Он медленно перевернулся на бок. Покряхтел. Простонал. Встал на четвереньки. Подполз к столу. Зацепился за его край и поднялся на ноги. Отодвинул стул от стола и сел. Потер лоб. Кость вроде цела, а вот мягкие ткани жалобно отозвались тупой болью. Николь продолжала нервно вышагивать. Он попытался поймать её в поле зрения и сконцентрироваться. Не получилось.

– А можно не мельтишить? У меня голова от вас кругом идет.

– Так тебе и надо.

– Вообще-то я могу на вас в полицию заявить и побои снять. Нанесение вреда…

Последние слова подействовали на неё целительно.

– Ладно-ладно. Хотите я вам чай с бутербродами сделаю.

– И компресс изо льда. У меня шишка растет.

Она подошла к нему и присмотрелась.

– Ничего там не растет. Вы же не лес, чтоб на вас шишки росли.

– Очень смешно.

– Я хотела разрядить обстановку.

– Будьте так добры, разрядите – сделайте мне кофе, бутерброд с сыром и омлет, сверху присыпьте зеленым луком.

– Ага сейчас.

– Что лук не любите?

– А вы не обнаглели? Омлет, кофе, что вам ещё сделать?

– Найдите мой телефон, хочу позвонить в скорую помощь и полицию.

– Ладно-ладно – скрипучим голосом протянула она. – Шантажист. Сейчас сделаю.

Она достала яйца и покрутила их в руках, осмотрела, делала все не спеша, долго раздумывая над действиями. Считала, что в этом деле спешка ни к чему. Но Дима уже все понял. Помог:

– Яйца надо помыть и разбить в глубокую тарелку.

– Я знаю – пропыхтела она, но все сделала, как он сказал.

– Теперь чуть посолить. Чуть-чуть. Хватит. И взбить вилкой до однородной консистенции.

– Я знаю. – Не поворачиваясь к нему, застучала вилкой.

– Молока совсем чуть-чуть. Всё-всё, хватит. А то не поднимется.

– Кто?

– Омлет, естественно. Вы же омлет готовите, а не мужчину.

– Пошляк – звонко выкрикнула она и также звонко откинула вилку.

– Извините, это у меня после травмы. Наверное мне и в правду в травматологию надо.

– Не надо – пробурчала она и взяла вилку.

– Нужно поставить сковороду на газ. Близко ко мне с ней не подходите – предупредил Дима, когда она подняла сковороду с пола. – Учтите, я тоже знаю некоторые приемы.

Вскоре по кухне поплыл приятный букет вкусов. Аромат кофе закружил в танце с ароматом омлета. Ну наконец-то в этом бездушном современном доме запахло жизнью.

Пока она крутилась возле плиты, он смог её разглядеть, хоть и со спины, хоть и с прищуренными глазами. Фигуристая. Ухоженная. Молодая. С характером. Красивая, кто бы спорил, но есть у неё что-то от кобры.

– Лука нет, могу предложить сельдерей.

– Фу. Меня от него воротит.

– Сельдерей очень полезен для мужской силы.

– У меня с этим все в порядке.

Она поставила перед ним тарелку с омлетом и кружку кофе. Себе взяла кусочек сыра. Дима понял, что такой высоковажной особе кухню доверять нельзя было. Лучше бы он не притворялся, что у него башка болит, а сам приготовил себе обед. В омлете хрустела яичная скорлупа и он совершенно не поднялся, был приплюснутым, как блин. Дима бескультурно доставал скорлупу и складывал на бортик тарелки.

– Совсем готовить не умеете?

– Умею.

– Что сыр себе отрезать? На этом ваши кулинарные способности заканчиваются.

– Почему вы всё время недовольны?

– Женщина должна уметь готовить.

– А ваша жена хорошо готовит?

– Я не женат.

– Потому и не женат. Всё вам не нравится.

Он развел руками и отхлебнул из кружки.

– Какой гадкий кофе.

– Не капризничайте. Была бы Оксана, она бы приготовила.

– Оксана – бариста?

– Оксана моя домработница, кухарка, уборщица.

– Настоящая женщина. А не нарядившаяся кукла.

– Чего это я нарядившаяся?

– Того. У вас даже тапочки с каблуком.

Она уставилась на свою обувь, как будто впервые её увидела.

– Это не тапочки.

– А что это? Обувь на выход? Вы в ней по бутикам ходите?

– Ну да.

– Вот я говорю, нарядившаяся кукла.

– Сами вы кукла – фыркнула она и с грохотом поставила кружку на стол. – Я ему тут готовлю, принеси-подай, а он меня куклой обзывает.

– Ладно, перегнул палку. Спасибо.

