Читать книгу «Порочный ангел» онлайн полностью📖 — Али Кьют — MyBook.
image

Моя мама с некоторых пор стала слишком свободных нравов и чересчур обеспокоена моим воздержанием. Именно поэтому я мало рассказывала о себе последнее время. Одержимость положить меня под кого-нибудь начала приобретать нездоровые масштабы. Я вроде бы сначала пыталась убедить, что все в порядке, и сама разберусь,  и мама даже соглашалась, но потом опять седлала любимого коня.

Вот и сегодня на нее нашло в самый неподходящий момент. И дела маме нет, что я готова сгореть со стыда. Для нее все, что естественно – не безобразно. Понятия личного очень размыто. Раньше меня это не напрягало. Ну, могла мама что-то брякнуть при Викторе. Обычно в этот момент я начинала собираться домой, чтобы не усугублять. Но вот при гостях… Вернее, при госте… Еще и при таком госте…

Мама вышла из кухни, оставив меня наедине с Москвиным. Это было, кажется, еще хуже, чем сам факт его просвещённости на мой счет. Но не так ужасно, как то, что мы должны были спуститься в подвал за вином.

– Пойдем, а то ведь никто не напьется, – проговорил Глеб, предлагая мне руку.

Я игнорировала этот жест и пропилила мимо него с гордым видом. Я знала, что в подвал нужно спускаться в конце коридора, но совершенно не разбиралась во всех этих стойках с марками и годами на бутылках. Кажется, Krug – это шампанское. Вот и все, что я знала. Найти его среди сотен бутылок было бы чудом.

– Я недавно привез Виктору десяток бутылок коллекционного вина, и он устроил мне экскурсию по погребу. Поэтому я неплохо ориентируюсь там, – проговорил Москвин, следуя за мной по пятам.

Он делал это бесшумно,  и я вздрогнула, осознав, что он слишком близко. Слава богу, я обрела дар речи и даже разозлилась.

– Поздравляю вас, – процедила я сквозь зубы. – Значит, мы быстро справимся с поставленной задачей.

– Мда? А я думал,  ты не из тех, кто торопится.

Я резко остановилась и моментально развернулась, ткнув пальцем ему в грудь.

– Если вы случайно узнали что-то личное, это не дает вам право издеваться, – выпалила я, отчаянно краснея, но уже не от стыда, а от злости.

– Разве я издевался? – приподнял он бровь. – Просто провел аналогию.

– Конечно.

Я поспешила отвернуться, не в силах снова выдержать его взгляд. Москвин прибавил шагу, обошел меня и толкнул дверь.  Ступени вели вниз. Глеб щелкнул выключателем,  и я увидела обширный подвал с дубовыми стеллажами.

Москвин подал мне руку снова,  и я опять не воспользовалась его помощью.

– Между прочим, ты уже дважды игнорировала мою руку. Это тоже не очень вежливо, Олеся.

– Меня зовут Леся, – поправила я его. Ненавижу свое полное имя.

– А мама зовет Лесёнок.

Я вспыхнула снова, спеша вниз по лестнице, стараясь не упасть.

Это миленько, – продолжал глумиться Москвин. – И то, что ты бережешь себя – тоже. Или просто нет подходящего принца?

Я развернулась, снова глядя на него с вызовом.

– Глеб… Как Вас там по отчеству…

– Никак. Просто Глеб. Для тебя, – добавил он многозначительно и чуть тише, словно мы хранили какой-то важный секрет.

Мы и хранили, стоит признать.

Я не стала настаивать на отчестве, хотя мне не нравилось это панибратство. Он был старше меня лет на десять точно. Даже больше, наверно.

– Ладно, Глеб. Если Вы полагаете, что я буду с Вами обсуждать эту тему, то очень ошибаетесь. Я и с матерью об этом не говорю…

– Да,  я заметил, – хохотнул он. – А вот она с тобой, похоже, часто говорит.

Я зажмурилась, не зная, как это все пережить, но Москвин сжалился и пошел вперед к стеллажам.

