Цитаты из книг автора «Алёна Долецкая»

С большим азартом мы ломали московские стереотипы – например, о якобы безнадёжной, дремучей и в целом уёбищной русской провинции. Мы сделали серию портретов творческих людей из Нижнего Новгорода, Екатеринбурга, Перми – красивые, уверенные, отлично одетые (стилисты Vogue работают на пятёрочку) архитекторы, писатели, актёры, модели. Хрустальный шар высветил такой new look, новое лицо России, который наши читатели не знали.

При этом нам важно было не упасть в местечковость, провинциальную душность местного журнала, где «всё про нас», где «мы сами с усами». Нам помогали лучшие фотографы моды того времени – от Хельмута Ньютона и Питера Линдберга до Сольве Сюндбо и Терри Ричардсона. Мы сочиняли новое русское как часть европейского мира, но русская культура оставалась главным источником нашего вдохновения.

Когда меня попросили сделать концепцию Vogue, я предложила несколько вариантов – и победила «русская» версия. Достоевский говорил, что русскому человеку свойственно «всемство», всеотзывчивость, восприимчивость любой культуры, и в этом смысле наша версия была – понимаю это задним умом – «всемская», синтезированная, что ли. От американцев я взяла яркость и внятность модного сообщения, от итальянцев – артистизм и мечтательность, от англичан – иронию и парадоксальность, от французов – элегантную эротичность. И что оказалось? Русские герои – актёры, режиссёры, дизайнеры, архитекторы, галеристы, писатели, врачи и многие другие – легко и с достоинством вошли в это пространство, как будто высокие бренды, лучшие фотографы и стилисты мира только их и ждали.

я прятала среди купальников и бюстгальтеров самиздатовских Солженицына, Авторханова, Шаламова и Зиновьева, а ближе к ночи, наготовив блинчиков и сырников, принимала друзей, алчущих почитать запрещённую в СССР литературу. За это можно было в секунду вылететь из университета, подвести родителей под монастырь и испортить всем и всё надолго.

– Как вы думаете, в русском Vogue должен быть юмор? – Конечно! – Какой писатель вас может рассмешить? – Довлатов, Бабель, Пелевин, Хармс, Чуковский. – А! Довлатова печатали в New Yorker, верно?

просыпаешься, будто подзаряженная специальной батарейкой.

Любимые сны – те, после которых просыпа

После того звонка Бернда зимой 1997 года мы встретимся с ним не один раз, все больше за изысканными ужинами, где пахнущий хорошими духами, в ладно скроенных костюмах, тонкогубый обаятельный ариец с неискренними глазами будет капризно вращать красное вино в бокале, морщить над ним нос и с проницательностью сотрудника спецслужб расспрашивать меня о Москве и москвичах, моих амбициях в журнальном деле и вязко говорить часами будто ни о чем

То, желая поддержать близкого друга Кейт Мосс, попавшую в грязный скандал, выпускает в конце показа сенсационную по тому времени галографическую 3D-проекцию. В абсолютной темноте под музыку Джона Уильямса из фильма «Список Шиндлера» мы увидим в воздухе крошечную белую точку, которая будет медленно становиться струйкой белого дыма. Струйка превратится в необычайной красоты девушку в развевающемся белом платье, и мы поймём, что девушка как две капли воды похожа на Кейт Мосс. А потом она начнёт медленно исчезать в чёрном воздухе, снова станет белой точкой и исчезнет вовсе. Опасная эфемерность моды, была ты – и нет тебя. Элита глянцевой модной журналистики поднялась с кресел, аплодировала стоя, у многих лица были залиты слезами.

С выдающимся дизайнером моды Александром Маккуином меня познакомила Изабелла Блоу – стилист, визионер, ярчайший человек в мире моды и ближайшая подруга Маккуина.