– Да, пожалуйста. Приятного аппетита.

Её «приятного аппетита» прозвучало, как «чтоб ты подавился». Но его это не задевало, он поел и подобрел.

– А я кстати пока готовила, поняла где мы можем выйти из дома.

– Да, и где?

– Через бассейн.

– Там есть дверь?

– А вы думали, я имела в виду канализационный слив?

– Нет, я так не думал. Просто удивляюсь, как вы могли забыть про ещё один вход.

– Для нас это выход.

– Прекрасно. А ещё меня радует, что кулинария помогает развивать умственные способности.

– Я просто забыла. Дом такой большой.

Они допили кофе, одновременно поставили кружки и встали из-за стола. Бассейн располагался на первом этаже в отдельном крыле, если уж быть честным, (а врать себе Дима не умел), то нужно бы признаться, что он сюда заглядывал, но выход не заметил. Из купальни выходили ещё три двери, две в раздевалки и одна в тренажерный зал. Он и там побывал, когда осматривал дом, но они тоже не имели выходов на улицу.

Они прошли вдоль бассейна к панорамному окну. Вид из окна нужно отметить открывался бесподобный. Пушистый снег завалил двор. Можжевеловые лапы еле-еле выдерживали, они низко опустились под тяжестью снега. Уличная гирлянда ненавязчиво моргала теплым светом. С этой стороны окна в огромных кадках жили пальмы. Они раскинули остроконечные лапы на волосатых стволах. Рядом стояли лежаки с пушистыми бирюзовыми полотенцами, а в подвесных креслах яркие воздушные подушки. И на фоне зимы этот уголок отдыха выглядел лучше, чем заграничные курорты. Вместе с легкими парами хлорки Дима уловил спонтанное желание поплавать в бассейне, занырнуть с головой, открыть глаза под водой, проплыть несколько метров, насколько воздуха хватит, зацепиться за бортик и смотреть в окно, любоваться морозным вечером. Но с желаниями, особенно со спонтанными, необходимо бороться, что он и сделал. Прогнал. Нечего расслабляться на работе.

Николь дернула стеклянную дверь. Она не поддалась. Дима повторил попытку. Она жалобно звякнула.

– Смотрите не разбейте.

– Я и не собирался – пробубнил он и двинулся в обратную сторону. Николь шла рядом. – Получается, у нас снова нет выхода на улицу.

– Если только через каминную трубу, как дед Мороз.

– Дед Мороз входит в двери. Это Санта Клаус воровскими путями шастает.

– Что вы болтаете? Санта Клаус входит, а дед Мороз по крыше лазает. В камин подарки кладет.

– Ерунда. Да что с вами говорить. Все равно не переспорить.

– Потому что я права. Вы совершенно далеки от фольклора. Вы же садовник. Лесник. Егерь. Леший.

– Вы ушли в фольклор – заметил он, но она считала, что правда на её стороне и не собиралась его слушать хоть и вела с ним беседы. И ему пришлось заметить: – у вас пробелы в голове, которые необходимо заполнить знаниями?

– Сам ты пробел.

С этими словами она стукнула его в плечо. И он оступился, поскользнулся и не устоял. Вот это напор, вот это девушка, локомотив, а не девушка. Он не успел ещё повосхищаться, потому что уже прилетел в воду. Вот и сбылось его спонтанное желание – он поплавает. Бассейн встретил Диму с распростертыми тёплыми и мокрыми объятиями. Он ушел под воду с головой, подняв такую волну, которая могла смыть Подмосковье.

Вещи моментально впитали в себя воду и потянули своей тяжестью ко дну. Дмитрий быстро сориентировался, ещё в полете, схватил воздух ртом, не захлебнулся, оттолкнулся ботинками об дно, поэтому ему не составило труда вынырнуть возле бортика.

Самое неприятное в этой ситуации, что берцовки полные воды и Николь смеется так, что аж слезы на глазах выступили. Он не разделял с ней веселье. Наоборот был зол. И она наконец заметила, что от злости трещит воздух, его лицо, и даже бассейн, а вода заледенела. Она притихла, а он выбрался из бассейна и угрожающе двинулся к ней, издавая чвякающие звуки обувью.

– Так значит. Ты меня решила угробить. Я давно подозреваю, что ты ненормальная.

– Нормальная – возразила она, но как-то неуверенно. Видимо догадалась, что мужчина задумал месть. Она отбежала от него на приличное расстояние.

– Ты думаешь, тебе все позволено?

– Не позволено.

– Ты думаешь, так можно с людьми обращаться.

– Не думаю.

– Это заметно.

Он наступал, она отступала.

– Ну что ж сейчас мы посмотрим, что богатые тоже плачут.

