– Зачем? – простонала Кассандра, не отрывая от него глаз, – отпусти, дай передышку, я больше так не могу.

– Ты моя. Подтверди, и все закончится.

Раздавленная, опустошенная, она кивнула. Она устала бороться.

– Вслух.

– Принадлежу.

– Громче.

– Принадлежу.

– По своей воле?

– По своей воле.

Амон еще несколько секунд сверлил ее взглядом, но потом отпустил и спокойно сказал:

– Ты трижды дала согласие. Запомни. А теперь спи.

Кэсс легла на бок и последнее, что заметила – странную задумчивость на холодном лице.

Ее разбудил солнечный луч. За окном стоял яркий осенний день. Как хорошо! Девушка счастливо потянулась и тут же вспомнила все, что случилось накануне. В душ. Срочно в душ, который так и не удалось толком принять.

– Кофе, хочу кофе! – бубнила она под нос, то так, то эдак поворачиваясь под ласкающими водяными струями.

Вытирая голову, она буквально воочию видела свою любимую желтую кружку, над которой поднимался ароматный парок. Свежесваренный горячий кофе со сливками и сахаром! А еще – плитка шоколада. Плевать на калории и на кариес! Должны ведь быть хоть какие-то радости в жизни?

В ванной Кассандра замешкалась у зеркала. Увы, круги вокруг глаз, конечно, никуда не делись, но зато стали бледнее, кожа уже не казалась восковой, да и след от веревки на шее больше не мерещился. Вывихнутая накануне рука не беспокоила, словно и не было кошмарной ночи. А может, это был еще один сон? Такой же реальный, как остальные? Девушка перевела взгляд на левое запястье – глубокий порез, перебинтованный демоном, никуда не делся, но… вдруг все же примерещилось?

Странно, теперь при мысли об Амоне сердце не сковывал страх, более того, в глубине души хотелось верить, что все произошедшее – не плод воображения. Нет, нет, только не еще одно разочарование! Только не новые мысли о том, что реальность, а что нет! Сердце похолодело… И в этот самый миг Кэсс услышала шум – на кухне кто-то хозяйничал.

– Тебе никто не говорил, что ты слишком громко думаешь? – спросил Амон, не оборачиваясь.

Хозяйка робко вошла и села за стол. Гость с бесподобной самоуверенностью поставил перед ней столь желанный желтый бокал с кофе – горячим, источающим умопомрачительный аромат.

– Мне эта кружка теперь мерещиться будет.

Он выглядел бодрым и свежим. Интересно, а он спал? Демоны вообще спят?

Светлая щетина на скуластом лице делала Амона почти человеком (если такое понятие вообще применимо к монстру). Почти. И это «почти» вселяло в сердце первобытную жуть. Однако страшнее для Кэсс было выражение его глаз: несмотря на поселившуюся в их глубине хищную искру, смотрел ее мучитель задумчиво, словно что-то решая.

– Почему тебе так нравится меня терзать? – обреченно спросила девушка, уронив голову на руки. – Что тебе от меня надо? Я же обычная. И вообще, как ты мои мысли прочитал?

Такое количество вопросов его явно не смутило. Сев напротив, он протянул руку, взял Кэсс за подбородок, вынуждая посмотреть на себя, и вгляделся в ее лицо.

– Ты меня больше не боишься? – уточнил на всякий случай.

– Вот перестану тебя видеть, вообще стану смелой, как никогда, – огрызнулась она, слегка отстраняясь и глядя в кружку.

Нехорошее предчувствие сдавило грудь и заставило съежиться. Демон смотрел как-то странно. Что его гнетет? Раньше Кассандра чувствовала себя если не в безопасности, то хотя бы на знакомой территории, а теперь…

– Ты не ответила.

– Я не знаю, – она бросила быстрый взгляд на своего собеседника, а потом снова уткнулась в кружку. – Ты меня путаешь. Сначала я была уверена, что ты способен причинять только боль, а теперь временами… Чего ты хочешь от меня? Зачем я тебе?

Амон молчал. По его спокойному лицу было невозможно определить, о чем он думает, и Кэсс, устав гадать, махнула на все рукой. Будь что будет.

