Глава 04

Демид

После обеда на работе каждый пять минут лезу проверять почту и смотрю на телефон, чтобы проверить не звонил ли Костя. Тот упорно молчит, а меня всего внутренне колошматит.

Хочу ее увидеть! Она же здесь, где-то совсем рядом. Возможно? даже на соседней улице. Черт! И как она выглядит теперь? В памяти осталась совсем маленькая девочка. Еще вчера вечером перелопатил весь свой фотоархив и нашел пару снимков где мы вместе и она с матерью.

Милая такая, смешная, улыбчивая девочка. Но с упрямым характером. Глаза у нее были большими, голубыми, словно озера. В них можно было смотреть и смотреть. А как она умела заражать любой своей идеей. Стоило только прищуриться, упереть кулачки в бока, намекнуть на приключения и я тут же был готов тащиться с ней на край света, точнее к старому дубу в конце улицы, где у нас было секретное место. Мы были лучшими друзьями и соседями, пока в один день все не закончилось.

Звоню Косте, но этот говнюк отказывается брать трубку, чем меня окончательно выводит из себя и я без предупреждения направляюсь к нему домой. По дороге захватываю набор пирожных в кофейне, чтобы задобрить Катю и заваливаюсь в гости без приглашения. Ну я же крестный, как меня можно выгнать.

– Проходи, – Катя невозмутимо забирает сладкую взятку и пускает меня в дом, – только у нас тут девичник, так что я спрошу сразу – ты готов войти? Или сразу унесешь ноги?

– Рискну, – прикинув риски, сбрасываю с ног туфли и ослабляю галстук, – незамужние есть?

– Ты же женишься, – она хмурится.

– Да я на всякий случай, – бегло осматриваю гостиную на предмет Кости, – муж где?

– Скоро должен быть, – она оборачивается и исчезает в стороне кухни, – девочки, вы только посмотрите, что нам принесли, – доносится воодушевленно под аккомпанемент женских и детских голосов.

Мне туда идти резко расхотелось и я даже застыл в самом начале коридора, рассуждая, что там и без меня с пирожными отлично справятся, а я могу и у Кости в кабинете до его прихода поторчать.

– Дем, – из кухни выбежала маленькая Лерка и вихрем понеслась ко мне, сразу запрыгивая на руки. И как так у детей получается – вон он где-то там, а вот уже обвивает тебя как лиана, – пошли, я тебя с подружками познакомлю.

– Иди-иди, – выглядывает из кухни Катя, – Костя отзвонился, будет минут через десять – пятнадцать. Так что не сожрем мы тебя, просто не успеем, – хохотнула шутница.

– А мне и не страшно, – теснее прижимаю к себе мелкую обезьянку и вхожу в кухню, где в меня впериваются сразу два внимательных и оценивающих взгляда.

– Инесса, – подает голос хрупкая брюнеточка с длинными волосами и цепким взглядом. Малышка у нее на руках, посасывающая бутылочку, тоже оборачивается ко мне.

– Демид, – усаживаю Лерку на стул и сам приземляюсь рядом, смотрю на короткостриженную беременную блондинку.

– Света, – роняет та и отворачивается к коробке с пирожным, которая для нее явно в большем приоритете. Ясное дело, беременная же. Я в этих всех штуках не разбираюсь. Но Костя как-то ныл, что как Катя беременна, так в доме и чай попить не с чем вечно, все сметает.

– И правда, девичник, – расплываюсь я в лучезарной улыбке. Тут главное не показывать, что боишься. Катя с двумя дочками, у Инессы ребенок в розовом покрывале, значит тоже девочка. Кто там в пузе у блоды непонятно, но по тенденции, возможно, тоже баба.

– Чай? – без энтузиазма смотрит на откупоренную бутылку мартини Света. Мда, беременные не пьют.

– Чай, – решаюсь поддержать я ее. Мне бы лучше виски или водки, но если попрошу, уверен, меня сразу с девичника попрут и в черный список занесут.

Лерка, улучив момент моей рассеянности, опять оказывается на руках и прижимается.

– Купи мне корону, чтобы вся в камушках и блестках. А еще колечко с сердечком.

– Лерусь, нельзя так сразу, – улыбаюсь в ее серьезные серые глазки, – так любой мужик сразу сбежит. Нужно постепенно.

– Ей только четыре, еще научится, – прыскает Инесса.

– Угу, вижу учителя тут шикарные, – подвисаю на ее роскошной груди. Хочется добавить еще горячие, но я держусь. Судя по тому, что я вижу у Кати, Инессы, да и беременной Светы, у мамашек с грудью нет проблем. А как это будет выглядеть с Ленкиной силиконовой, вот в чем вопрос. Нужно будет поинтересоваться.