– Если честно, это же здорово, что воя мама такая продвинутая. Давай найдем Krug и Бордо.

Я поежилась ,только сейчас замечая, что в подвале холодно. Тут же мне на плечи лег теплый пиджак Москвина.

– Не надо, – взбунтовалась я.

А он только взглянул и покачал головой, отметая мой протест. Меня окутал мужской свежий запах, а взгляд Глеба приговорил к молчанию во имя здоровья. Как ни крути, а платье у меня было очень легкое, тонкое. Москвин же остался в мягком черном свитере под горло. Он был на нем и днем.  Наверно, именно из-за темной одежды мне казалось, что в нем есть что-то демоническое.

Я попыталась выдавить из себя благодарность за пиджак, но пока работала над подавлением гордыни, Москвин снова заговорил.

– Я так понимаю,  Калинины не знают о твоих попытках стать моделью?

Благодарить его тут же расхотелось.

Почему нельзя просто молча найти вино, не поднимая неудобных тем?

– Хватит им и одной звезды, – пробормотала я себе под нос.

Москвин, кажется, услышал. Черт, зря я это вслух сказала.

– Имеешь в виду Лику? Да, от нее не в восторге заказчики, но все равно берут из-за Виктора. Ей карьера не светит дальше Москвы. А вот тебе – вполне.

– Да, конечно, – снова не сдержала я сарказма. –  И Вы мне готовы помочь. Помню-помню. Спасибо. Не надо.

– Леся…

– Не надо. Я же сказала.

– Надо, детка. Подержи бутылки.

Я зажмурилась, повернувшись к Москвину. Когда открыла глаза, он смотрел на меня, протягивая две бутылки шампанского. Ухмылялся, разумеется.

Демон.

– Большое спасибо, – проговорил он, доставая еще две и ящик, в который все и поставил. – Бордо наверху, кажется.

Глеб приставил лестницу, чтобы добраться до полок с красным французским. Он снова подал мне бутылки, и я составила их в ящик.

Он спустился быстро. Я не успела отойти, а Москвин уже избавился от вина и неожиданно казался слишком близко.

Я вжалась в стол, на котором стоял ящик, попыталась отстраниться, но Глеб молниеносным движением подхватил меня под бедра и усадил на столешницу.

– Вы с ума сошли! – зашипела я, а ведь хотела крикнуть.

Его близость опять подавляла все мои попытки быть независимой и неприступной. Едва я ощутила его прикосновение, то просто оцепенела. Сил хватило только отползти по столу подальше, но при этом мои ноги почему-то разошлись в стороны,  и Глеб уютно устроился между ними. Он уперся кулаками в столешницу, запирая меня и наклонился, почти касаясь своим носом моего.

– Думаешь, я хотел предложить тебе съемки за секс? – спросил Москвин.

Его шелестящий шепот и горячее дыхание заставили меня дрожать. Я с трудом проговорила ответ:

– Что тут думать. Все было очевидно.

– Это немного мерзко.

– Ваше предложение – да, бесспорно. Уберите руки. Дайте слезть.

Он игнорировал мою просьбу, разумеется.

– Нет. Мерзко то, что ты сделала выводы обо мне. Нелицеприятные. Беспочвенные. А я просто предложил помощь…

– Я в ней не нуждаюсь.

– Нуждаешься. Очень.

– Идите к черту.

– Я ведь ничего не успел сказать.

– И слава богу.

– Леся…

– Идите к черту, – повторила я, – со всеми Вашими предложениями.

– Ты такая вежливая на людях.

– А Вам так и тянет нахамить.

– А меня рассказать Светлане и Вите, что ты была на кастинге. Уверен, они будут очень удивлены.

– Нет, пожалуйста, не надо, – вскрикнула я тут же.

И голос сразу прорезался.

– Какая опять вежливая. Может, и не буду.

– Пожалуйста, – повторила я тише. – Пожалуйста, не надо.

