Глава 2

– И я люблю тебя. До встречи.

Азаров отложил телефон в сторону, сложил руки перед собой и наклонился к столу. Он почувствовал крайнюю усталость, словно сковавшую все его тело изнутри. Сердце протяжно застонало, дыхание перехватило. Азаров пошевелил занемевшими плечами и глубоко вдохнул, пытаясь унять боль в груди. «Только не сегодня. Не сейчас», – подумал он.

Выходить из кабинета не хотелось. Он продолжал сидеть в кресле, уговаривая тело мобилизоваться и перестать тревожить его ложными позывами о недомогании. Подобным поведением сердце всегда сообщало ему о приближении наиболее важных событий в его жизни. В молодости Азаров не прислушивался к нему, отметая прочь глупые предчувствия, за что всегда бывал наказан. Стоило ему отмахнуться, как закручивались некие обстоятельства, сводившие к нулю всю его работу или вносившие раздоры и конфликты в его размеренную, состоявшуюся жизнь. Теперь, пребывая в самом расцвете сил, на пике могущества, Азаров тщательно следил за внутренней настройкой своего организма, и если тот сообщал ему о надвигавшихся переменах, мужчина принимал меры, чтобы оказаться к ним готовым. Люди называют это ощущение шестым чувством. Егор Азаров, человек, далекий от мистицизма, всегда рационально оценивавший окружавший его мир и делавший вполне обоснованные выводы, предпочитал другое выражение. «Неполадками в двигателе» называл он эти тянущие боли в груди, никогда не задумываясь над тем, почему они начинаются именно перед тем, когда в его жизни вскоре произойдут события, кардинально изменяющие эту жизнь. Это было сложно объяснить, даже невозможно, поэтому он и не утруждал себя проблемой вникания в суть того, чего не понимал, но с благодарностью это использовал, вовремя реагируя на тревожные звонки.

Внутренняя дрожь все не унималась. Азаров прошелся по комнате. Провел мимолетным взглядом по шкафам, по полкам, уставленным книгами, которые никто не читал, осмотрел картины с морскими пейзажами, наводившими на него тоску, и оперся о массивный стол, за которым невозможно было работать – из-за его неудобства. Азаров не любил это место. Ни кабинет, ни дом в целом не были для него родными. Много лет тому назад он купил почти разрушенную усадьбу, находившуюся в живописном месте, недалеко от Москвы, лишь для того, чтобы найти занятие скучавшей от безделья жене. Она и превратила дом в музей восемнадцатого века, жить в котором ему совершенно не хотелось. Впрочем, только Азаров чувствовал себя в нем чужим. Жена и дочь обожали особняк эпохи барокко с его вычурной роскошью. Он же предпочитал свою московскую квартиру. Никаких гобеленов на стенах, зеркал в золоченых рамах, уродливых ваз с растительным орнаментом в его квартире не было. Много света, воздуха, минимум мебели и аксессуаров – таким было условие, поставленное им дизайнеру. И тот прекрасно справился с задачей, подарив Азарову дом, где чувствовалась легкость и куда всегда хотелось возвращаться.

Азаров вспомнил кровать в комнате жены, украшенную балдахином, со струящимися до пола покрывалами, и усмехнулся. Нет, как только праздник закончится, он уедет к себе и еще долго не вернется в эту раздражающую его атмосферу! Если бы не юбилей, он вообще сюда не приезжал бы. Однако отмечать день рождения в ресторане не хотелось, поэтому Азаров и принял предложение жены – собрать друзей недалеко от Москвы, в месте, которое, к его удивлению, приводило многих в восхищение. Глядя на их восторженные лица, он с сожалением думал о том, насколько ухудшился вкус у его сограждан. Показное великолепие привлекало людей больше, нежели лаконичные формы и простота.

На пороге кабинета появилась жена и укоризненно покачала головой.

– Егор, не стоит оставлять гостей, – сказала она.

– Думаешь, мое отсутствие заметили?

– Думаю, что ты – хозяин этого праздника, поэтому не имеешь права исчезать надолго. Люди пришли сюда не для того, чтобы развлекаться в одиночестве.

