Цитаты из книг автора «Алёна Долецкая»

и там у меня произошёл печальный разговор с местным учителем веданты в ашраме. Он вдруг спросил, как мне живётся с этим вот человеком рядом со мной, как ухаживает, как хвалит, как заботится, как болеет за меня. А я не нашлась, что толком сказать.

«Мой дорогой Уинстон, должна признаться, что я заметила: твои манеры ухудшились, и ты не так добр, как раньше». Добр! Добр?! И в самом конце послания: «Я написала это письмо в прошлое воскресенье в Чекерсе и порвала его, но сейчас оно перед тобой». Никаких выяснений в стиле «почему ты на меня смотришь ледяным взглядом? С тобой стало невыносимо находиться рядом». Нет-нет, совсем не так. А через вдумчивую мудрую паузу.

я поняла, чем мне нравится Восток – особым чувством соразмерности и уместности. У каждой вещи и поступка должно быть своё время и свой порядок, который возникает из собственного представления, как всё должно быть устроено. Мы, русские, можем скинуть каблуки в окно и: «А теперь – ванна шампанского!» Не мудро, может, зато мило. Восток же всё взвесит точно, на ювелирных весах.

любые проявления такого рода агрессии – это гадость и нарушение законов гостеприимства

меня попросили сделать концепцию Vogue, я предложила несколько вариантов – и победила «русская» версия. Достоевский говорил, что русскому человеку свойственно «всемство», всеотзывчивость, восприимчивость любой культуры, и в этом смысле наша версия была – понимаю это задним умом – «всемская», синтезированная, что ли. От американцев я взяла яркость и внятность модного сообщения, от итальянцев – артистизм и мечтательность, от англичан – иронию и парадоксальность, от французов – элегантную эротичность. И что оказалось? Русские герои – актёры, режиссёры, дизайнеры, архитекторы, галеристы, писатели, врачи и многие другие – легко и с достоинством вошли в это пространство, как будто высокие бренды, лучшие фотографы и стилисты мира только их и ждали.

голоса, который ты один раз слышишь и после этого не забываешь.

А потому что в том старом, что прошло проверку временем, есть надёжность, качество и вековое тепло.

Вот идёт кто-то из нас мимо, мурлычет: «А я играю на гармошке…» Он тут же: «А ты знаешь, как карлик играет на гармошке?» Все подходили к нему, и он: «Вот, смотрите, карлик такой маленький, – и длинными пальцами показывает на больших ладонях нам этого карлика, – гармошечка у него во-о-о-от такая малюсенькая, вот он берёт гармоньку свою, пальчиком маленьким нажимает, и разжимает – ба-бах!» – в разные стороны разлетались его длинные руки, и всем стоящим рядом доставались шлёпки по физиономии невидимой разлетающейся гармошкой. Так он по ходу пошутит и уходит куда-то по своим делам, исчезает. А от него оставался… знае

Алисии Дрейк The Beautiful Fall («Красивое падение

Я люблю, когда все нарядные, без лишних стразов и перьев, и скатерть крахмальная, и тарелки с бокалами красивые, а разговоры за столом – умные и весёлые