– Ладно, – согласился Москвин.

Я выдохнула, но рано.

– Не скажу, – добавил он. – За поцелуй.

Я ушам своим не поверила.

– За что?

Москвин коснулся носом моей щеки, жадно втягивая воздух. Словно нюхал меня. Гребаное животное. Я вся затряслась от липкого стыда и какого-то неконтролируемого сладкого волнения.  Меня пугала его близость, заставлял сжиматься жуткий шепот, но одновременно я хотела… Сама не понимала, чего именно, но хотела.

Поцеловать его?

Ох, нет. Вот уж вряд ли.

– Один поцелуй, Леся, – продолжал искушать меня Глеб, не выпуская из плена рук, не позволяя спрыгнуть со стола. – Позволь поцеловать тебя.

– Это отвратительно, – пыталась я бороться с ним и своими чувствами.

– Нет, детка, это приятно. Или тебя еще никто не целовал?

Он дразнил меня, искушал, соблазнял и адски злил. Это безумный коктейль кружил голову и побуждал… Поддаться?

– Зачем Вам это? Думаете, поцелуй девственницы разрушит чары, и Вы перестанете вести себя, как мерзкая жаба? Мечтаете превратиться в принца?

Москвин усмехнулся, качая головой.

– Нет. Я безнадежен. Просто хочу тебя поцеловать. В обмен на молчание, разумеется.  Так мы договоримся? Ты обманываешь маму и Виктора. Тоже так себе принцесса.

– Это же шантаж, – почти хныкала я, пытаясь отвернуться от него, отстраниться и не желать узнать его губы на вкус.

– Это не шантаж. Маленькая сделка. Намного лучше, чем секс или минет за помощь на кастинге. Разве нет?

– Глеб… – выдохнула я, и сама застонала, невольно получая удовольствие от того, как приятно было перекатывать его имя на языке.

А он продолжал заглядывать мне в глаза и уговаривать.

– Ты же хочешь этого сама. Признайся. Иначе не дрожала бы как осиновый листочек.

– Это от страха. Я Вас боюсь.

– Ты сильнее боишься себя, иначе рассказала бы родителям. Или мне рассказать? Что мы уже знакомы, где я видел тебя… М?

– Нет, пожалуйста… Не надо. Я … Ох, да черт с ним со всем.

Я перестала уклоняться и чуть подалась вперед, зажмурившись изо всех сил. Москвин замер тоже.

Я ждала его поцелуя, как казни. Это не секс. Я  целовалась раньше. Вернее, позволяла себя целовать. У меня был быстрый роман в выпускном классе. Он начался на новый год, а окончился вместе с каникулами, но за это время я успела понять, что спать с одноклассником, чтобы только лишиться девственности, не буду и не хочу. Мы немного успели пошалить. Вернее – он. Я ничего не хотела, мне ничего не нравилось. И его поцелуи тоже. Это был эксперимент, наверно. Не самый удачный.

Я все ждала, но Глеб медлил. Наверно, ему нравилось издеваться, держать меня в таком мучительном подвешенном состоянии. Когда я уже была готова поинтересоваться, сколько мне еще ждать, он скользнул рукой по моей груди, убирая в сторону платье и чашечку лифчика, одновременно я почувствовала поцелуй. Да, именно там. Его губы сомкнулись на моем соске. Я задрожала сильнее прежнего и вцепилась Москвину в волосы. Он зашипел и пососал меня. Сильно. Я вскрикнула, ощутив его зубы. Глеб укусил не больно, но ощутимо. Он отодвинул платье больше, оголяя и вторую грудь, сдавил сосок пальцами.

Я захныкала.

– Пожалуйста, не надо… Ты же сказал, что…

– Сказал, что поцелую тебя. Но я не уточнял, что в губы, – проговорил Москвин, подняв голову.

