Цитаты из книг автора «Алёна Черничная»

Сонькин щебет затихает в моей голове. Чем дольше я слежу за Гориным, тем сильнее отстраняюсь вообще от всех звуков: шума в коридоре, хлопков дверей, чьего-то гогота. Я концентрируюсь лишь на одном. Сама не понимаю зачем, я ловлю взглядом каждое движение Тимура. Словно отключившись от мира, наблюдаю, как он вальяжно усаживается на капот своей модной тачки и достает из кармана куртки телефон. Его друзья ведут какую-то оживленную беседу рядом, а Тимур просто утыкается носом в экран мобильного. Он почти никак не реагирует на своих друзей, лишь изредка кому-то из них отвечает, не отвлекаясь от телефона. Из окна второго этажа мне не видно, что рассматривает на экране Горин, но все, чего я бы хотела, – лишь бы только не уведомления о лайках. И, возможно, я слишком громко об этом думаю. Тимур, сощурившись, вдруг поднимает лицо к солнечным лучам. Ладонью он обхватывает свою шею. Сжимает пальцами, ведет их вверх по бритому затылку и снова опускает к шее, массируя ее. А через секунду он распахивает глаза. Его взгляд останавливается ровно на уровне окна, где на подоконнике восседаем мы с Соней, и я все это время бесстыже пялюсь на Горина. И он замечает это. Медленно убирает руку с шеи и ловит мой взгляд. Несколько секунд мы смотрим друг на друга через окно второго этажа, а потом губ Тимура касается усмешка. Едкая и глумливая. Мгновенно по моим щекам расплывается жар, ладони становятся влажными. Тряхнув волосами, я сразу же отворачиваюсь. Смотрю теперь на Соню, которая что-то тараторит, а я вообще не улавливаю, что именно. У меня в груди бешено барабанит сердце. Я слышу только его стук, не совпадающий с движением губ подруги. А мои пальцы готовы сломать плитку шоколада, которую я все еще держу в руках.

мой взгляд не отрывается от Горина. Смотрю, как он подходит к своим пацанам и обменивается с каждым крепким рукопожатием.

А вот из второй машины выходит Горин. И желание отодвинуться поскорее от окна сменяется таким тянущим ощущением в груди. Я не могу удержаться от того, чтобы не уставиться на Тимура через дребезжащие стекла. Одетый снова во все черное – худи, джинсы, кожаную куртку, – он чуть ли не сливается со своим внедорожником. Его спасают лишь белоснежные кроссовки.

Близко Тимур запечатлен на фото лишь единожды. Его глаза смотрят прямо из-под того же черного капюшона, а к приоткрытым губам поднесена зажженная сигарета. Она зажата длинными пальцами. И вся тыльная сторона ладони с выступающими костяшками забита татуировками. Горин смотрит с этого фото так, словно знает, зачем я пришла на его страницу.

Но кое-что из произошедшего в раздевалке все равно мельтешит у меня в голове. И до самого вечера не отпускает. Так и вертится вопрос: он это был или нет? Если подумать, то какая мне разница? У богатых же свои развлечения. Но только то, что я видела там, на ринге… Разве можно это назвать развлечением? Тот парень лежал без движения и в крови. Может, он вообще… уже того… От этой мысли меня передергивает. То место – сборище бешеных маргиналов. Что вообще там мог делать тот, чей папа – большая шишка? А что, если мне все же показалось? Можно же просто сделать татуировки, скопировав их из интернета. Вдруг это тот самый случай? Только вот почему-то образы Тимура и того зверя на ринге в моей голове совпадают.

У скольких людей в мире могут быть одинаковые татуировки? И какова вероятность увидеть их обоих с разницей в один день? Вчера в том подвале на ринге был Тимур Горин.

– Ну ты глянь. Перед ней Аполлон, а она на Тима пялилась, – говорит кто-то из парней. «Не смотри. Не смотри на него», – бьется в моей голове. Но взгляд против воли опять летит в сторону Горина. На нем уже синие джинсы. Они расстегнуты, из-под них видны черные боксеры с белоснежной резинкой. Теперь Тимур развернулся ко мне лицом, и я вижу все его тату от плеча до плеча. А еще замечаю маленькую серьгу в левом ухе. Горин стоит и, вальяжно закинув руку на шкафчик, пялится на меня. Я кожей ощущаю, как он ведет свой взгляд от моих ног выше: бедра, руки, плечи. Тимур рассматривает меня, сжавшуюся в комок на лавочке, едва прикрытую полотенцем, как зверюшку. С задумчивым, холодным интересом в глазах. Его взгляд быстро добирается до моего лица. – Отвернись, – шепчу ему одними губами. – С чего вдруг? – Глаза Горина испытующе смотрят в мои. – Ты рассматривала мой зад, а я хочу поглазеть на твой. Баш на баш, – уголки его крупных губ издевательски приподнимаются.

Меня до тошноты окутывает стыд. Но боковым зрением я вылавливаю то, что тушит в моей голове этот пошлый гогот. И я уже не гипнотизирую разбитую плитку в мужской раздевалке. Это стрела. Точнее, татуировка в виде стрелы наконечником вверх на спине… у Горина. Ошеломленно хлопаю глазами, смаргивая слезы. Веду взгляд по четким черным линиям, набитым на позвоночнике. Тимур стоит ко мне спиной. Он полностью обнажен. Но мне плевать на то, что сейчас он вовсю светит своими голыми ягодицами всего в паре метров от меня. Я завороженно рассматриваю его татуировку, рельефную спину, широкие плечи и руки. Они тоже забиты черными линиями. Бесконечное множество хаотичных рисунков. А потом натыкаюсь взглядом на бритый затылок.

– Можно я уйду? – Мое бормотание сливается с его смехом. – Иди, тебя никто не держит, – раздается глухой голос откуда-то из-за дверцы шкафчика позади худощавого брюнета. И это Горин. Кажется, именно он открывал этот шкаф, пока его друг радовался, что меня запихнули сюда.

Трофимова ведь просто перепутала адреса. Она перепутала, а я поехала черт знает куда. Она не заметила, а я побывала в лапах какого-то мужика. Для Сони все вышло по-дурацки, а я пережила кошмар. Драпала посреди ночи с каких-то боев от толпы бешеных мужиков. У Сони просто не ловила сеть, а я словила такую дозу адреналина, что всю ночь не смогла сомкнуть глаз.