– Хорошо, Мария, я сейчас выйду из своего убежища, – он отвесил манерный поклон супруге, вдруг отчетливо осознав причины ее недовольства. – Как долго ты стояла под дверью?

– Ровно столько, чтобы услышать то, что следовало послушать, – со злостью ответила она.

– Ты подслушивала! – рассмеялся Азаров. – В твои-то годы заниматься подобными глупостями!

– Ты тоже не в том возрасте, чтобы демонстрировать удальство. Тем более так нагло и открыто. – Жена брезгливо поджала губы. – На ночь, насколько я поняла, ты не останешься?

– Не останусь, – подтвердил он. – Надеюсь, без обид?

– Я уже давно на тебя не обижаюсь.

Азаров пошел к собравшимся в огромной гостиной гостям, жена шла рядом.

– Раз между нами нет непонимания, – он близко наклонился к ней, – может, мы наконец расставим все точки над i?

– Здесь и сейчас? В присутствии стольких свидетелей? – Она остановилась и обвела взглядом присутствующих. – Если ты считаешь, что поступаешь правильно, то я не возражаю. Я всегда уступала твоим желаниям. Начинай. Всем будет интересно послушать!

Азаров усмехнулся. Глаза его жестко заблестели, заставив жену отпрянуть в сторону. Мгновенно справившись с собой, он взял с подноса подошедшего к нему официанта бокал шампанского и, улыбаясь, повернулся к гостям.

– Господа, – громко сказал он. – Благодарю всех вас за то, что вы нашли время почтить нас своим вниманием. Мне безмерно приятно видеть вас, самых близких и преданных мне людей, в этом доме. Спасибо. Хочу произнести тост! Предлагаю выпить за молодых и красивых! Раньше я тоже был молодым и красивым. Теперь я только красивый.

Раздался дружный смех, послышались легкие хлопки и поздравления. Гости подняли бокалы за юбиляра. Азаров отошел в сторону и посмотрел в сад. Мысленно он уже покинул пределы комнаты, и лишь ему одному было известно, где он мысленно находится в данную минуту.

– Марта, что происходит?

К жене Азарова подошел мужчина невысокого роста и заботливо вгляделся в ее расстроенное лицо.

– Жорочка, – она в отчаянии схватила его за руку, – все, конец! Мне кажется, уже завтра Егор предложит мне развестись! Я чувствую это… Он почти сказал, что хочет развода!

– Успокойся, – мужчина нежно сжал пальцы собеседницы. – Никто не разводится в шестьдесят лет, после тридцати лет брака. В этом нет смысла.

– Он стал чужим, – не унималась она. – Не пускает меня в свой дом, в свою жизнь. Закрылся, будто находится в непробиваемом панцире. Жора, тебе, как никому другому, известно, какие у нас отношения. И ты знаешь, что я не ошибаюсь. Вот ответь мне: сколько раз мы с мужем виделись в последние месяцы? Трижды! Сейчас, на дне рождения дочери, и еще раз – когда случайно столкнулись в ресторане, где он обедал с Дмитрием.

– Марта…

– Марта! – перебила она его. – Егору никогда не нравилось это имя. Мария, вот как он называл меня все годы нашего брака. Мария! О господи! Как я ненавижу, когда он обращается ко мне, употребляя чужое имя! Я устала. Устала от одиночества. Хочу, чтобы все это прекратилось!

– Марта, – настойчиво повторил он, – говори тише.

– Мне все равно! Пусть слышат! Всем известно о том, что я уже много лет назад перестала быть его женой.

– Прекрати истерику, – прошипел мужчина и, взяв Марту под локоть, отвел ее к окну. – Никто и не догадывается, что вы живете раздельно.

– Он с кем-то говорил по телефону, в любви объяснялся, – горько проговорила она. – Ты знаешь, с кем?

– Мы не мальчики, которым необходимо делиться друг с другом такими секретами, – сказал Георгий, с жалостью оглядев жену своего лучшего друга. – Ну, успокойся, – он ласково провел пальцами по ее руке. – Улыбнись. У тебя такая красивая улыбка. Не надо показывать другим свою печаль. Марта, ты слышишь?