Огонь в его глазах поглотил мою волю. Я замерла, а он снова жутко улыбнулся и склонился, чтобы поцеловать второй сосок. Его он дразнил легкими касаниями и мягким посасыванием. После укусов этого оказалось неожиданно мало. Я совсем запуталась и, кажется, теперь не только боялась, но и наслаждалась.

Это жуткое открытие усилило страх в сотню раз. Я поддалась панике и попыталась оттолкнуть Глеба. Он не шелохнулся, лишь чуть переместился в бок.

 Я заерзала и заметалась, пытаясь съехать со стола, убежать, хоть как-то вырваться. Но в итоге  лишь оказалась на краю стола и задрала подол платья. Глеб теперь стоял почти боком, не прекращая сдавливать один сосок и водить языком по ореоле второго. Пытаясь освободиться,  я нечаянно потёрлась пахом о бедро моего мучителя.

Молния ярчайшего удовольствия прострелила меня.  Я вцепилась в Глеба, не понимая, что происходит, а он, наконец, отстранился, но только чтобы обнять мои груди ладонями и продолжать истязать чувствительные соски пальцами.

Я зажмурилась. Москвин продолжал ласкать мою грудь. Кажется, кровь начала закипать, а я сама почти дымилась. Между ног сладко кололо,  и я с ужасом поняла, что ерзаю и трусь о ногу Глеба, чтобы облегчить напряжение.

Кажется, он это тоже заметил, потому что смял мои губы, протолкнул язык мне в рот. Его неистовые поцелуи, заставили меня выгнуться и застонать. Я вцепилась в его плечи, отчаянно желая еще и больше. Глеб не жадничал. Он давал мне все, что я хотела.

Стоп. Или я не хотела?

Что за дерьмо происходит?

Подумать об этом подробнее у меня не было сил потому что, я затряслась от горячего, мощного удовольствия. Оно было таким внезапным, желанным. Все кончилось неожиданно, как и началось. Я успела только простонать одновременно от удовольствия и сожаления.

 Глеб отстранился, резко разрывая поцелуй. Он прищурился и довольно усмехнулся, отпустил мою грудь, вернул платье на место.

– Горячая невинная девочка. Чувствительные соски, а? – проговорил он, поглаживая костяшками пальцев по лифу.

Я опустила глаза и увидела, что мои соски торчат даже через бюстгальтер и платье.

– Это…  – Я, наконец, оттолкнула его и спрыгнула со стола. – Это от холода.

– Ага. Разумеется. Кончила от холода, – ядовито согласился он, отпустил меня и взялся за ящик с винами. – Я так и понял.

Глеб подмигнул и быстро поднялся наверх к двери, оставляя меня наедине с нелепой ложью и остаточным возбуждением.

 Без его рук и поцелуев тут же стало зябко. Я поежилась и невольно потерла бедра друг о друга.

Будь он проклят.

Немного приведя мысли и чувства в порядок, я тоже пошла обратно. Кутаясь в Пиджак Москвина пыталась не дрожать и не желать его губы обратно. Его руки, которые я даже не сообразила отбросить, когда он касался моей груди.

Растерялась, что ли? Слишком мощный напор и непрошибаемая самоуверенность. Еще и шантаж. Нельзя было поддаваться. Зря я позволила ему манипулировать.

Или нет? Раз он ушел, значит, удовлетворился? Наверно, на этом все и кончится. Вряд ли он настолько скот, что побежит сдавать меня родителям.

Или настолько?

 Я совсем не была ни в чем уверена. Какой-то внутренний раздай спутал мысли.

 На кухне я опять встретила маму. Она протирала пыльные бутылки. Я тоже взяла полотенце, чтобы помочь ей.

Меня еще потряхивало от всего пережитого, нужно было успокоиться.

– Ох, Лесёнок, большое спасибо. Камерные вечеринки это прекрасно, но нанять официантку мне в следующий раз никто не запретит, – снова ворчала она.

Я улыбнулась, находя в ее болтовне покой.

– Брось, мам. А раньше как мы на стол собирали для гостей. Все сами. И готовили,  и мыли.

– Другие гости были, детка.

