглядом. Ромка знал, что он не птица Феникс – не сможет возродиться, поэтому быстро ретировался.

– Вот. Все понял. Ухожу.

Решили украсить столовую точно так же, как пятнадцать лет назад украсили ее для выпускников. Предусмотрительная Симонова, подготовилась ответственно. Она даже распечатала фотографии того времени, чтоб восстановить все до мелочей.

Было нетрудно догадаться, что все придумала Аня, причем заранее. Это было в ее стиле, сначала обдумать до мелочей, а потом подвести всех к нужному решению. Раньше это было закономерностью – спонтанно прогулять урок, на который Аня и не собиралась идти. Причины могли быть серьезные – не подготовилась к контрольной работе, и несерьезные – надоело учиться, и глупые – разве нам в жизни пригодится физика?, и сумасшедшие – поехали в город, нам пора развеяться. Самое смешное, а может даже трагичное, что вся компания ее слушалась. Лидерство брало верх над разумом.

Но Рита похвалила:

– Затронула ностальгические струны души.

– Симонова, где ты нарыла столько компромата? – удивился Ромка, заметив фотографию, на которой он прятал бутылку портвейна. Дешевое вино испортило праздник некоторым малолетним выпускникам, которые возомнили себя в одночасье взрослыми. – Я помню, как после него некоторое время сидел в кустах в позе умирающего лебедя.

– Нашел о чем вспоминать – заметила Лидия, повидавшая за годы директорской работы и не такое.

– Не, ну действительно, посмотрите, наша медалистка с сигаретой в руках. А так искусно скрывала.

– Интернет помнит все – ответила Аня на Ромкин вопрос.

Естественно полчаса вся компания рассматривала запечатленную память.

– А вот весь класс в сборе – достал из недр кучи снимков общую фотографию Беликов.

Почему-то Рите стало грустно, глядя на нее.

– О, желторотики, несмышленые ребята – дрогнувшим от эмоций голосом, констатировала Лидочка.

– Некоторые до сих пор такие – усмехнулась Оксана.

Ромка пожал плечами, догадавшись, что речь идет о нем, но спорить не стал. Вообще Рита заметила, что между ними нарастает конфликт. Но вспомнила, что «любовь» друг другу они несут с детского сада, с того самого момента, когда Оксана выбила Ромке молочный зуб за то, что он дернул ее за обе косички.

– Где мы возьмем такую же вывеску с нашим годом выпуска? – скептично заметил Ромка.

– Вы что, дети мои? – усомнилась в умственных способностях Лидия – вы меня недооцениваете.

– Извините – тоном противоположного значения, протянул Роман.

– Вообще-то, я храню все вывески. Пойдемте, поищем. В кладовке библиотеки.

– Ой, у меня аллергия на пыль – отказалась Оксана.

– На труд у тебя аллергия – не зло поправил Роман.

– Или на книги – весело подхватила Аня.

– Вообще-то я читаю.

Это не было конфликтом, но и веселым настрой не чувствовался. Аня хотела казаться легкой в общении. Она как будто возвращала друзей. Но Оксана по непонятной для Риты причине, не хотела возвращать дружбу с Симоновой, зато радостно встречала Белозёрову. Так во всяком случае позже будет думать Рита. Но сегодня ей просто не хотелось быть свидетелем перепалок. И она вызвалась:

– Я пойду. А вы не расслабляйтесь. Еще шарики надувать.

– Ой, у меня голова кружится, когда я шарики надуваю – Оксана была вынуждена признаться, что и от этого дела отказывается.

– Ксю, – слишком нежно начала Аня – а что ты можешь?

Рита под предводительством директрисы поторопилась ретироваться с поля еще несостоявшегося боя, надеясь, что вернется не к руинам.

В коморке библиотеки действительно было пыльно и пахло бумагой и типографской краской – приятный дуэт ароматов воплощения книжного духа. Отчасти от любви к пыли старины Рита стала журналисткой. Что-то побудило ее оставить следы своего труда если уж не в истории, то хотя бы на бумаге.