– Слышу, – она улыбнулась сквозь слезы. – Что бы я делала без тебя? Ты – моя опора. Не Егор, а ты!

Она поискала глазами мужа и увидела, что он пристально разглядывает их обоих. Георгий поднял бокал и кивнул, показывая, что заметил его взгляд. Марта же демонстративно отвернулась и направилась к гостям – выслушивать льстивые поздравления и слова благодарности.

Георгий подошел к Азарову.

– Что, Егорка, веселишься? – с иронией спросил он.

– Естественно. Мария уже тебе нажаловалась на меня? И верный рыцарь прискакал защищать честь дамы своего сердца?

Георгий в притворной обиде надул щеки и стал похож на юнца, которого бранят за непослушание. Он был ниже Азарова на целую голову, но старался держаться с достоинством, призванным скрыть его маленький рост. И все же положение, в котором ему приходилось смотреть на друга снизу вверх, показалось ему смешным, и тогда он качнулся вперед и привстал на носки.

– Отчего греки такие маленькие? – вдруг спросил Азаров.

– Потому что весь их рост ушел сюда, – хмыкнул Георгий и повернулся в профиль.

С гордостью продемонстрировав Азарову длину своего носа, он тряхнул головой, заставив свои длинные белые волосы взметнуться в воздухе. Азаров поймал тонкую прядку его волос и задумчиво потеребил в пальцах.

– Аполлон-пенсионер, – сказал он. – Так и тянет взять в руки ножницы и отрезать к чертям это богатство.

– Если тебе станет от этого легче, то – вперед, на баррикады!

Азаров отпустил его волосы:

– С чего ты взял, что у меня дурное настроение?

– Марте так показалось, – ответил Георгий. – Твоя жена думает, что ты желаешь развода. Это так?

Азаров утвердительно кивнул.

– Она же младше тебя в два раза! Если не в три. Егор, очнись! Марта была твоим верным союзником все эти годы, поддерживала тебя, когда ты поднимался вверх, ничего не требовала, закрывала глаза на твои интрижки. Что ты делаешь? Меняешь ее на симпатичную девку? Это несерьезно.

– Не становись в позу, Жора. Я уже все обдумал. Интересы Марты не пострадают, обещаю. Ты ведь об этом заботишься?

– Подумай еще раз, – сказал Георгий, – потому что твой развод не пройдет незамеченным. Вся Москва примет участие в этом грандиозном скандале. Сплетни, перешептывания у тебя за спиной, косые взгляды и гадкие смешки – вот что ожидает тебя впереди. Тебе это нужно? Чем твоя новая жизнь будет отличаться от нынешней? Что изменится? Ничего. Твой статус, и только. В новую жизнь не перейти со старыми болячками.

– Я устал от лжи, – просто ответил Азаров.

Георгий не нашел ответа. Уж слишком честными и горькими были эти слова. Он с разочарованием вздохнул и уперся взглядом в спину Дмитрия Каманина. Поняв, что их разговор подслушивали, он криво усмехнулся и сказал Егору:

– Завтра все обсудим.

Он быстро направился к Марте, по дороге хлопнув Дмитрия по плечу, показывая, что ему все известно о его остром слухе. «Серьезные беседы следует вести за толстыми стенами. Тогда не придется потом корить себя за то, что предмет разговора стал известен третьему лицу», – подумал Дмитрий и подошел к тестю, прихватив для него бокал с выпивкой.

– Мечтаете, чтобы вечер поскорее закончился?

– Ненавижу такие мероприятия, – Азаров взял бокал в руки. – Спасибо. Сам-то как? Скучаешь?

– Да где уж тут. Думал, отдохну – не получилось. Устал от разговоров о бизнесе, о моих планах и тому подобном.

– Привыкай, Дмитрий. В нашем деле не бывает выходных дней.

– С этим сложно смириться, – улыбнулся Каманин. – Признаюсь, Егор Викторович, что я слышал ваш разговор с Георгием. Извиняться не стану.

– И не нужно, – Егор положил Дмитрию руку на плечо и крепко сжал его. – Попрошу тебя молчать об услышанном. Как у вас с Викторией дела?