– Глаза выше, – поставила передо мной чай Катя и шепнула на ухо, не преминув ударить кулачком в плечо, чтобы привести в чувства.

– Точно, – опять ссаживаю обезьянку на соседний стул, – будет тебе корона, а кольцо у жениха выпрашивать будешь.

– Хорошо, – та оживляется, – я дружу с Кириллом в саду, он мой жених.

– Вот к нему и все претензии, – забираюсь рукой в коробку, которая стала почти пустой и беру пончик, – и как обычно проходят девичники?

– Когда дети на мужьях и никто не беременный, то весело и в клубе, в остальное время примерно так, как сейчас, – поглаживает свой круглый животик с тихим вздохом Светлана.

– Ммм, – пережёвываю пончик и запиваю чаем, – тебе в клуб точно не скоро.

– Не скоро, – хмыкает она и смотрит на меня как-то не очень добро. Да что я не то сказал?

Господи, Костя!!! Ну где ты??

Слишком много женщин на меня одного за раз. К такому меня жизнь не готовила. Вот орава мужиков, сотрудники мои пленные даже все разом, да хоть конкуренты – быстро разберусь. Только не вот этот вот розово-зефировый рай.

– Привет, девчонки, – друг резвым шагом врывается в кухню и направляется к Кате, –  вы тут не скучаете? – Смотрит на меня с явной насмешкой. Он-то здесь явно как рыба в воде.

– Дема пообещал купить мне корону, – сразу о главном сообщает Лерка.

– Демид умеет обещать, – Костя целует мелкую, что притаилась в стульчике для кормления и берет на руки Лерку, – мы в кабинет минут да двадцать, потом верну вам вашего гостя чай допивать.

– Мне чая уже хватит, – хватаю из коробки последнее пирожное, – пошли, не будем девочкам мешать. Мальчикам на девичнике не место.

– А вот девчонки бывают кстати, – разражается смехом Света и за ней Катя с Костей.

Инесса только вздыхает:

– Как дети.

– Ну и что это было? – прикрываю за собой дверь Костиного кабинета и падаю в кресло. Наконец-то тишина. Мне этих пятнадцати минут в женской компании хватило с лихвой, – опять ваш плоский питерский юмор.

– Не ваш, а наш, – Костя обходит стол и присаживается напротив, – если ты десять лет назад в Москву свинтил, то москвичом это тебя не сделало, – вытащил он из ящика стола планшет и положил на стол, что-то скидывая на него с телефона через вай – фай, – Инесса в прошлом году к мужу на мальчишник со Светой заявилась, а там стриптизерша и шлюхи.

– Вот это мужик попал, – я аж кулак прикусил.

– Чуть свадьба не отменилась.

– Весело тут, хорошо что вернулся, – усмехаюсь и быстро вспоминаю о цели визита, – что с Ангелиной. Ты мне так ничего и не сбросил.

– Потому что возникла проблемка, – Костя подтолкнул ко мне планшет, – можешь посмотреть фото, тут, правда, немного. За день мало что успели.

– Понимаю, что вообще удалось узнать? – жадно всматриваюсь в фотографии на планшете. Все фото сняты с не очень удачных ракурсов – со спины, с телефоном, лицо закрыто волосами. Раздражает.

– Все это время Ангелина жила в Штатах, у нее гражданство, – Костя закидывает руки за голову, а ноги укладывает на стол, – поэтому с дальнейшим расследованием пока затык, там нужно искать контакты. Из того, что узнал – она художница, – Костя улыбается, – вроде неплохая. С завтрашнего дня у нее открывается выставка. Организацией занималась Соня Войцеховская, фамилия на слуху, я думаю.

– Да, Ренат или Тимофей?

– Ренат, но он жену не протежирует. Она у него талант, Соню уважают. И если она Ангелину из Майами привезла, значит, и та не обделена талантами.

– Ясно, – опять перелистываю бесполезные фото, – твою мать, Костя. Тут ничего не видно, – начинаю я кипятиться.

– Завтра открывается выставка – сходи и посмотри, – он отмахнулся. –  А я пока поищу, кто в Штатах о ней информацию нарыть сможет.

– Спасибо и за это, – слегка разочарованно возвращаю планшет на стол.

– Адрес, где живет, тоже могу сбросить. Но я бы на твоем месте не спешил. Семен ее вон куда увез на целых двадцать три года. Не верю я, что Ангелина только ради выставки вернулась. А что Семен ей успел за эти годы в голову вложить ни ты, ни я не знаем.

– Сам не приехал. Знает, сука, что тут его сразу примут под белы рученьки и куда надо отправят, – поднимаюсь на ноги и подхожу к окну, сжимая кулаки в карманах, – он ребенка украл у матери. Оля тогда чуть умом не тронулась с горя. Отец ее чуть вытащил.

