Глава 3. Где–то на основном русле реки Иерарха

– Пиявыч! Чучело бестолковое! Куда ты лезешь?! Сдай назад и прикрывай Сойкина. Алмазный почти готов. Врежь ему из пращи! Еще разок. Отлично. Теперь пара бронзовых. Фокуси их и не пропусти момент, чтобы добить. Я сейчас наддам тому крайнему, – Браги нанес несколько молниеносных рубящих ударов по ожившей латунной статуе, но и сам получил несколько увесистых тычков от второго противника.

Отступил, глянул на остаток жизни монстра и бросил через плечо:

– Теперь бей. Промазал, растяпа! Целься точнее, я опять подставлюсь. Давай. Так, уже лучше. Пара камней и он развалится. Сместись вправо, я перекрыл тебе директрису. Ну!

Бронзовый голем, получив в грудь очередной метательный снаряд, замер, загрохотал металлическими запчастями и тяжело рухнул в душистую траву, рассыпавшись на множество ярких солнечных деталей. Землю вокруг Браги уже густо покрывали осколки восьми его поверженных собратьев – семи каменных и одного алмазного. Ярл вытягивал големов на себя, снимал почти всю жизнь и опускал в последний момент оружие, сам принимая чувствительные удары неорганических боксеров. Такова была разработанная им тактика. Добивал упорных монстров Пиявыч из пращи. Сам по себе неофит не смог бы причинить хоть какой–нибудь ощутимый вред этим ожившим скульптурам, но после усилий Браги энергии у них оставалось на донышке. И стратегия ярла срабатывала раз за разом. Пиявыч, получая похвалу вперемешку с матюгами, все же сумел как–то набить руку и дело постепенно пошло на лад. Последнего новичок, расхрабрившись, зарубил своим тяжелым критским мечом. Браги потер отбитую грудину и сплюнул в траву сгусток крови. Потом достал из–за пояса малое целебное зелье и опрокинул пузырек в себя. Пиявыч выглядел не лучше, хотя големских молотилок на его долю не досталось. Неофит в паузах между хриплыми выдохами жадно хватал ртом воздух, по щекам ползли крупные градины пота.

– Сойкин, глянь–ка на этого безупречного воина. Лицезрей сей пример разудалого рубаки! Держу пари, в реале он турник обходит десятой дорогой, о штанге знает только то, что она бывает тяжелая. И конечно, в Мидгарде он выбрал себе тело профессионального бодибилдера. Несомненно, кучу денег отвалил за апгрейд персонажа, так? И причиндалы подвесил, как у коня? Сразу же наверняка завел себе сногсшибательную подружку из тех, кто в наш мир попадает только в поисках большого, очень большого, гигантских размеров женского счастья. Таких мотыльков неопределенного, вернее, предположительно, женского рода в столицах локаций крутится полным полно. И завертелась безумная любовь…

И так помидорное от натуги лицо Пиявыча стало приобретать оптимистично лиловый оттенок. Снаряды Браги ложились точно в цель.

– Я бы попросил вас…

– Не стоит, право. За тебя уже попросили, иначе не восседал бы тут, – отмахнулся ярл и, демонстративно не замечая терзаний напарника, продолжил. – Потом не стало трех вещей. Сообщаю в верной последовательности: денег, подружки, спортивной формы. Последняя утрата – самая смешная. Представляешь, Сойкин, этим мышцепоклонникам почему–то не приходит в голову тот простой факт, что даже доставшаяся на халяву груда первосортной говядины нуждается в постоянной тренировке. И чем больше мускулатуры отхапал себе новичок, тем сильнее ему придется вкалывать, чтобы содержать свое хозяйство в приличном виде. Поперечнополосатая неожиданность берет за горло. Вперед! На турник и брусья! А мы так не можем! Мы люди изнеженные, умственно истощенные, стрессом надломленные. Вот и заплыл ты, брат Пиявкин, свинья свиньей. Обильная пища для небрезгливых червей. Денег нет, со всех сторон сыплются градом насмешки. Хорошо хоть еще место подвернулось непыльное – сидеть в архиве дворцовой канцелярии, бумажки перекладывать. А то тебе с твоими тремя левелами Обучаемости хоть в петлю головой…

– Положим, Обучение мне крепко помогает. Опыт сыплется в двойном размере.

– Ладно. Тут ты меня уел. Согласен. Погляди–ка, сколько уровней выпало!

Под ногами неофита в траве лежало четыре книги Знания. Одинаковые массивные фолианты в коричневом кожаном переплете и без единого символа на обложке. Всего–то и нужно было сделать – возложить на титульную страницу ладонь и внятно произнести вслух избранный навык.

– Это с тремя вчерашними за Королевского Нага, получается уже десятый. Вот это рывок! Растешь, салага.

– Я хочу взять четыре уровня магии Природы, – пискнул Пиявыч, но Браги перекрыл его слабый голос своим мощным рыком.

– Не вздумай! Берешь по два – Обаяние и Дипломатию. Понял?!