– Не плачут.

– Сейчас я увижу мокрую курицу.

– Сам ты курица. Мокрая. Не подходи ко мне. Я знаю приемы.

– Твои приемы не законны. Идиотка.

– А ты совсем не галантный.

– Как я могу быть галантным в таком виде?

Он остановился в полуметре от неё, прижав её своей настырностью и чуть-чуть харизмой к стене.

– Не надо меня в воду! – крикнула она.

– Надо – возразил он.

– Не трогай меня! Не подходи! Не прикасайся!

Он её не послушал и подошел, и схватил за руку, и потянул к бассейну. Она упиралась.

– Не смешно тебе? – язвил он. – А чего ты не смеешься?

– Я не хочу в воду.

– Да тебя в купели со святой водой нужно полоскать, чтоб черти тебя покинули.

– Я накрашенная.

– Вот хотелось бы посмотреть на тебя натуральную.

– Пожалуйста – простонала она, когда встреча её идеального макияжа с водой была уже неизбежна. – Дима, пожалуйста.

Он резко остановился и дернул её обратно так, что она в полете поменяла курс своего движения и очутилась в его могучих руках прижатая к не менее могучей груди.

– Ты мокрый. И я теперь мокрая.

– Мы перешли на «ты» официально?

– Да – скромно улыбнулась она. – В тот момент, когда ты вынырнул из бассейна.

– Я тебя предупреждаю, ещё раз сделаешь что-то подобное, я не знаю, что с тобой сделаю.

– А что бы ты хотел – выбираясь из его объятий, хитро улыбнулась она.

Он не любил быть игрушкой в чужих руках, а её кокетство распознал с первого слова. Ну что ж, можно и поиграть.

– Много чего хотел – он резко прижал её крепче к себе и добавил: – но запру на чердаке.

– Ой, как грозно – кокетливо пропела она. – Ладно, смотрю тебя в краску вгоняю. Стесняешься. Пойдем переодеваться.

– Пойдем. Заодно и посмотрим, кто из нас стесняется.

Дима пропустил её вперед и игриво шлепнул по заду. Она взбеленилась.

– Не смей меня шлепать.

– Не нравятся тебе такие игры?

Он повторил. Получилось звонко. Шлёп. Она повернулась к нему, желая спрятать многострадальную пятую точку.

– Ещё раз меня шлепнешь, я тебя… я в тебя… я тебе…

– Ты сейчас мечтаешь, что со мной сделаешь или повторяешь падежи русского языка?

– Я тебя в подвале закрою – выдохнула она, резко развернулась, поскользнулась, попыталась устоять, раскинула руки, хватая воздух. Но как известно за него сложно держаться, поэтому она падала на пол.

Дима галантно подхватил её. Но получилось просто некультурно. Такое обращение с малознакомыми девушками ни один воспитанный мужчина не имел право себе позволить. Он в порыве культурной помощи обнял её со спины и схватил прямо за грудь. Тонкий халатик на голое тело, вот что он почувствовал. Но нужно отдать ему должное, он её удержал, и она не упала на мокрый пол. Но заверещала так, что в бассейне пошла волна.

– Не смей меня лапать!

Он засомневался, что выживет после такого дерзкого поступка.

– Я пытался помочь.

– Не смей мне помогать!

Она выпрямилась, схватила его за руки, отклеила их от своего тела и откинула их как змей. Зашагала прочь от домогательств. Он смотрел ей вслед. Такой ровной спины больше не существует в природе.

– Вот и правильно – пробубнил себе под нос Невидимый. – Не будешь больше со мной шутки шутить.

Он сел в кресло. Стянул с себя куртку, плюхнул на пол, снял ботинки, вылил из них воду.

– И вообще, – крикнула она ему – не смей мне «тыкать».

Он дождался, когда она выйдет, стянул с себя свитер, шлепнул тяжелую мокрую кучу на соседний лежак. Снял с себя кобуру с пистолетом. Оглянулся по сторонам. Кадки, лежаки и огромная лужа в огромном бассейне. Осталось понять где спрятать пистолет. Это не считая, как, чем и где его просушить. Глаза зацепились за бирюзовое полотенце. Он быстро, хоть это дело требовало не спешки, разобрал пистолет на запчасти, промокнул его и стал собирать. В любую минуту могла вернуться хозяйка. Застанет его за этим занятием, устроит истерику, поднимет крик, ему придется оправдываться, рассказать ей правду, сдать Грома. Она устроит им встречу с крестным Никитиным Игорем Валерьевичем, а по совместительству самым главным из самого главного офиса. Ох, какие сложные времена тогда настанут. Он обсушил и собрал пистолет в нормальное для него состояние, хоть и прекрасно понимал, что как прежде он уже никогда не будет. Это сильно расстраивало.

