3

Когда я проснулась, Яст еще спал. На улице был ранний рассвет. Я поднялась с подушки и ощутила отвратительную слабость, словно всю ночь я не спала, а гоняла мяч по футбольному полю. Вот оно человеческое пробуждение, нужны силы, чтобы заставить себя проснуться. Голова казалась тяжелой, как мокрая вата. Когда во мне бурлила кровь Юла, просыпаясь, я могла пробежать километр, два, три. Теперь же, когда почти вернулась я настоящая, пробуждение стало по-человечески тяжелым.

Я спустила ноги на пол и попыталась на них встать. Получилось с первого раза, но они казались мне очень слабыми, не устойчивыми. Честно, меня это напугало.

Я знала, что Гром и Ли еще не спят, и я решила спросить у них совета.

Я вышла из комнаты, держась за стену. Казалось, что мои слабые ноги в любой момент подогнутся, и я упаду. Вниз по лестнице я спускалась очень медленно и аккуратно, как это делают пожилые существа. Полноценные вампиры сидели в кухне и пили из контейнеров кровь. Мне не хотелось, ведь совершенно недавно я пила кровь Яста.

– Хло, ого, – выдохнула Ли, когда увидела меня в дверях, – что с тобой?

– Я хотела у вас узнать, – ответила я, – всю ночь спала, а теперь эта дурная слабость.

– Ты пахнешь шоколадом и мятой, боюсь, кровь Юла полностью выветрилась, – Гром оторвался от пластикового пакета.

– Хочешь сказать, я больше не слышу и не бегаю, и не вижу, и не чувствую, как полноценный вампир? – обиженно произнесла я. Ведь я так свыклась с этой силой, а теперь я снова… снова слаба.

– Да, именно это, – ответил Гром.

Я опустила взгляд в пол. К сожалению, я не в силах ничего изменить. Я была рождена половинкой, нужно ей и оставаться до конца.

– Ну и ладно, – отмахнулась я, – но что могло вызвать столь резкий упадок концентрации крови Юла во мне?

– Вожделение, – Ли подмигнула мне, и я ощутила, как странное тепло ударило к щекам. Я покраснела, ох, как же я отвыкла от такого.

– Гром, – вдруг вспомнила я, – я забыла сказать. Юл звонил мне, он спрашивает, когда мы возвращаемся домой и не передумал ли ты?

– Неужели, вспомнила! – Гром иронизировал. – Мне Юл уже сам позвонил. Но если тебе интересно самой, то уезжаем этой ночью и, нет, не передумал.

– Отлично, – я улыбнулась.

– Уже? Так скоро? – на кухню заглянула Лариса Петровна. – Сегодня ночью? Вы всего лишь неделю погостили!

– Прости, мам, но ждут дела, – Гром пожал плечами, – там работа ждет.

– Как жаль, – выдохнула Лариса Петровна, – ну ладно. Раз работа ждет, я ничего не могу сказать против.

– Мы как-нибудь еще заедим, – пообещала я.

– Хорошо, я буду ждать, – женщина улыбнулась мне.

Лариса Петровна все же заставила меня позавтракать, пусть мне и не хотелось. Она налила мне горячий чай и пожарила блинов с красной икрой. Когда я принялась есть, на кухню спустился заспанный Яст.

– Доброе утро, сегодня ты не такой бодрый, как вчера, – заметила я.

– Доброе. Ты тоже, – Яст осмотрел меня с ног до головы, – кровь выветрилась?

– Да, полностью, – ответила я.

– Еще вчера ты пахла корой дуба, – вспомнил Яст.

– Ли сказала, что это из-за…, – я перекинула взгляд на Ларису Петровну. Та стояла к нам спиной на расстоянии двух метров, жаря следующую порцию блинов.

– Я понял, – кивнул мне Яст, – и как ты себя чувствуешь?

– Очень непривычно, – ответила я, – ноги кажутся двумя соломинками, такими же слабыми.

– Я понимаю тебя, я испытываю то же самое, когда твоя кровь выветривается.

– Ты знаешь, что этой ночью мы уезжаем? – спросила я, откусывая блин.

По этикету блины принято есть ножом и вилкой, и ни в коем случае не руками. Но мне то что!? Все что можно удержать в руке, я ем руками.

– Да. Мне Денис сказал, – он кивнул.

– Я слышала, как ты называешь Деню, – обернулась ко мне Лариса Петровна, – почему Гром?

– Из-за фамилии, – я пожала плечами.

– Ах, тогда ясно, – женщина поставила перед нами тарелку с огромной стопкой горячих блинов.

Я есть больше не могла и перевела на Яста вопросительный взгляд. Тот уплетал за обе щеки, любитель покушать. И как у него получается так хорошо есть и так хорошо выглядеть одновременно?