Лидия не питала желания ковыряться в десятилетней пыли, поэтому быстро оставила Риту, найдя себе более чистое занятие.

– Ты ищи, Риточка, а я пойду шарики надувать, а то Рома с Аней не справятся.

Исторический архив школьной жизни оказался огромным. Плакаты, стенгазеты, вывески и прочие бумажные тубы были перетянуты резинками. От старости некоторые припаялись к бумаге, некоторые трескались только от прикосновения, рулоны раскрывались, ненавязчиво демонстрируя детский труд в виде работ приуроченных к датам или праздникам. Сама не собираясь этим заниматься, Рита пересмотрела уйму материала. Напиталась положительными эмоциями, перебрав кучу плакатов. По закону подлости нужная вывеска оказалась в самом дальнем углу коморки на самой верхней полочке самого ветхого шкафа. Все как полагается, хорошо, что не за нарисованным очагом коморки папы Карло и золотой ключик не понадобился. Рита развернула вывеску, убедилась в подлинности – год соответствовал выпуску ее класса – и выкарабкалась из-за завалов архива. Не успев выйти, она услышала голоса. Они звучали совсем рядом, возможно напротив двери с другой стороны.

Рита притихла. Что-то внутри груди стукнуло так, что она остановилась. Видимо это была интуиция, вынуждающая не выходить. Она же требовала выслушать мужчину и женщину, не смотря на возгласы совести, называющей действия своими именами – выслушивать равнозначно подслушать. Если уж судьба распорядилась так, что Рита стала свидетелем чужого разговора, то приходилось утихомиривать совесть.

– Я перевезу вещи – требовательно прошептала женщина.

– Аня, ты торопишь меня. – Несмотря на раздражение, Беликов тоже скрывал этот разговор, поэтому не повышал голос.

– Рома, я не буду с ним жить. Он меня уже окончательно достал. Он уже конченный алкаш. Что ты усмехаешься? Ты думаешь, я его таким сделала?

– Твой ангельский характер.

Рита оценила. Не смотря на серьезность разговора, Ромка не забывал дружески издеваться. Симонова шутки не воспринимала. Огрызнулась.

– Ты как хочешь, но я от мужа ухожу. И приду я к тебе.

– Звучит устрашающе.

– Я надеюсь, ты меня понял. И до моего прихода реши все свои проблемы с другими женщинами.

– Ты моя единственная проблема – томным голосом проговорил Рома.

Все стихло. Рита превратилась в сплошной слух. Она не могла разобрать, что происходит за дверью, но понимала, что афишировать свое присутствие еще рано. Если бы одноклассники ушли, она бы слышала шаги. Но в коридоре воцарилась непонятная тишина. Рита устала прислушиваться и собралась выходить. Перехватила рулон с вывеской и шагнула к двери. Взялась за ручку.

– Ну все, хватит – прохихикала Аня за дверью. – Не сейчас.

– А я уже настроился – признался Рома.

– И уж точно не здесь.

– Не в храме знаний и науки? Боишься разгневать школьных богов?

– Пойдем уже, а то Рита с Оксаной нас с потрохами сожрут.

Рита удивилась мнению одноклассницы в свой адрес, но доказывать, что в ее рацион не входят люди, не собиралась, и тем более афишировать проявление любопытства из-за закрытой двери. А свое отсутствие в столовой можно объяснить увлекательными поисками в коморке.

Она слушала удаляющиеся шаги и прислушивалась к внутреннему голосу. Он напоминал звук скольжения пенопласта по стеклу.

Где-то внутри каждого человека живет интуиция и ее нельзя игнорировать – так сама себе утверждала Рита. Прислушиваясь к ней, Рита замечала, что получает нужную информацию. Для журналиста это всегда первостепенно. Иногда информация оказывалась важной. Некоторая могла набрать свою силу чуть позже. Иногда она была пустая и могла не пригодиться. В таком случае была возможность выкинуть ее из головы и забыть.

Сегодня интуиция Риты была уверенна, что этот разговор предвестник беды. И на закономерный вопрос, заданный самой себе, почему Рита не предотвратила беду, она ответила: да потому что не знала, откуда ее ждать.