Озираясь по сторонам и прислушиваясь к тишине за дверью, он обошел вдоль бассейна по периметру комнаты – в дальнем углу стояла ваза. Но кто он такой, чтобы снова наступать на те же самые раскиданные грабли. Телефон в вазе был наглядным примером, что в этой емкости не место даже пистолету с кобурой. Он подошел к пустой кадке, в которой по замыслу дизайнера должна была быть пальма, но видимо сдохла от соседства с Николь. Заглянул внутрь. Там оказался разноцветный песок – видимо дизайнер тоже заметил, что рядом с Николь можно только песок хранить.

Дима снял футболку, выжал и завернул в неё пистолет с кобурой. Выкопал ямку в импровизированной песочнице и прикопал туда оружие. Сверху положил аква-досточку. Прикрыл. Быстро вернулся к креслу. Взял полотенце и стал вытираться. За этим занятием его застала вернувшаяся Николь. Она была одета в спортивный костюм, мягко переливающийся бархатом, и предательски подчеркивая все её выдающиеся изгибы. Ну те, которые он нечаянно пощупал, пытаясь не дать упасть. А больше она не могла ничего найти надеть? К примеру халат дворничихи. Могла бы ещё метлу взять, хотя этой ведьме метлу доверять нельзя, она на ней летать начнет. Но нет же она надела то, из-за чего мужики штабелями падают. Вроде даже и накрасилась, и прическу подправила.

Дима не сводил с неё глаз. Выглядел пристукнутым и глупо улыбался. Хоть старался быть культурным.

– Не пялься на меня.

– Я не пялюсь – заверил он, разозлившись на себя, и перевел взгляд на её серьги. Как он их сразу не заметил? Они же огромные. Что-то подобное он видел у себя на кухне, сходство с ложкой, а может с поварешкой. Они сверкали и переливались, затмевая своей красотой выпуклости Николь. В них отражалось всё: Дима, бассейн, жизнь.

– Что ты уставился? Отражение своё ловишь?

– У вас что-то со вкусом. Разве так сейчас носят?

– Это модно. Они сочетаются с моими кроссовками.

Он перевел взгляд на обувь и согласился.

– Точно, сочетаются. Извините, что засомневался в вашем вкусе.

– Можно подумать вы специалист в моде.

– Ну кое-что понимаю.

– Да и что же? – поинтересовалась она.

– То, что губы нужно рисовать, не выступая за границы лица и вселенной.

Она быстро приложила пальцы к губам, пощупала. Он заверил:

– Нет-нет, у вас нормальные губы. Красивые.

– Правда? – потупила она взгляд к полу, поправила прическу, зацепила пальцами локон, покрутила его.

– Правда – ответил он, заметив, что девушка умеет быть скромной. А ещё она подобрела. Вот что комплименты с людьми делают. Растопили ледяное сердце северной королевы.

– А я вам вещи принесла.

Она передала ему стопку белья. Он разложил вещи, это оказались белая футболка и голубые джинсы, все как любят пижоны.

– Это вещи вашего мачо? Я не хочу.

– Не в вашем положении капризничать. Или собираетесь мокрым по дому ходить, сырость разносить, грязь разводить. Сами будете убирать. А потом простудитесь. Вас замучает кашель, бронхит и пневмония. А там и по «скорой» в больницу можно попасть.

Перспектива ему не понравилась. Он стянул полотенце с плеч и откинул его в мокрую кучу своих вещей. Николь уставилась на его торс. Он самодовольно улыбнулся, ну не все ж ему на неё пялиться. Настала и её очередь. А мышцами он мог похвастать, если б было такое желание. Он напряг пресс и заиграл грудной мышцей.

– Не пялься на меня – предложил он с улыбкой, натягивая футболку, та сразу обтянула его тело.

Николь потупила глаза, засуетилась, помчалась то в одну сторону, вернулась в другую, помчалась к выходу. Он разделся до трусов, подумал и избавился от них, сменил свои мокрые брюки на джинсы и пошел следом за хозяйкой дома. Возле двери оглянулся, на всякий случай осмотрел кадку.

На наличие там пистолета ничто не указывало.

***

Он нашел Николь в кухне, она разглядывала шоколадку, прищурив глаза, читала. Но он заметил, что она на него посмотрела, оценила и быстро опустила взгляд. Он на всякий случай тоже себя осмотрел, хотя раньше не замечал за собой подобных замашек. Он был не модным и пижонство не приветствовал. Видимо это пришло к нему с вещами того нарцисса. Николь вернулась к изучению состава шоколада.