Оставив Яста на кухне, я решила все же уделить внимание своему внешнему виду. Я залезла в душ, долго настраивая воду. Здесь с сантехникой были небольшие проблемы, и воды была либо ледяной, либо горячей. Я растерла все свое тело и сняла слой грязи, накопившийся с последнего приема душа, это было два дня назад. Одежду я решила подобрать себе новую – устала ходить в одном и том же, поэтому высушив волосы, убрав их в высокий конский хвост и надев на себя джинсы слим и белую облегающую майку, я вышла из ванной. К тому времени в доме стало тихо как ночью. Тихо играло радио в гостиной, Яст сидел на диване и что-то читал, Лариса Петровна чем-то была занята у себя в комнате, Гром и Ли спали.

Я прошла к Ясту. Тот поднял на меня свой взгляд.

Я улыбнулась ему.

Я чего-то ждала.

– Что? – Яст широко улыбнулся, и я присела рядом. Диван оказался очень жестким.

– Что читаешь? – я глянула на обложку. На ней ничего не было написано. Она была такой же зеленой и выцветшей, как обшивка дивана.

– Это мемуары Жанны Бисквит, – ответил Яст, закрыв книгу, – история поэта.

– Интересно? – спросила я.

– Не очень, просто нужно было чем-то заняться, пока ты не выйдешь из душа, – Яст пожал плечами.

– Дома делать нечего, может, прогуляемся?

– Я видел твою куртку, ты ее порвала на левом боку, – сообщил парень.

– Я одену свой дафлкот, – я пожала плечами.

– Хорошо, тогда между заборами не лазим, – Яст усмехнулся.

– Хорошо.

Через некоторое время мы уже стояли у выхода в полном параде. Я не стала переодеваться. Я одела свой бежевый дафлкот и в цвет к нему зимние ботинки. Шапку одевать я не стала, на улице казалось тепло.

Мы вышли на улицу, и я моментально пожалела, что не надела защищающий от холода головной убор. Дул сильный, порывистый и холодный ветер. Мы взялись за руки и пошли вниз по улице в направлении к реке Холода. Яст крепко сжимал мою руку, так, что было слегка больно, но я ничего ему не говорила. Мы шли быстро, хотелось скорее убежать от этого ветра. Так мы, молча, дошли до моста, но нас и не напрягала тишина.

– Холодно гулять, – заметил Яст.

– А мне нормально, – я пожала плечами, и прижала его к себе, – главное, ты рядом.

Яст слегка наклонился ко мне и поцеловал.

– Голова еще не замерзла? – Яст положил свои теплые руки мне на уши. Его руки обжигали.

– Вроде пока что нет, – ответила я.

Мы стояли на мосту. Солнце было уже высоко, и оно освещало все вокруг. Солнечные лучи били в тонкую гладь реки Холода, и блики разлетались в разные стороны. Они даже гуляли по щекам Яста. Мимо нас пролетали машины, одна за другой. Нас обдувал и убегал вдаль зимний ветер. И мне не было холодно. Руки Яста, его ласковый любимый взгляд меня согревали.

Внутри меня что-то ударило.

– Догонишь? – спросила я резко и неожиданно.

Я развернулась и побежала. Блики ослепляли меня, а ноги переставлялись непривычно медленно. Я отогнала силу от глаз, и энергия ударила в мышцах ног. Я полностью лишила себя зрения, и ноги понесли меня с удивительной скоростью. Так же быстро как полноценного вампира, но только за счет полного лишения возможности видеть, куда бегу.

Я слышала, как позади бежит Яст, его дыхание сбилось. Ему было тяжело, но он не отставал. Казалось, что в любой момент он может протянуть руку и схватить меня.

– Хлоя! – вдруг рыкнул Яст, и меня резко остановило. Сила потянула меня в обратную сторону, и я не удержалась на ногах. Моя пятая точка стукнулась на тротуар, и сила, как лопнувшая резинка резко ударила в глаза.

Я сидела на тротуаре, рядом стояла остановившаяся машина. Возле нее стоял этгем. Его белый костюм светился в лучах солнца. Рядом со мной стоял Яст, тяжело дыша.

Интересно, что успело случиться?

– Добрый день, – голос этгема был тверд, – по какой причине Вы оказались на проезжей части? Да еще и чуть не под моей машиной! Или Вы не знакомы с ПДД?

– Знакома, – я медленно поднялась под ноги, – простите, я просто не видела, куда бегу.

Этгем прищурился.

– Мы приносим свои извинения, сер, – заговорил Яст, – она просто хотела быстро бежать, поэтому лишила себя зрения.