Рита вошла в столовую и усомнилась сама в себе. Может ей все показалось? И Ромка с Аней не целовались только что под дверью библиотеки. Они вели себя друг с другом холодно. Постоянные колкости больше напоминали болезненные уколы дуэлянтов. Хотя Ромка вел себя так со всеми. Оксаны не было. Директриса скучала над шариками. Рома спас ее, получив эстафету, надувал шары, завязывал и передавал их Ане. Она вскарабкалась на лестницу, подвязывала. Увидела Риту и спросила:

– А где Оксана?

– А я откуда знаю? – пожала плечами Рита. Уточнять, где была, она не стала.

– Наша принцесса ничего не хочет делать – подытожила Симонова.

Оксана вошла в столовую и услышала последние слова. Разозлилась. Психанула. Это читалось на лице, хотя всегда была человеком, которого не заботит общественное мнение.

– Что значит, ничего не хочу делать? Что мне теперь в туалет выйти нельзя? Сама-то где была?

– Я курить ходила – крикнула Аня из-под потолка.

Рита попыталась остановить лавину скандала:

– Оксана, не обращай внимание.

Лидия чувствовала накал страстей.

– Да, подруги, вы сюда поскандалить пришли? Я ведь могу и закрыть лавочку. Никакой вам встречи выпускников не будет. Будете в кафе встречаться. Там и посуду можете бить.

– Посуду?! – выкрикнула Оксана. – У нас и до лица может дойти.

Прозвучало как обещание и надежда, что все-таки именно битьем лица все и закончится. Рита попыталась вразумить:

– Оксана…

– Слушайте, я устала. Я пойду домой. Малого еще кормить.

Оксана действительно выглядела уставшей. Она быстро всех оглядела, игнорируя Аню, и вышла. Рите показалось, что у нее в глазах мелькнула слеза.

Симонова скривилась и пробубнила:

– Вот что в старости гормоны с человеком делают.

Лидия, упрекая, вздохнула:

– Анька, у тебя язык совсем без костей. Подругу обидела.

– Да когда они подругами были? – заметил Ромка – как кошка с дворнягой. Повод для спора с чистого пола поднимут. Соперницы.

Аня никогда не обижалась на Беликова, но сегодня взглянула на него раздраженно. Чувствовалось, что с уходом Оксаны у всех испортилось настроение. Все как–то замолчали. Украшать зал в полной тишине было не уютно. Вскоре Лидочка засобиралась домой, остальным пришлось последовать её примеру. У крыльца школы все распрощались и разошлись в разные стороны. Только Беликову и Рите было по пути.

– Давай сюда свои букеты, помогу – предложил Ромка, выхватывая у нее цветы. – Надеюсь у меня нет аллергии на будущую икебану.

– Если ты будешь медлить, в икебану они превратятся в твоих руках.

– Не переживай, сейчас вазу найдём.

– Люблю тебя, такой находчивый.

– Пошли ко мне, покажешь свою любовь.

– Вынуждена отказаться от твоего предложения.

Он восхищался ею, как ни одной женщиной на свете, а уж поверьте, женщин у него было много.

Вместе они вышли со двора школы, Ромка тут же закурил сигарету и предложил ей.

– Ромчик, ты много куришь – отказавшись, заметила Рита.

– Сейчас брошу. Окурок за угол. Слушай, Ритка, ты чего такая правильная стала?

– Так я и была правильная.

– Шифровалась – засмеялся своей шутке Ромка.

– От тебя скрывала – поддержала веселье Рита и поинтересовалась, когда Рома свернул с дороги на тропинку. – Куда мы идем?

Он выставил букеты перед собой на вытянутых руках и ответил:

– Так цветы же поставить в воду надо. Ты же сама сказала, что ваза нужна.

– Нужна. Только я не пойму, куда мы идем?

– Не думай, не размышляй.

Они сошли с асфальтированной дороги и теперь шли вдоль высокого глухого забора, скрывающего двор.

– Раньше здесь Ванюшины жили. Помнишь?

– Помню. А сейчас кто живет? Не Ванюшины?