– Допила? Встань.

Набаты в голове загрохотали с оглушительной яростью. Что-то не то. «Нет, только не смотри так пронзительно! Почему я не могу понять, что у тебя на уме?!» – девушка была близка к панике. Демон протянул ей руку. Лицо его было каменно неподвижно, глаза погасли. Очевидно – он боролся с собой, словно собирался сделать что-то, в чем не был уверен.

– Руку мне опять не ломай, – неловко пошутила Кассандра, поднимаясь.

– Руку не буду. Только жизнь, – так же мрачно ответил мужчина. – Итак, у тебя сегодня день рождения.

– Как сегодня? Нет, он…

– Сегодня. Ты родилась ровно 21 год назад, двадцать четвертого октября. Поздравляю. У меня для тебя два подарка. Первый – сниться в кошмарах больше не буду, а второй… я покажу тебе твою родину.

– О чем ты…

Он прервал вопрос, прижав к ее губам палец. Кэсс чувствовала себя ребенком. Рядом был большой и сильный взрослый, который все решал за нее. Девушка замерла, с детской доверчивостью глядя в голубые глаза, сейчас смотревшие задумчиво.

– Ты самый непонятный человек из всех, кого я знал, – с этими словами Амон отнял руку от ее губ.

Завороженная огненной искрой, тлеющей в глубине его зрачков, ставших снова звериными, узкими, девушка не сразу заметила, что он превратился в демона. Она осторожно протянула руку, чтобы коснуться черного широкого запястья. Блеснули когти. Кассандра не успела испугаться и даже не удивилась, когда они глубоко вонзились ей в грудь. Боль вспыхнула огнем, мир померк. С пугающей ясностью она поняла, что умирает.

– За что? – одними губами спросила несчастная.

Демон прижал ее к себе, чувствуя, как из невесомого тела медленно уходит жизнь.

– За разрешение делать с тобой все, что я хочу, – прошептал он.

Кэсс смотрела остановившимся взглядом. Существо, склонившееся над ней, не умело любить, не знало жалости и было способно причинять только боль. Придерживая жертву за плечи, Амон осторожно коснулся губами ее подбородка, снимая с него каплю крови.

– Не бойся. Я рядом, – демон улыбнулся и мягко опустил на пол уже бездыханное тело.

* * *

Она летит! Радостный свет заливает все вокруг. Она летит! Сильные белые крылья несут ввысь, ближе и ближе к сверкающему солнцу. Душу переполняет упоительный восторг. Быстрее, быстрее, еще быстрее!

Солнечный свет делает огромные крылья такими белыми, что больно смотреть. Неведомое доселе ощущение свободы пьянит, высокое небо манит в бескрайнюю синеву. Кэсс ликует и несется вперед. Два белых крыла реют позади. Она счастлива! Так вот что это такое – умирать. Это не темный тоннель с ярким светом в конце, это полет. Исполненный счастья и экстаза полет!

«Я умерла! – она смеется, понимая, как нелепо, но, тем не менее, верно звучат эти слова, и кричит от восторга: – Я умерла!!!»

Откуда-то издалека, сверху, ее призывает хор знакомых голосов. Ей предлагают все забыть, обрести покой рядом с теми, кого уже давно нет. Она согласна. Она тянется к свету, летит ему навстречу, радуясь и предвкушая. Но вдруг по спине словно ударяет огненная плеть. Тело изгибается, а крылья, всего мгновение назад такие сильные, заламываются в воздушных потоках. Ее крутит, швыряет, бросает, оглушает и ослепляет – болью, ветром, собственным криком. Она падает.

Удар не убивает и даже не оглушает. Но слабость во всем теле мешает подняться. Однако она упорно скользит руками в чем-то липком, и даже находит в себе силы встать на колени. Спину холодит страшная пустота. Она смотрит на свои ладони, а потом вниз, под ноги, и с ужасом видит кровавое месиво, из которого только что поднялась – бледная, шатающаяся, слабая.