Значит, Виктория еще не сказала отцу о том, что они собираются развестись. Дмитрий также решил промолчать.

– С переменным успехом, – уклончиво ответил он.

Мягкие руки обняли его за плечи. Он повернулся и заключил жену в объятия.

– Ты потрясающе красива! – Азаров с восхищением оглядел дочь.

Виктория действительно постаралась на славу, готовясь к празднику. В свои тридцать лет она выглядела гораздо моложе, чем привлекала юных кавалеров, которых у нее имелось великое множество. Ухоженное лицо с чудесными серыми глазами было открытым и по-детски наивным. Темные волосы легкой волной лежали на хрупких плечах, а кожа была настолько светлой, что казалась прозрачной. Кукольная внешность в сочетании с соблазнительным телом создавали непревзойденный эффект. Количество мужчин, желавших оказаться в ее постели, увеличивалось с каждым годом, еще раз подтверждая тот факт, что не зря Викторию называют одной из самых красивых женщин столицы.

– Папа, – мягко взглянула она отцу в глаза, – не возражаешь, если я украду у тебя мужа?

– Забирай свое сокровище, – Азаров поцеловал Викторию в висок.

Дмитрий разочарованно глядел на то, как он затерялся в толпе гостей.

– Постараюсь не отнять у тебя много времени, – сказала Виктория, отодвинувшись в сторону. – Надеюсь, ты не проговорился отцу? Не стоит портить ему настроение в день рождения.

– Не беспокойся, – ответил Дмитрий.

– Спасибо за понимание. Я поговорю с ним и с мамой завтра. А потом мы встретимся с юристами. Обещаю, твои интересы не пострадают.

Дмитрий криво усмехнулся, потому что уже слышал эту фразу – сегодня, только что. Похоже, Азаровы – мастера давать подобные обещания.

Виктория вдруг обняла его и легко прикоснулась ртом к его губам.

– Прощальный поцелуй?

– Расценивай, как хочешь, – на ходу бросила она.

Дмитрий едва слышно выругался. Смешно получается: зять и теща примутся одновременно паковать чемоданы! Невидящим взглядом он осмотрел веселившихся людей, схватил со стола бутылку виски и под громкие звуки музыки вышел из дома, намереваясь до бесчувствия отметить новый этап в своей жизни.

* * *

Больше всего человек сожалеет о потерянных возможностях. Как говорится, лучше сделать и ошибиться, чем не сделать и всю жизнь мучиться от последствий своей нерешительности. Лишь однажды, в далекой молодости, Азаров проявил слабость, которая теперь мертвым грузом лежала на его плечах. Если бы тогда он поступил так, как хотелось ему, если бы не прислушался к словам отца, вся его жизнь сложилась бы по-другому. И пусть в ней не было бы столько денег, сколько он имеет сейчас, пусть его положение в обществе отличалось бы от нынешнего, зато рядом с ним оказалась бы любимая женщина. Горестно осознавать, что вся его жизнь прошла без нее. Мысль об этом не покидала его ни на минуту.

Азаров вспомнил свой разговор с отцом. Щеки его покраснели, как и в тот день, когда он стоял перед ним, выслушивая оскорбления. «Ни один здравомыслящий мужчина не разрушит семью из-за романа на стороне! Ты немедленно прекратишь всякие отношения с этой особой. Впредь советую тебе умерить свои кобелиные наклонности». Сейчас Азарову было больно вспоминать о результатах той роковой ошибки. Тогда ему казалось, что он поступил правильно. Сын известного в советские годы политика не мог оставить жену и дочь и уйти к молодой любовнице. Иметь связь на стороне не считалось предосудительным, но предпочесть юную красотку законной супруге – о таком не могло быть и речи.

– Егор Викторович, в котором часу мне приехать за вами? – спросил водитель, повернувшись к Азарову.

Тот встрепенулся, поняв, что машина уже давно остановилась, и растерянно уставился в улыбавшееся лицо шофера. Водитель же, видя, что его слова не расслышали, повторил вопрос.

– В семь утра, – ответил Азаров. – Не провожай меня, – добавил он.