– Это да, – не могла я не согласиться.

– А это что, пиджак Глеба? Как мило, что он не дал тебе замерзнуть в подвале.

– Да, очень мило.

Я едва сдержалась, чтобы не выдать себя саркастическим тоном. Слава богу, мама никогда не узнает, как именно меня разогрел в подвале Москвин.

Я сбросила его пиджак на стул. И так пропиталась его запахом. Или это от поцелуев? Или это мне кажется.

Как бы то ни было, но мама не накинулась на меня с расспросами о кастинге, значит, Москвин не сказал ей. Это немного успокаивало. Вместе с очередной болтовней мамы.

– Как тебе Глеб, кстати? – Ей, разумеется, не требовался мой ответ. – Приятный мужчина, да? Лика на него еще в прошлый раз запала. И так и эдак хвостом крутила, даже прямо при нас попросила ее сфотографировать для портфолио. А он отказал. Можешь себе представить?

О, кажется, я только этим и буду сегодня вечером заниматься. Москвин пугал меня до чертиков, но за отказ снимать Лику я ему аплодировала. Мысленно. Ей редко отказывали. Виктор почти всегда и со всем был согласен, потому что чувствовал вину за детскую травму из-за развода. Остальные из-за денег отца были очень лояльны. У Лики было все. Вместе с этим и гонор, который не купишь.

Да, очень жаль, что я не видела эпический провал, который устроил ей Глеб.  Собственно, она и сейчас при бойфренде продолжала вертеться возле Москвина. Наверно, считала, что еще не все потеряно, и удача любит смелых.

– Да, прямо так и сказал, что ее лицо слишком среднестатистическое, а он предпочитает особенную красоту, без фильтров и филлеров. Вот и в Тоскану нас пригласил. Уж Лика точно будет напрашиваться даже без отца. Может, и ты поедешь?

– Куда? – очнулась я.

– Так в Тоскану. У Глеба там вилла. Он звал.

– Он звал тебя и Виктора.

– Он звал нас всей семьей. Мы же семья, Лесёнок. Разве нет?

– Конечно, мам, но ехать вот так вот… Нет, это неудобно и вообще… – вяло отбивалась я. – У меня учеба, работа.

– Да, конечно. Как-то быстро согласилась она.

Я не обратила на это внимания. Нужно было собраться и выйти снова к гостям. Хотя больше всего мне хотелось сейчас уехать домой и спрятаться. Но это была непозволительная роскошь.

Как выяснилось, мы с Москвиным пропустили все шоу от шеф-повара, и теперь осталось только наслаждаться вином и едой. Обществом я бы тоже попробовала наслаждаться, но мокрые после оргазма трусики, взгляды Глеба и его ехидная улыбка портили настроение окончательно. Я решила не думать сейчас о том, что случилось в подвале. Иначе сошла бы с ума.

Еще и Лика добавила. Почему-то меня стало раздражать то, как она заглядывала в рот Москвину, словно он был ее бог и царь. Серьезно, при живом приятеле – это уже неприлично. Даже мерзко.

Но когда Лику волновали приличия?

А вот беседа как раз складывалась интересная. Другой давний сосед и коллега Виктора, Игорь Иванович, обратился к Москвину:

– Как дела у твоей фирмы?

Я хотела чтобы мне было все равно, но почему-то уши так и улавливали разговор мужчин, хотя мы с мамой стояли чуть в стороне и обсуждали перепланировку в гостиной.

Глеб только развел руками.

–Понятия не имею. Но дивиденды приходят, акции стабильны. Думаю, все хорошо.

–Это как? Год назад ты был по уши в слияниях и расширениях.

–Да, был. – подтвердил Москвин. –Но примерно тогда же я понял, что живу одной работой.

– Все мы живем работой, – вступил Виктор. – Разве это плохо?

Я видела и не раз, как они вдвоем с Иванычем, как танки, пытаются продавить любое мнение, отличное от их собственного. Издержки трудоголиков-богачей.