Крылья! Это ее крылья. Она уже не взлетит к свету, к тем, кто ждет ее и зовет: одинокая девочка, лишенная даже возможности умереть и понимающая, что никогда не взлетит. Если ей не позволят. А ей не позволят.

Кто-то подошел.

Мужчина.

Он небрежно отбрасывает с пути окровавленный ошметок некогда красивого крыла. Она смотрит на грубые кожаные ботинки, стоящие в крови. Ее крови. Девушка медленно поднимает голову и видит демона. Черного, источающего силу и тьму. Она не знает его, но под ледяным взглядом хочется съежиться и молить о пощаде.

– Почему? Ведь я же могла улететь, – стонет она.

– Я не счел нужным тебя отпускать.

– Но я хотела! – кричит обреченная на жизнь жертва и тут же шепотом заканчивает: – Я не пойду с тобой.

– Ты трижды добровольно отдалась в мою власть. Вставай.

Она строптиво мотает головой и с ужасом смотрит на руки. Кровяные разводы тянутся по белой коже, словно диковинные узоры. Крохотное пушистое перышко прилипло к тыльной стороне ладони. Кэсс бережно касается его, не замечая, как белый цвет окрашивается багровым.

– Я приказываю. Посмотри на меня.

Кассандра опять мотает головой. Тело немеет.

– Кто ты?

– Твой хозяин. Смотри на меня, – демон не прикасается к ней, но его голос такой повелительный, что приходится выполнить приказ. – Вот так. А теперь дай руку.

– Не хочу.

– Конечно, не хочешь. Но дашь.

Он ждет, пока рабыня осознает неизбежность подчинения. Кажется, он может стоять так целую вечность. Он не спешит, не стремится прикоснуться к ней. Ему нужно только ее согласие.

– Я не могу! – Кассандра стонет, пытаясь подняться.

Мужчина смотрит, не делая попыток помочь.

– Можешь.

Левая нога, правая нога. Покачиваясь и едва дыша, девушка старается дойти до него раньше, чем онемеет все тело. Только бы не свалиться мешком, грудой окровавленной искалеченной плоти! Кажется, минуют долгие часы, прежде чем она достигает цели и берет его за руку. Он улыбается, и ей мерещится, будто в звериных глазах вспыхивает солнце – такое облегчение светится в нечеловеческом, но почему-то странно знакомом взгляде. А потом все исчезает.

Остаются только боль и страх, в горниле которых пылает и плавится рассудок. Но вот сознание затапливает безумная ярость, охватывающая все существо. Потому что Кэсс вспоминает, как демон убил ее и как потом не позволил исчезнуть. Она истошно кричит, вырываясь из его рук, она понимает – он рядом навсегда. Он хозяин. Он будет решать, когда ей жить, а когда умирать. У нее больше нет собственной воли. Несчастная рабыня захлебывается от ужаса и безысходности, рвется прочь, но без следа тонет в вязкой темноте.

* * *

– Долго она еще будет лежать трупом? – спросил Амон, глядя в огонь.

Темноволосый юноша, сидящий по другую сторону костра, пожал плечами:

– Ты же знаешь, все теперь зависит только от нее.

– Ну, значит, мы тут надолго, – демон потянулся и откинулся на спину. – Хоть высплюсь.

– Да ты как будто доволен? – хмуро удивился его собеседник.

Амон хмыкнул, вспоминая мокрую растерянную Кэсс, съежившуюся за тонкой полупрозрачной шторой из целлофана.

– Размышляю…

Юноша смерил расслабленно лежащего свирепым взглядом, но демон и не подумал обеспокоиться: слишком давно эти двое знали друг друга, слишком через многое прошли.

Мучитель Кассандры мечтательно смотрел в усеянное звездами небо. Это было небо, знакомое с раннего детства, родное. В реальности его рабыни люди научились летать к звездам… Смешно!

Люди.

Вообще в мире этой девушки встречалось много нелепостей. Взять хотя бы бестолковую уйму затейливых приспособлений, позволяющих компенсировать отсутствие магии: электричество, самолеты, автомобили… Все то, что здесь совершенно не нужно. Хм. Интересно, если местным человечишкам дать волю – они развернутся так же? Амон ухмыльнулся. Ему вспомнились собственные невольники – жалкие, вечно трясущиеся создания, ищущие возможности угодить и быть полезными. Он не знал никого, даже близко похожего на Кассандру.