– Послушайте, Браги. В конце концов, это моя жизнь и мой персонаж…

– Ты успешно смыл свою жизнь в сортир вместе с архивными бумагами. Что уставился? В глазах у ней обида, в руках у ней утюг… Нехорошо. Присягу королеве Рагнейд принял?

– Ладно. Я понял. Из меня делают продвинутого посла. Но зачем тогда вы заставили меня вчера взять один левел Выносливости и два Стрельбы?

– Чтобы ножками активней шевелил на переходах. И на привале не напоминал куль с песком. От ужина, как я заметил, ты не отказываешься. Но не припомню, чтобы ваша интеллигентная особа участвовала в собирании дров, разжигании костра, как–то помогала отабориться. Лежишь себе пластом и скулишь в свою попону. Жалеешь себя, наверное? Это насчет Выносливости. А Стрельба… Ну, знаете, молодой человек… Кто, скажите мне, залепил Сойкину из пращи промеж лопаток? Я? Да ты просто опасный тип в бою, получается! Для своих, конечно.

– Да ладно, я не в претензии, – добродушно вставил реплику смотритель.

Пиявыч удрученно вздохнул. Затем встал и покорно исполнил распоряжения старшего. Браги вместе с Сойкиным пошли изучать и собирать трофеи.

– С големов падают обычно кольца Резистентности. Ага, их мы и имеем. Два каменных, одно бронзовое и одно алмазное. И куча алмазных же осколков. Как они у вас? Ценятся?

Сойкин с сомнением качнул головой.

– Необработанные очень дешевы. Я подберу десяток крупных, может, в фактории Оплота и сгодятся. Гномы их вставляют во всякие усилители, призмы делают.

– Так я и думал. Ладно. Самое приятное впереди. За нами закрылся Купол Боя. Значит, големы были охранниками клада. Идем, глянем, что они так стойко защищали.

На вершине холма из земли торчал клык темного вулканического стекла с тонкой сеткой затейливого узора на плоскости.

– Рунный камень. Тысяча опыта каждому. Прикладывайся, Сойкин. Пиявыч, бегом сюда! На полусогнутых! И еще сундучок опыта. Там на выбор – золото или экспириенс. Неофит, открой крышку, налепи на стенку ларца граблю и скажи: «опыт».

После пальпации камня и вскрытия сундучка Пиявычу вновь шлепнулась под ноги очередная книга Знаний. Браги улыбнулся, поймав его умоляющий взгляд, и милостиво разрешил:

– Ладно. Бери свою Природу. Пес с тобой.

Пиявыч просиял и громко произнес, прижимая книгу к груди:

– Магия Природы.

И зажмурился, впитывая новые знания. Провел рукой, и каменистая насыпь в ста метрах осветилась охряным сиянием. Сойкин видал такое и раньше, поэтому сразу догадался – новичок дистанционно применил заклинание Отвода глаз. Пробует силы. Испытывает щенячий восторг от новых возможностей. А Браги, не обращая ни на кого внимания, деловито осматривал вершину холма. Вернулся он с двумя предметами.

– Итак. Что имеем. Две болванки, запчасти к артефактам. Хуже, чем готовые, но лучше, чем ничего. Насадка на наконечник к Магнитной стреле. Артефакт достойный, но уж больно многокомпонентный. Если ничего не путаю, там еще восемь деталек, каждая по цене боевого вертолета. Лучников среди нас нет. Пойдет в обменный фонд. И рукоять к Игле Следствия. Вот эту штуку мы никому не продадим, а будем собирать сами. Магическая помощь при допросах с пристрастием нам не помешает.

Сойкин метнул на Браги испуганный взгляд, и ярл счел нужным пояснить:

– Наше дело требует поиска. Вопросов, невзирая на личности, и ответов. Почему–то мне представляется, что не все захотят быть правдивыми и откровенными. Придется кого–то и пощекотать этой игрушкой. Да, забыл, со вчерашнего дня в сумке пролеживают коренные зубы королевы-наги. Применяются при изготовлении ядов и противоядий. Как считаешь, Сойкин, все вместе потянет на оплату проездных билетов чартерными пегасами до станции Оплот?

Страж половину не понял, но виновато покачал головой.

– Ясно. Да я и сам знаю, что это барахло, кроме алмазного перстня. Ладно, поищем чего–нибудь по–настоящему ценного.

Буреломы хвойного леса остались позади вкупе с узкими звериными тропами вместо дорог. Они выбрались из чащобной тайги и вступили под своды широколиственных лесов, где легко дышится полной грудью, а древесные гиганты отстоят друг от друга так далеко, что образуют естественную многокилометровую аллею. Сойкин рассчитывал пройти до Джорнея за четыре перехода, но группу тормозил непривычный к пешим марш–броскам неофит, и дорога до реки заняла шесть дней. Стало ощутимо теплее. Из суровой поэзии стылой поздней осени они нырнули в разноцветную палитру листопада уходящего бабьего лета. И поутру уже не приходилось колоть лед в котелке с чаем. Смена климатических зон. Чем выше, тем теплее.

