3

Сидеть дома не хотелось. Вечер обещал бы быть скучным, если б мы никуда не отправились.

Никита мучил свою гитару, по квартире разносились пищащие и режущие уши звуки. Яст же сидел на кухне и изучал надписи на разновидностях чая, что пакетиками лежали на полке. Это был подарок нам всем от Юлия, но никто так этот чай не открыл.

– Хлоя, – позвал меня парень. Я тем временем протирала зеркало, которым могли пользоваться все, кроме Ли. Она не отражалась.

– Да, Яст, – я вошла к нему в кухню.

– Может, попробуем? Ты что будешь, морошку или малину?

– Я буду пива, – я обернулась в коридор, – Ник, а ты?

– Да я б тоже не отказался, – рядом, обдув меня ветром, оказался Никита.

– Может тогда в Тихий дон? – спросил Яст. – Там ограничение по возрасту шестнадцать плюс. Я пройду.

– Будешь там свой чай пить, – усмехнулся Никита.

Я тоже не удержала усмешки, но, увидев обиженное лицо Яста, сказала:

– Не волнуйся, Яст. Я куплю тебе немного пива. От пол-литра тебе плохо не станет.

– Спасибо, Хлоя.

– Эй, – наигранно строго отдернул меня Никита, – ты способствуешь развитию детского алкоголизма!

– Не волнуйся, я знаю, что делаю, – я подмигнула ему, – ты ведь мне в шестнадцать тоже позволял немного выпить.

– И кем ты стала? Алкоголичка! – мы все втроем засмеялись.

Оделись все как обычно, когда мы собирались ночью вылезти из дома. Парни в брюках карго и майках, сверху тонкие осенние куртки в тон брюк. Никита был в бежевом, Яст – в светло-коричневом. Я оделась в розовую майку, пусть этот цвет не очень любила, джинсовую мини-юбку, черные капроновые колготки поплотнее и сверху осеннюю бежевую куртку.

Тихий Дон ждал нас.

Мы вышли из дома. Ночь была холодной. Об этом сразу сказали мурашки, что пробежались по спине.

– Не пропало желание переться до бара? – спросил Ник.

– Ни капли, – я отмахнулась и шагнула в темноту. Яст за мной.

– А что-то холодно, – клацнул зубами Никита.

– Шевели ногами – согреешься, – Яст.

Сопротивляясь холодному ветру и желанию согнуться в три гибели, я шла по дороге. Яст прижался ко мне, схватив за руку. Ник смирно шагал в метре от нас.

– Нет, наверное, плотный поздний ужин и водки с кровью, – недовольно говорил Никита.

– Я тоже поем, но все же буду пива, – я махнула головой, – не настолько замерзла.

Мы прошли мимо школы, поднялись вверх по лестнице и оказались на длиннющей широкой улице. Улица Хладного серебра отходила оборотням, поэтому, как только мы на нее вышли, каждый из нас ощутил запах псины. По тротуарам ходят как полнокровные, половинки, так и четвертинки. Вампиры здесь тоже были, только люди боялись сюда заходить.

Мы прошли по тротуару. Здесь горела жизнь: влюбленные пары, родители со своими чадами, веселые компании друзей. Мы шли дальше. Я по центру, Яст шел от меня слева. За руку уже не держал – согрелся. Никита шел справа.

– Хорошо здесь, – проговорил блондин.

Я только кивнула.

Мы прошли вдоль длинного дома. Я рассматривала нелюдь, что шла мимо нас. В отличие от вампиров, на первый взгляд, отличить оборотня от человека невозможно. Но если приглядеться, глаза у них волчьи. У чистокровного оборотня нос более плоский, похож на человеческий, но похож и на собачий. Глаза темно-синие, как небо перед рассветом. Перевоплощаться они могли, когда хотели, и в полнолуние становились более агрессивными. Половинки были меньше похожи на собак. Нос человеческий, но в разрезе глаз был виден волк. Как и у вампиров, полу-оборотень был более опасен. Более агрессивен в полнолуние. Обладали светло-синего цвета глазами. Четвертинки не имели второй ипостаси. Единственное, что они могли это превратить свои зубы в волчьи, превратить ногти в когти. Самые слабые среди нелюдей, самые беспомощные.