Этгем перевел взгляд на парня потом обратно на меня.

– Это безответственно, разве мама тебе не говорила, что играть на дороге нельзя? – заговорил этгем.

– Если б она была, то она бы обязательно об этом сказала, – слова этгема внутри меня что-то задели.

– Хлоя, пожалуйста, – устало выдохнул Яст.

– Вы клан? – этгем перевел взгляд на Яста.

– Да, сер.

– Ладно, идите, но больше не бегайте вдоль дороги, – сказал этгем. Только в этот момент я поняла, что он полноценный оборотень.

– До свидания, сер, – попрощался Яст.

– Прощайте, – этгем сел в машину и уехал.

Когда машина исчезла из поля зрения, Яст обратился ко мне:

– Доигралась?

– А что вообще случилось?

– Ты резко свернула и чуть не прыгнула ему под колеса, хорошо, что я успел тебя схватить, – ответил парень.

Рисковать и гулять вдоль дороги нам больше не хотелось, поэтому мы решили вернуться к частным домикам холма Благополучия. Тут я и вспомнила:

– Я недавно видела Феликса и Геллу.

– Где?

– У реки Холода с обратной стороны холма.

– Если я не ошибаюсь, то та территория принадлежит оборотням.

– Откуда знаешь? – я была удивлена.

– Гром говорил, когда мы только ехали сюда, – Яст кратко пожал плечами.

– Почему я не в курсе!? – недовольно протянула я.

– Это не главное! Почему они не убили тебя?

– Я слышала, как они разговаривали, – начала я, – они считают, что убивать сейчас кого-либо очень опасно. Да и я была очень далеко от них. Они меня даже не узнали.

– Ты говорила Грому?

– Нет, – я покачала головой, – забыла.

– Как такое можно было забыть? – Яст не понимал меня.

– Ну, как-то так.

Мы шли между домиками. Державшись за руки, мы оба смотрели куда угодно, но только не друг на друга.

Я подняла глаза к небу.

Небо было удивительно синее. Мысли кинулись на меня потоком, и они были не самыми лучшими. Все мы думаем, размышляем, анализируем. Тот, кто это не делает, ничему не учится. Я знаю, что, когда я нашла Яста на чердаке, он, вглядываясь вдаль ночного города и любуясь бликами реки Холода от уличных фонарей, так же о чем-то думал, чему-то учился.

Небо унесло меня. Когда-то давно я уже видела такое удивительное чистое небо. На душе потеплело. Как непривычно, за столько месяцев страха и ужаса.

На мне персикового цвета платье. Летний легкий ветер раздувает мою челку, а мои длинные светло-сиреневые волосы заплетены в тугую косу: Ли училась на мне заплетать. Мимо промчался свист: я не успела отбить воланчик.

"Хло, ты чего!?" – с другой стороны поля мне кричит красноволосая девушка.

Мне скоро четырнадцать, ей семнадцать.

Мы на мини бейсбольном поле за нашей школой.

"Прости!" – кричу я в ответ, и бегу за воланчиком, что лежит на земле в трех метрах от меня. Я разворачиваюсь и в тени тополя вижу фигуру. Он старше меня, даже старше Ли. Его лица не видно. Он курит. Курит на территории школы!?

Синее небо топило меня в себе, и я не могла остановить поток отвратительных мыслей у себя в голове. Ведь тогда я впервые встретила его. Позже я снова его встречу.

Дунул холодный ветер, и небо окинуло меня новой волной.

Мне четырнадцать лет. Уже начало сентября, и я учусь в восьмом "Б" классе. Раньше я ходила сюда с Ли, но она школу закончила. Я останавливаюсь у забора школы, чувствуя на себе тяжелый взгляд. Я осматриваю тополя и вижу его. Он не курит. Через секунду он оказался рядом, он очень быстрый. Его глаз не видно из-за солнцезащитных очков. Я боюсь и не боюсь. Что мне делать?

"Так тебя зовут Хло?" – голос его был липким. Он чем-то тягучим затекал мне в уши, было неприятно. Хотелось, чтобы он замолчал.

"Хлоя" – поправила его я, ощущая странное отвращение.

"Ты, наверное, опаздываешь" – парень махнул головой в сторону школы.

"Пока что нет" – отвечаю я.

"Сколько у тебя сегодня уроков?"

"Шесть" – игнорируя отвращение, меня изнутри рвал дикий интерес узнать, что скрывается под очками.

Синее, синее небо… Осенний ветер, шум листвы, с территории школы разносятся писк и визг девчонок, хохот парней.

"Я заберу тебя сегодня после уроков" – отвечает он.