– Сочувствую, Демид, – Костя отводит глаза, – и как только вывез?

– Двадцать лет назад проще было, наверное. Мы все ждали, что он одумается, вернется или хотя бы напишет, пойдет на контакт. Но нет.

– Люди бываю жестоки в своем горе, Степан яркий тому пример.

– Никаким его горем это не оправдать. От многих жены уходят к другим мужчинам, у них никогда гладко не было. Но это не повод вытворять вот такое.

– Я с тобой согласен, Дем. Но что теперь? Оли нет. Думаешь, Ангелина в курсе?

– Не знаю, но хочу знать. И узнаю, Костя.

Ангелу от меня больше не скрыться.

Глава 05

Перед встречей с женщиной я в жизни своей так еще не волновался. Сердце бьётся где-то в горле, все тело покрылось холодным потом, руки подрагивают.

Двадцать три года, но надежда так и не была потеряна. Все возможно, только если не слишком поздно. Как для мамы Оли. Она свою дочь увидеть уже не сможет, хотя именно Оля мечтала об этом отчаяннее всех. Мечтала, любила, скучала и все свои нерастраченные эмоции вкладывала в меня и маленькую сестрёнку. Я купался в ее любви и даже о биологической матери, что умерла при родах, не вспоминал никогда. Оля заменила её, сделав мое детство и юность счастливыми. А вот Ангел любви этой волшебной женщины была лишена.

Долго сижу в машине, вглядываясь в окна галереи, где собирается заинтересованная новым именем в живописи, публика. Я в искусстве не разбираюсь, у меня всегда были иные приоритеты, но сейчас тянет. Это ведь ее мир, ее страсть. Мне интересно все, что связано с Ангелом.

Хлопаю дверью машины и не спеша захожу в выставочный зал. В помещении полумрак, полотна на стенах подсвечены мягким светом, посетители с бокалами шампанского в руках курсируют вдоль стен.

Первое впечатление – мне нравится. Есть какое-то неуловимое чувство уюта, которым веет от ее полотен. Цвета в основном нежные, чистые, ванильные. Я бы даже сказал вкусные, если это слов можно применить в данном контексте. В основном на картинах изображены девушки, но какими-то безмятежно счастливыми. Будто художник пытался увидеть в них лишь хорошее, отметя остальную часть натуры, в которой присутствует опыт, злость, усталость, боль.

Нетерпеливо осматриваю помещение в поисках создателя картин, но не нахожу и решаю пока осмотреть полотна более детально. Перед одним застываю на некоторое время. Мне нравится.

Обнаженная в маках, в ней чувствуется настроение. Немного меланхолии и через край наслаждения свободой. «Наедине с собой», читаю табличку. Название очень подходит.

– И как вам? – мягкий бархатный голос за спиной заставляет вздрогнуть. Годы прошли, он стал глубже и не такой звонкий, но перепутать ни с каким другим нельзя. А еще появился лёгкий акцент, чужеродная вещь, которой там быть не должно.

Медленно оборачиваюсь, чтобы встретиться с Ангелом глазами и перестаю дышать. Совершенная. К такому я точно не был готов.

Звуки вокруг словно затихают, а окружающий и так тусклый свет меркнет, оставляя передо мной лишь ее. Всматриваюсь в огромные глаза, которые с годами посветлели. Из насыщенно-голубых, они стали более светлыми и прозрачными, с четким рисунком радужки. Смотрят сейчас с любопытством, в ожидании моего ответа.

Перескакиваю на губы, пухлые, с застывшей полуулыбкой. Между ними виден ряд белых жемчужных зубов. Я еще помню как в детстве она выбила себе молочный передний зуб и так и проходила без него пока не вылез постоянный. Ребята вокруг часто над ней подшучивали по этому поводу, но я всегда защищал и говорил, что мне все равно.

Кругленькое детское личико сейчас вытянулось, радуя глаз острыми скулами и точеным носиком. Шея длинная, ключицы тонкие и манят к себе прикоснуться, очертить их пальцами, уткнуться носом и втянуть ее запах. Легкие цветочные духи забивают собой легкие, дразня мой мужской аппетит.

Взгляд ползет ниже, к шикарной троечке, что сейчас соблазнительно выставлена напоказ в глубоком вырезе черного коктейльного платья, сидящего на ее идеальной фигуре, как перчатка.

Узкая талия манит сжать ее, а круглые бедра огладить. Загорелые ножки на высокой шпильке нетерпеливо переступают, но я не спешу. Медленно, наслаждаясь первым впечатлением, рассматриваю детали.

