– У вас будут какие-нибудь наставления по поводу приема? – спросила я робко, когда мы трое вошли в лифт. Мне показалось, что Росс немного успокоился. – Да. Не отходи от меня ни на долбанный шаг. Показалось.
В общественных местах только на английском, Вера, – опять в приказном тоне посоветовали некоторые. – Когда останемся вдвоем, можешь говорить со мной по-русски. Когда останемся вдвоем, я повешусь на шелковом шарфике от Шанель за пятьсот баксов.
Лиам рванул дверную ручку, с силой вытолкал кресло в коридор и посмотрел на меня как Тузик на грелку. Точно не знаю, что это значит, но мама любила так говорить, а я всегда смеялась.
Правильный вопрос – почему они вообще сошлись! – поправила меня Шарлотта. – Ему исполнилось тридцать, я начала наседать, что пора заводить семью, детей. Он был слишком ветреным тогда, менял одну девицу за другой. И все они такие напыщенные модницы, знаешь? Я
Час пролетит очень быстро, – продолжил он все тем же завораживающим монотонным голосом. – Я только получу все поздравления, угощу тебя тортом, и мы вернемся домой.
– Мне кажется, ты все-таки разговариваешь со мной. Или ты сам себя угощать собрался?
Он открыл дверь, но остался стоять у косяка. Я ненавидела, когда он делал каменное лицо, вот как сейчас, что невозможно было прочесть ни единой эмоции. И он стоял так целую вечность, пока у меня не лопнуло терпение.
– Ну?! Это ужасно? Я могу теперь остаться дома? Я могла бы
Что такого есть у твоего соседа, чего тебе не смогу дать я? – спросил он на полном серьезе, чем окончательно вогнал в ступор.
– Ну… Он просто… Друг.
– А я тебе не друг? – спросил Алан. Поначалу этот вопрос вызвал