Назвав ее необычной, демон не кривил душой. В его мире люди не были свободны. Напротив, они являлись самыми жалкими из всех разумных существ, а потому уже много столетий вполне заслуженно оставались в рабстве у представителей более сильных и совершенных рас. И хотя там, где жила до сегодняшнего дня Кэсс, человека считали венцом творения, демон увидел равно то же самое, что и всегда: трусость, покорность, подобострастие. Одним словом, среди многочисленных «венцов» не встретилось ни одного, достойного даже простого интереса. А вот рыжеволосая девчонка неожиданно оказалась забавной. Впрочем, она не особо и принадлежала реальности, из которой была выдернута.

Почему?

Потому что мир, где вырос Амон, был жестоким. Тут не прощались слабости и… никогда не выживали чужаки. А Кассандра, похоже, оказалась местной, раз до сих пор дышала.

Впитывая звуки и запахи родного леса, демон блаженствовал. Ему не нравились людские миры – тесные, душные застроенные безобразными зданиями и похожие на огромные лечебницы, наполненные неполноценными существами. Эти существа ничего не умели, но, нужно отдать им должное, неплохо приспособились. Правда, при этом изуродовали все, что досталось им во владение, не оставив даже памяти о древних лесах – вековых, исполненных тайной мудрости и тихого покоя.

Сонная чаща, словно прочитав мысли того, кого приютила под своими кронами, ласково зашумела. Огромные деревья стеной окружали просторную поляну. Зайдешь в эти дебри и не увидишь над головой не то что звезд, но и просто неба – гигантские стволы вздымаются высоко-высоко, и разлапистые ветви переплетаются между собой, обвешанные длинными бородами сизого мха. У подножия не растет ни молодая поросль, ни кусты, зато сухих сучьев на костер – в изобилии. Хорошо!

Лес был живым, он дышал и смотрел тысячью глаз, так что зайти сюда без позволения мог далеко не каждый. А охотиться или жечь огонь тем более позволялось не везде. Лес был свят, так как соединял многие миры. Например, эта поляна была не просто пространством без деревьев. Здесь сливались воедино Пути. В мире Кэсс такое место, наверное, назвали бы порталом. В мире Амона говорили проще – Распутье. Получался отличный каламбур – рыжеволосая девчонка сейчас находилась на Распутье. Забавно.

Это самое Распутье представляло собой идеальный круг, в котором не росло ни травинки. И уж тем более ни одно живое существо не могло переступить его границу, кроме наделенных правом. У демона и его спутника такое право было, поэтому оба могли позволить себе беспечно смотреть на звезды, не опасаясь долгой и мучительной смерти.

Лесной ветер доносил множество звуков, уловить которые мог лишь нечеловеческий слух. Амон вслушивался в плеск воды, шорох ветвей, ровное дыхание своей рабыни и в который раз пытался понять, почему он не оставил ее в том мире, как собирался? Почему глупая выходка с самоубийством разъярила его до такой степени, что он предпочел обречь свою жертву на долгую смерть здесь, чем оставить там? Это волновало его, так как не поддавалось объяснению, а все, что не поддавалось объяснению, было нерационально, опасно и во все времена служило причиной проблем.

Спутник демона тем временем занимался своими делами и, к счастью, не догадывался о его терзаниях. Андриэль, или просто Риэль – старый товарищ по многим войнам – был ангелом. Он сидел, повернувшись ближе к огню, и вдумчиво листал какую-то потрепанную книжицу. По красивому большеглазому лицу скользили неверные тени. Со стороны этот хрупкий, невысокий юноша казался едва ли не подростком (сказывалась давняя привычка отводить всем глаза). Стройный, изящный, с растрепанным томиком в руках, он производил поистине трогательное впечатление – эдакий повзрослевший Ромео. Вот только этому «Ромео» было более тысячи лет, и уж точно, обладай он качествами пылкого итальянского мальчика, его жизнь оказалась бы столь же короткой.