– Нет. Они переехали. В Анапу.

– Чего это они?

– Перелетные птицы, в теплые края подались. Дом продали и уехали. А помнишь, за домом пустырь был?

– Помню.

– А помнишь мы на пустыре со спичками играли и подпалили?

– Помню – улыбнулась Рита.

Это было страшно…

Им было лет по двенадцать, во всяком случае ей, Оксане, Ане и Ромке с Виталькой, а еще с ними прицепился соседский малец второклассник и девчонка лет десяти.

Они там играли, всегда, с тех пор, как сложилась их дружба, называемая компанией. И в тот день тоже отправились на пустырь.

Конечно же это не совсем пустырь, с одной стороны двор Ванюшиных, с другой лесополоса, а потом уж пустырь, до самых виноградников. Вот в лесополосе компания соорудила шалаш, в котором проводили время за играми и разлекаловками.

В тот день Оксана захватила из дома подаренный ей родителями на прошлый день рождения набор трафаретов для гипсовых магнитиков. Магнитики в форме сказочных героев она сделала еще год назад, раскрасила и повесила их на холодильник. А вот гипс остался и валялся у нее в письменном столе уже долгое время. Пакетик порвался и из него высыпался белый мукообразный порошок, чем очень злил маму Инну Васильевну. Мама ругалась, что он сыпется и скоро изгваздает всю квартиру, потому что стол у дочери уже на свинарник похож. Мама пообещала выкинуть, если он Оксане не нужен. Необдуманно Ксюха разрешила, но тут же в ней взыграло чувство собственичества и детской жадности. Она нашла формочки для магнитов и в ближайшую вылазку на пустырь взяла с собой набор. Пацаны тут же подхватили эту затею, только предложив из гипса сделать формочки для отлива свинцовых игрушек. Предложение было поддержано единогласно, хотя сами девочки не совсем понимали смысла слов «отлив и свинцовых». Для них ключевым словом, не требующим объяснения, было – игрушки.

Ромка с Виталиком приехали на велосипедах, и привезли на багажниках два автомобильных аккумулятора, найденных ими в гараже отца Ромки под хламом мусора, про который он, естественно, забыл.

Аккумуляторы оказались тяжелые. Мальчишки с трудом сняли их на землю, пока девочки держали велосипеды. Потом закипела работа. Вскрыть. Достать. Вынуть. Развести костер. Растопить свинец. Все это казалось легкой работой. Но на деле…

Девочки тем временем разводили в формочках гипс, выкладывали его так, чтоб из него самого получилась формочка для отлива игрушки.

Все были при деле и предвкушении, даже малышня.

Но на деле оказалось, что крышку с аккумулятора снять тяжело, нужна пила, как предположил Ромка, или топор, как предположил Виталик. Они ходили вокруг тяжелой коробочки уже битый час, а смогли только открутить крышечки.

Повозившись и исполнив все обряды над аккумулятором, примерно через час, парни опустились на траву чуть в сторонке от злополучного прибора и девочек, которые начали хихикать над мальчишками.

Расстроенные провалом операции, ребята угрюмо повесили головы и недовольно тыкали палками в землю под ногами. Настроение упало ниже этой самой земли, поворачиваться к девчонкам не хотелось, они не должны увидеть поражение на лицах отважных воинов, проигравших неравную войну. Битва с аккумулятор за свинец была проиграна.

В сердцах Ромка пробубнил ругательство в адрес победителя и достал коробок спичек. Костер теперь разводить не придется. Он чиркнул одной спичкой по боку коробка. Вспыхнула. Огонек. Сунул ее к сестрам-близняшкам в домик. Вспыхнули все. Закрыл коробок. Выкинул.

– Пошли домой – угрюмо позвал Ромка.

– Пошли – со вздохом согласился Виталька.

Они встали, но не успели сделать и шага, как кто-то из девочек закричал:

– Пожар. Пожар.

Мальчишки обернулись и увидели, что трава в нескольких метрах от них полыхает пламенем. Огонек выбрался из коробка и устроил полнейшее уничтожение сорняков.