В квартире было темно. Азаров включил свет, налил себе выпить и подошел к окну. Внизу горела огнями Москва, и от этого впечатляющего вида у него стало легче на душе. Азаров всегда хотел иметь квартиру с видом на Ленинградский проспект, где прошло его детство. И когда его компания построила жилой комплекс в месте, отвечавшем его заветной мечте, он выбрал апартаменты на самом высоком этаже нового здания. Теперь каждый его новый день начинался с улыбки – из-за взгляда на панораму просыпающегося города и заканчивался глотком виски – в ореоле его ночного сияния.

Он посмотрел на часы. Полночь. Еще есть время до прихода Лилии. Азаров повел плечами, сбрасывая с себя дневную усталость, и направился в ванную. Стоя под теплыми струями воды, он вновь вспомнил лицо любимой. Лилия, его нынешняя любовница, была очень на нее похожа. Те же длинные каштановые волосы, тот же мягкий взгляд бархатистых карих глаз. Наверное, поэтому она так сильно привлекла его, и роман их длится гораздо дольше, чем все его прежние отношения с другими женщинами. Ради нее, юной и красивой, Азаров решил пройти курс восстановительной медицины. Впрочем, этому явилась основанием и другая причина. Ему хотелось снова почувствовать себя молодым, как в те годы, когда он встретил любовь всей своей жизни, которая – из-за утраты ее – стала его болезненным наваждением.

Накинув халат, Азаров вышел из ванной. В комнате уже находилась Лилия. Она весело напевала какую-то популярную мелодию и разливала шампанское по бокалам.

– Пролила, – засмеялась она, облизав пальцы. – Я тебя напугала? Прости.

– Давно ты здесь? – спросил он, взяв протянутый бокал.

Она покачала головой.

– Почему не навестила меня в душе? Устроила бы приятный сюрприз.

– Чтобы у тебя сердечный приступ случился? И что бы я тогда с тобой делала? С мертвым, да еще и голым при этом, – рассмеялась она и подняла бокал. – За тебя, мой дорогой. С днем рождения!

Азаров отпил несколько глотков, с улыбкой посмотрел на девушку, поглаживавшую свою стройную ножку, и допил оставшееся шампанское. Отодвинув поднос, он присел рядом с Лилией и прижал ее к себе. Лилия просунула руки под его халат, пальцы ее чувственно прикоснулись к обнаженной коже. Сердце громко застучало. Азаров удивился тому, как реагирует его тело: столь яркого и быстрого возбуждения у него еще не случалось. Повалив женщину на кровать, он начал страстно ее целовать. Лилия игриво вырывалась из его объятий, отчего он загорался еще сильнее. В висках бешено запульсировала кровь, руки его онемели, перед глазами появился туман… Через минуту Азаров ощутил сильную тошноту. Мерзкий холодный пот липкой пленкой покрыл его лицо и шею. Он повалился на бок, сжался в комок, ощущая, как жгучий огонь раскаленной лавой разливается в его груди.

– Что ты туда подлила?.. – еле прохрипел он.

Лилия отодвинулась подальше и со страхом наблюдала за его агонией, потом закрыла лицо руками и протяжно застонала. Она долго сидела, прижавшись к спинке кровати, рядом с мертвым телом своего любовника, и учащенно дышала, пряча лицо в ладонях. Понимая, что задерживаться в квартире опасно, Лилия наконец пошевелилась и осторожно посмотрела на Азарова. Лицо его было белым и застывшим. Одна рука прижата к груди, другая вытянута вперед. Лилия осторожно провела пальцами по посиневшим ногтям его руки, дотронулась до черных влажных волос, затем медленно поднялась и подошла к окну.

Никогда ей еще не доводилось наблюдать столь потрясающей картины! Вплоть до самого горизонта земля светилась белыми и цветными огнями, а небо – впервые за много лет – было таким пронзительно-синим, что хотелось плакать, глядя на его чистоту.

Лилия наклонилась к сумочке и достала телефон.

– Я все сделала, – спокойным голосом произнесла она и бросила холодный взгляд на кровать. – Он мертв.