Да, внешность порой очень обманчива.

– Спишь? – Андриэль повернулся к растянувшемуся у костра спутнику.

Тот сразу же открыл глаза, по-звериному блеснувшие в темноте:

– Поспишь с вами.

– Как думаешь, нам сразу нужно объяснить ей, что ангелы тут – не божественные создания, а просто раса? – спросил юноша. – Или нет?

Он подошел к своему собеседнику и опустился рядом. Задумчивый грустный странник, одетый в невзрачные темные штаны и мятую льняную рубашку с ослабленной шнуровкой на вороте. Амон сел. Он был одет точно так же, только на груди еще болтались солнечные очки – забыл уничтожить.

– Мне все равно, – демон повертел неожиданную находку в руках, пробормотал короткое заклинание, и ненужная более вещь развеялась, превратившись в дым. – Если не умрет, сама рано или поздно узнает, что вы собой представляете, поборники добра и света.

Риэль поморщился, но промолчал.

Они сидели, смотрели на огонь и думали каждый о своем – совершенно разные, но при этом очень похожие. На них лежала печать этого мира и, наверное, встань рядом Кэсс, то странной и неуместной здесь выглядела бы именно она, а не эта парочка. Но вот из тьмы леса на поляну вынырнул нагруженный хворостом человек.

Раб, которому хозяева за любовь пошляться по кабакам и бабам дали говорящее прозвище Шлец (кстати, в прошлом достаточно ловкий вор), сбросил с плеч свою ношу и засуетился у костра. Он одновременно готовил ужин и прислушивался к шорохам с той стороны, где спала девушка. Конечно, в отличие от двух нелюдей, юношу состояние пленницы действительно волновало. Во-первых, было интересно, что произойдет после ее пробуждения, а во-вторых, он строил на этот счет далеко идущие планы.

Шлеца можно было понять: хозяева не ограничивали парня в развлечениях, а смыслом жизни некогда свободного воришки были деньги и женщины, причем первое он постоянно спускал на вторых. Но сейчас, уже два месяца, он торчал на этом Распутье и ждал, когда же господа найдут ту, что искали. Два месяца без девок и игры! И хотя не в его природе было роптать, но даже у раба имелись естественные потребности, так что в данный момент он жаждал удовлетворения одной из них.

Мешая медленно закипающую похлебку, юноша незаметно для хозяев оглядывал себя. Ну да, одет бедненько, невзрачно, зато все остальное не подкачало: гибкий как кошка, быстрый и ловкий, он бы стал отличным вором, если бы не копна медных волос – его проклятье в нелегком воровском деле и благословение в том, что касалось женщин. Серые глаза жуликовато посматривали по сторонам. Шлец потер нос и вполне резонно решил: девчонке все равно не из кого выбирать, да и Амон с Риэлем вряд ли будут против. А если она вдруг заупрямится… ни ангелам, ни демонам нет дела до людей.

– Пойду, посмотрю, как она, – услужливо проговорил раб и засуетился.

– Когда будешь смотреть, закрой ей рот, чтобы не кричала, – равнодушно посоветовал Андриэль, переворачивая страницу.

Парень усмехнулся, но тут же стушевался под звериным взглядом желтых глаз.

– Она проспит до утра. И ее никто не тронет, – Амон посмотрел так выразительно, что воришка сжался и бухнулся на колени.

Однажды видевший демона в гневе, он прекрасно знал, что может последовать за этим небрежным взглядом, а также, чем это почти наверняка закончится. Поэтому юноша уткнулся лбом в землю и стал медленно отползать прочь из освещенного костром круга.

– Великий Туман! – ангел быстро положил руку на плечо своего внезапно рзъярившегося спутника. – Что с тобой? Он ничего такого не хотел!

– Я запрещаю тебе навязываться ей, ясно? – ровным голосом сказал Амон.

Раб быстро закивал. Страшные тени от еще невидимых, но, к счастью, так и не успевших сделаться осязаемыми крыльев исчезли. А демон, как ни в чем не бывало, вытянулся на земле. Чтоб ему поясницу застудить, проклятому.