После легкого перекуса Браги отряхнул ладони, рывком забросил за спину дорожный мешок и предложил:

– Ну что, туристы? Помахали мечами, размялись. Теперь топаем дальше? Пиявыч, шуруй вперед. Не хочу, чтобы ты незаметно свалился замертво где–то позади, и мы с Сойкиным оказались лишены возможности отпраздновать это радостное событие.

Шаги склеивались в метры, метры группировались по сотням, сотни сплющивались в километры. Троица путников безжалостно давила ногами изумрудную газонную траву, более уместную на каком–нибудь поле для гольфа в элитном загородном клубе, чем посреди векового леса. Один из исполинов оказался увешенным поселившимися на нем горгульями. Куда до него собору Нотр–Дам! Вся стая проводила группу внимательными взглядами, но предпринимать резких движений не стала. Неофит на прощанье исключительно из озорства отвел нелюдям глаза, за что тут же получил внушение от Браги:

– Не трать ману попусту, олух. Теперь полчаса осиный рой вызвать не сможешь.

Пий Контур уже прекратил пререкания с вожаком и со стоицизмом обреченного выслушивал от него порцию за порцией издевок и проклятий собственной неумелости. Иногда с зубовным скрежетом, но без откровенной конфронтации. Оторванный от благоустроенной городской жизни, новичок осознал свою полную зависимость от Браги. «Ладно, ты – босс. Самоутверждайся за мой счет, раз в детстве не наигрался. Я здесь, как и хотел. И с каждым днем становлюсь лучше. Так что если надо потерпеть, я потерплю» – думал бедолага, привычно раскладывая на привале свою потрепанную тетрадь для записей.

Вот и сейчас он проглотил обиду и занял свое место в авангарде. Еще через час ходьбы, уже спотыкающийся впереди Пиявыч остановился и замахал руками.

– Река! Впереди огромная река! – завопил он.

Сбоку раздался треск кустов, и какое–то большое тело опрометью кинулось в сторону от натуралиста.

– Оленя спугнул, – досадливо крякнул Браги, подходя ближе.

Из–за его спины выглянул крючковатый нос Сойкина, и смотритель сказал:

– Это Джорней. Дошли, хвала Иерарху.

– Не понял. Джорней? Собственной персоной?

– Я про жидкость впереди.

– А–а–а, ты о реке. И правда. Добрались. Славно. До фактории сколько осталось? Три дня пути?

– Угу. Но не посуху. Плот делать будем.

Браги вышел на берег и осмотрелся. Пологий галечный пляж с редкими валунами. Сбоку от них загибала в себя небольшой заливчик узкая песчаная коса. На ней у самого среза воды стоял поджарый черный медведь и, не смущаясь никого, с аппетитом лакал воду. Впереди лениво играла водоворотами широкая полноводная река.

– Побольше Волги будет, – определил Браги. – Стволы крепко надо вязать. Не потонуть бы сгоряча.

– Завтра нужно дневать. Делать плот, охотиться, еду коптить. Продуктов почти нет совсем, – нерешительно высказался Сойкин, косясь на широкую спину Браги.

Ярл подошел к Пиявычу, отиравшему лицо какой–то замызганной тряпкой.

– Везет тебе, обуза. Только вроде стройнеть начал в походе, так нет – опять передых. Эдак я никогда тебя в кондицию не приведу. Не сдать тебе в этом году норм ГТО, ох, не сдать. Миа кульпа!

– Лагерь на косогоре разобьем, – полуспросил, полупредложил Сойкин. – Оттуда обзор получше будет. И берег высокий. Из реки на костер никто впотьмах не вылезет.

Из путевого дневника Пия Контура:

«Наконец–то я увидел Джорней. Не случайно Иерарх Овиума дал свое имя именно этой удивительной реке. И ничему другому в локации. Она опоясывает сферу поперек, будто разрезает ее на две половинки, как пасхальное яйцо, принимая в себя воды всех рек и речушек Пустыни. Местами полноводный, как Амазонка, местами узкий, бьющийся в тисках гранитных скал, но всегда невероятно глубокий, Джорней величественно катит толщи своих вод. Его омуты и быстрины стали родным домом для десятков тысяч удивительных форм жизни. Кого здесь только нет: панцирные пресноводные дельфины, прыгающие зубастые черепахи, стреляющие крабы–собаки, преследующие свою добычу на берегу осетры–многоножки. Бурная фантазия Иерарха разгулялась на примере Джорнея сполна. Чего стоят одни дрейфующие рифы – огромные подводные плавучие острова, оплетенные многометровыми садами водорослей, и каждый со своей экосистемой. Но вернемся к животным. Многие рыбы ведут смешанный образ жизни и выходят кормиться на сушу. Поскольку часть из них – хищники, путникам не рекомендуется разбивать палатки поблизости от воды. Сойкин рассказал нам, как ему месяц назад пришлось палкой отбиваться на берегу от агрессивной стаи радужных пираний.