Тихий Дон встретил нас ароматом спиртного, приглушенным светом, шумными компаниями и музыкальной группой, что играла на сцене.

"Мы сильны, запомни это!

Чтоб в жизни не было у тебя,

Всегда держись ты до рассвета,

Там солнце защитит тебя!

Уметь ты должен быстро бегать,

Молитвы знать, крест с собой иметь!

Ведь ты не хочешь умереть!"

Гитаристы рвали струны, орали и мотали головами. Никита, подхватив их волну, начал "танцевать" по их примеру.

– Ему не нужен алкоголь, – я улыбнулась, – он и так не совсем с головой дружит.

Я провела Яста к столику. Мы сняли куртки и повесили на спинки стульев. Как и обещала, купила ему пол-литра пива, себе же заказала огромную кружку и тарелку вареного картофеля. Для меня не было ничего вкуснее.

"Ты сукин сын! Ты человек!

Уж очень короток твой век!

Ты сдохнешь от любой хандры!

Ты не выдержишь с нами игры!"

Я в ужасе посмотрела на сцену, потом на Никиту. Тот лишь удивленно пожал плечами. Петь песни, где "человек" – это оскорбление, а также где говорится о слабости и возможной смерти человека, было запрещено законом. В нашем мире все были равны, по крайней мере, так пыталось сделать правительство.

Со сцены продолжали рычать запрещенные песни. Ник подсел к нам:

– Они с ума сошли!

– Если сюда придут стражи порядка нас тоже повяжут, – проговорил Яст.

– Мы за людей, не повяжут, – я покачала головой.

– Мне кажется, или все в восторге от этих песен? – Ник.

Я осмотрела зал. Действительно, все орали слова песни, "танцевали" и явно поддерживали пропаганду против людей.

– Тебе не кажется, – согласилась я.

– Мы здесь лишние, – одними губами проговорил Яст.

– Сумасшедшие нелюди, – я снова осмотрела зал.

Музыка стихла, вокалист обратился к залу:

"Люди равны с нами? Нет! Они слабы и беззащитны, и только что и делают, как портят нашу кровь!"

Внутри меня что-то шевельнулось. Поперло Хлою.

Я сделала огромный глоток пива, что газы начали давить на желудок и выкрикнула:

– Да вы не спите, с кем попало, и нормально все будет с вашей кровью.

– Хлоя, не надо, – шепнул Яст.

– А ты вообще кто такая? – проговорил вокалист.

– А по мне не видно!? – я хмыкнула, сделала еще глоток и поднялась с места. – Так и не понял кто?

– Полу-вампирка, – произнес вокалист.

– Ну, теперь и у меня вопрос! Кто разрешил тебе петь законом запрещенные песни?

– Я себе сам! – он оказался четверть-оборотнем. – Я сам решаю, что делать!

– Хах! – я взмахнула руками. – Гляньте, какой важный! Ты всего лишь солист в какой-то потрепанной группе, ты обязан подчиняться законам! И твои родственники люди! Ты сейчас пел про свою мать или дедушку!

Парень спрыгнул со сцены. Для своей группы он был одет слишком нормально. Белая рубашка, с расстёгнутыми тремя пуговицами сверху, в черных джинсах, на которых висела цепь. Слишком обыкновенно.

– Как ты посмела?! – он зарычал. Между нами было примерно метра три.

– Как посмел ты петь подобные песни? – я зарычала в ответ. Все вокруг отодвинулись и образовали кольцо. Всем хотелось посмотреть бой.