Сразу нахожу, что мне не нравится – это кольцо на пальце. Оно не обручальное, но приступ ревности и злости уже вызывает. Камень недорогой, так что и тот, кто его Ангелу подарил, мне не соперник. Я свою девочку научу носить правильные украшения. Ангелина сама как самый дорогой алмаз, которому лишь нужна соответствующая огранка.

Возвращаюсь к лицу, цепляюсь за родинку около носа. Ей она всегда шла, а сейчас добавляет Ангелине сексуальности. Волосы в детстве имеющие пшеничный цвет, стали светлее и пышнее. Сейчас уложены голливудской волной на одно плечо.

Чертовски притягательная женщина, которая меня не узнала. Это царапает, поскольку для меня в ней все узнаваемо – голос, внешность, улыбка. А я для нее чужой человек, которого Ангелина видит впервые. Как так?

Опять заглядываю в глаза. Ангел снисходительно приподняла свою ухоженную бровку и смотрит с иронией. Ну да, я же ее тут только что глазами практически жрал.

– Очень чувственно, – забираю у проходящего мимо нас официанта два бокала с шампанским и вручаю один Ангелине. Сам делаю большой глоток, – думаю забрать себе, – при этом не отрываюсь от ее губ.

Ангел шире распахивает свои глаза и на щеках проступает румянец. У нее всегда была слишком тонкая кожа и скрывать свое волнение не получалось.

– Рада, что картина произвела на вас впечатление, – Ангелина обнимает бокал двумя ладонями и выставляет напоказ кольцо. Видимо на всякий случай, если я его при первом осмотре не заметил.

– Ангел, – я оборачиваюсь к картине и указываю на подпись на ней, – вам идет.

– Спасибо, – Ангелина краснеет еще сильнее.

– У вас талант, – опять не могу себя сдержать и шарю глазами по ее телу. До сих пор не доходит, что вот она реальная, из плоти и крови. Протяни руку и можно потрогать.

– А вы знаток, – раздается саркастично в ответ и я отрываюсь от декольте. Переборщил.

– Ангелина, – плеча моего ангела касается девушка в персиковом платье и уложенными в высокий пучок светлыми волосами. Она указывает на стоящую у одной из картин пару, – там с тобой хотят пообщаться. Если ты не занята, конечно, – блондинка дарит мне приветливую улыбку.

– Не занята, – Ангел кивает в мою сторону и насмешливо усмехается, – тут один знаток желает приобрести обнаженную в маках.

– Демид, – смотрю ей прямо в глаза, но и мое имя никакого впечатления на нее не производит. Совсем не помнит. Притворяться вот так невозможно.

– Хорошо, – Соня провожает спину Ангелины и оборачивается ко мне, – значит в маках? У вас очень хороший вкус.

– Знаток, – улыбаюсь ей и опустошаю бокал, – на самом деле я не разбираюсь, просто запал.

– Ценю в мужчинах честность, – одобрительно кивает моя спутница.

– Я недавно переехал и моя огромная квартира пуста. Совсем нежилая. Вот я и решил привнести в нее немного красок. Что думаете?

– Что у меня будет для вас одно очень интересное предложение, – Соня вдруг воодушевилась, – если вы, конечно, заинтересованы в искусстве.

– Очень, – жадно слежу за Ангелиной, подошедшей к паре посетителей и что-то с восторгом им вещающей. Соня даже представить себе масштаб моей заинтересованности не может.

После непродолжительного, но очень плодотворного, разговора с Войцеховской, еще немного брожу по выставке, все время поглядывая на Ангела. Та, в свою очередь, полностью меня игнорирует, сосредоточившись на других посетителях и журналисте, который пристал к ней словно банный лист. Что-то все выспрашивал целый час, а сам, сволочь чуть слюнями весь не изошел. Так и хотелось шею ему свернуть, но портить и так не слишком хорошее впечатление о себе в глазах Ангела окончательно, не хотелось, так что я скрылся от греха подальше во втором зале.

Тут посетителей было в разы меньше и полотна совсем другие. Одну стену занимали пейзажи, в основном пустынные. Растрескавшаяся обезвоженная земля, обрывы, одинокие искорёженные деревья на ветру.

На второй портреты, один из которых принадлежал Семену. Он с годами изменился, таким я его не помню. Глубокие морщины порезали лицо, добавив ему суровости, в глазах легкая печаль, вся голова седая. Под картиной на табличке указано «не продается».

Как же ему жилось все это время, суке? Знал же, что Оля сума сходит. Сердце матери не может забыть своего ребенка. А он жил и год за годом тешился ее страданиями, видя как растет украденная им дочь. Сумел ли он дать ей хоть часть той материнской любви и заботы, которой лишил в детстве? Знает ли Ангелина правду? Только ли ради выставки сюда приехала? В последнее я не верю. Не бывает таких совпадений.