Синее, синее небо…

Отвратительный запах плавленых свечей. Этот запах с того дня ненавижу. Вокруг рассыпаны лепестки роз. Что мы делаем? Мы оскорбляем любовь. Я лежу голая. Пол кажется холодным, но я пытаюсь не обращать на это внимания. Знаю, что скоро согреюсь. Он стоит передо мной, сексуальный, но не возбуждающий. Мне больно, что-то ломит в груди. Зачем я согласилась? Почему я все это делаю?

Мы в темноте, точнее в полумраке. Запах тающих свечей, и маленькие огонечки во мраке. Лепестки роз. Это не романтика, это никчемная пародия на нее.

Я отдаюсь. И вместе с болью внутри живота я чувствую что-то отвратительное в груди.

Кровь.

Но ведь все должно было быть иначе! Почему? Почему я здесь?

Я дошла до точки невозврата. Ошибка сделана, и ее не исправить.

Запах воска, огоньки, лепестки роз.

А самое главное, все это по моему согласию.

Синее, синее небо.

Мне пятнадцать. На улице пусто, удивительно, но это и к лучшему. Мои волосы распущены и их рвет холодный зимний ветер. А небо действительно удивительного синего цвета. В кармане завибрировал телефон, и я поспешила его достать. Эл терпеть не мог, когда я заставляла его ждать ответ. Кричал и оскорблял меня. Мне нужно срочно ему ответить.

"Ты ночуешь сегодня у себя или у меня?".

Я знала, что он будет делать со мной ночью, если я буду у него, и он хочет, чтобы ночью я была с ним. Я обязана согласиться ночевать с ним.

"С тобой" – мой ответ.

"Правильно!"

Синее, синее небо.

Моей жизни больше нет. Я живу с ним. Юл не знает, в каких условиях, и не узнает. Особенно я хочу уберечь от правды Яста.

1.      Выходить из квартиры нельзя.

2.      Имею право ходить только голая.

3.      Не имею права есть, пока не захочет Эл и ем только то, что разрешит есть он. Везло, если получалось поесть один раз в неделю. Это был хлеб. Раз в месяц макароны или картофель. Вареный картофель.

4.      Запрещено мыться.

5.      Можно смотреть только разрешенные Элом ТВ-программы и только в его присутствии.

6.      Запрещено слушать музыку.

7.      К Элу нельзя обращаться по имени. Только ласкательно: солнышко, зайчик и так далее.

8.      Нужно помогать ему, поддерживать добрым словом, поднимать настроение, если он приуныл.

9.      Ни в коем случае не перечить, и выполнять все поручения.

10.      Засыпать только с разрешения. Просыпаться с первого слова. Просыпаться ночью если этого хочет Эл, и не засыпать без его позволения.

11.      При необходимости выйти на улицу Эл решает, что мне надеть. Покупать себе новую одежду запрещено.

12.      Не сопротивляться.

13.      Не плакать и не жаловаться.

Синее, синее небо.

Я опустила взгляд. Яст продолжал рассматривать домики вокруг, сжимая мою руку.

– Яст, – шепнула я, и парень моментально перевел на меня взгляд. В самом его зрачке я увидела тревогу.

– Что случилось? – он сжал мою руку сильнее и остановился, я замерла рядом.

– За что ты меня любишь? – тихо спросила я.

– За что!? За то, что ты просто существуешь! – Яст улыбнулся. – Ты прекрасна, это точно, но я люблю тебя не за наружную красоту. Ты очень красива и внутри: умная, добрая, понимающая, смешная и веселая. Любишь поесть!

Я усмехнулась.

– Да! Обожаю, когда ты составляешь мне компанию в поедании бутербродов! – Яст тоже засмеялся.

– Конечно, это самое главное во мне, – я усмехнулась.

– Эх, – Яст вдруг обреченно выдохнул и прижал меня к себе, – когда-нибудь ты расскажешь, что тебя мучает?

– Когда-нибудь, – я пожала плечами, – но единственное, что я тебе скажу, это будет то, что это просто прошлое.

– Хлоя! – парень отодвинулся от меня и заглянул в глаза. – Кто-то из прошлого очень сильно когда-то тебя обидел! Это видно… в твоих зрачках!

– Зрачках! – я попыталась проморгаться, чтобы в моих глазах он больше ничего не увидел, что могло сдать меня с потрохами.

Когда-то давно я пообещала себе, что Яст ничего не узнает.

– Ты скрываешь это специально? – Яст обиженно хмыкнул.

– Милый, то, что было, то прошло. Я не хочу ворошить прошлое.

– И при этом каждый раз возвращаешься к этому мыслями, – Яст отпустил меня, он казался обессиленным.

– Прости, – шепнула я.

– Не извиняйся, – Яст поднял глаза к небу.

Синее, синее небо.