Как я и ожидала, оборотень, без всякой на то веской причины, замахнулся. Его кулак просвистел мимо, реакция была у меня лучше оборотневской. Он махнул кулаком еще раз, но я поймала его левой рукой, правой схватила оборотня за плечо и перекинула через себя. Оборотень не растерялся. Он приземлился на ноги и, воспользовавшись тем, что я стою к нему спиной, дал мне ногой меж лопаток. Я отлетела в другую сторону зала, шумно проехавшись по деревянному полу, об который стерла кожу на щеке и локте. Дополнительно порвались колготки. Нелюдь торжественно завопил, подбадривая вокалиста. Меня ж эта выходка разозлила. Внутри меня, в груди что-то заклокотало, с губ сорвался дикий рык. Я стала опасным животным. Я знала, что выглядела со стороны очень внушительно, это стало ясно сразу, как все умолкли.

– Ну, нападай, – прорычала я, но говорить было неудобно, мешали удлинившиеся клыки.

Парень уверено сорвался в мою сторону. Его кулак направился к моему лицу, но не успел он ударить меня, как я отомстила, ударив ногой ему в солнечное сплетение. Оборотень отлетел туда же, откуда прибежал. Он извивался по полу, схватившись за грудь. Каждая попытка вдохнуть была тщетной. Его глаза распахнулись в ужасе. Я вывела его из игры.

Я прошла к столику, где меня уже не ждали Ник и Яст. Схватив все наши вещи, они видимо покинули бар под шумок. Я уже хотела направиться к выходу, но меня схватили за запястье.

– Я тебя никуда не отпущу! – прорычал оборотень.

Другую мою руку тоже схватили. Повернув голову, я увидела другого оборотня. Чистокровка.

– Мне плевать! Я ухожу! – рыкнула я.

– Нет! – покачал головой третий.

Чей-то кулак ударил меня в лицо. Я загнулась. Из моего носа хлынула кровь, испачкав майку и деревянный пол. Мою голову за волосы оттянули назад, и я сквозь замыленные глаза все же разглядела уже знакомого мужчину. Именно он был в Бабке.

– Отпустите меня! – рычала я, вырываясь, но меня держали сотни рук.

За мой рык досталось еще. Кулак попал мне в левую скулу.

В этот момент я испугалась, хоть бы просто избили и выбросили.

Снова удар. Мое лицо горело. Я не могла дышать и раскрыть глаз. Снова удар и снова.

Я раскрыла глаза, оборотни меня отпустили.

– Неожиданно видеть таких девушек здесь, не так ли? – проговорила я.

– Ну ты и дура! – фыркнул мужчина. Я была уверена, что он стоит передо мной, но из-за заплывших глаз слезами и кровью его не видела. А затем ощутила дикий удар в живот. Он был такой силы, что у меня перехватило дыхание. На губах выступила кровь. Я на ногах не устояла и рухнула на пол.

– Будешь совать свой нос не туда, сдохнешь, милашка, – проговорил кто-то.

Снова жгучая, острая боль в животе. Кто-то пнул меня.

Я очнулась, потому что кто-то грубо качал меня. Резкие движения вызывали боль в животе. Я раскрыла глаза, но увидела только черную туфлю и ногу, уходящую в темноту. Надо мной горел фонарь, но он ничем не мог мне помочь. Ко мне кто-то наклонился, и среди света я различила мужские черты лица и два горящих черных глаза. Он наш, вампир.

Я почему-то облегченно вздохнула, точнее, попыталась, потому что любое движение вызывало острую боль в животе.

– Хорошо тебя отделали, – я услышала обреченный голос.

– Это… – голос был осипший, а говорить было больно, – не… важно.

– Как зовут? – вампир присел передо мной на корточки и слегка наклонил голову в сторону.

– Хл…

– Хл? – он не смеялся надо мной.

– Хл… я…

– Хлоя? – спросил вампир.

– Аха…

– Значит так, Хлоя, закуси губу и терпи, – сказал вампир, и я так и сделала.

Руки вампира проскользнули под меня. Я не сдержала вой. Все мое тело жгло, болело и ломало. Он обхватил мои плечи и коленки, прижал к груди и поднялся с корточек. Я пищала, боль была нестерпимой. Из глаз сами собой хлынули слезы – мне было очень жалко себя, но я до последнего была уверена, что поступила правильно.

– Фу, воняешь как, надоели эти собаки! – простонал вампир.

– Они… прот… тив… лю… дей…

– Ничего не говори, не трать сил.