Восхищенно посмотрел на уходящего Юру и кивнул профессору. Мдаааа… Делааа… В какой-то сонной прострации посидел, уставившись в портрет Путина на стене и зычно крикнул в трубку Жене:

– Ну все, я готов к операции.

Она что-то проворчала, и вдруг дверь распахнулась и в нее влетел красный, как рак, Юрий. Он сел быстро на диван в приемной, и сложив руки на коленях, застыл, глядя в пол. Смотрю на него вопросительно, но чувствую, что не стоит его ни о чем спрашивать. Не время, да и кто я ему. Он то для меня стал почти родным. Вон, недавно все рассказал о себе. А теперь чувствую себя дураком, что не могу его ни о чем спросить, что же с ним случилось.

Глухая боль вдруг раскатилась по груди. Ну почему я сейчас не могу ему помочь? Ну почему он молчит и не говорит мне ничего? Юра виновато подняв свой взгляд серых глаз на меня глухо спросил:

– У тебя сейчас операция, да?

Я кивнул растерянно и он следом спросил:

– А можно я поассистирую тебе?

Киваю быстро и делаю вид, что ничего не произошло. Пусть сам мне расскажет.

– Тогда готовься к озерам крови. Это не твои… – начал было я, но Юра, уже встав у двери, попросил тихо:

– Пошли, я ко всему готов.

Собираю документы по больным, что сегодня буду оперировать, и иду следом за ним. В какой-то момент он дает мне пройти вперед и я уже его сам веду. Мой этаж полностью свободен. Лишь несколько медсестер готовят зал к операциям. Всё, они вышли и кивнули мне в знак приветствия. Пропустив их за спину, я захожу первым в свой зал. Клиента почему-то еще нет. Сзади раздался грохот и я, быстро обернувшись, вижу, как с грузового лифта вывозят на большой каталке грузное тело больного. Сам больной еще в сознании, он осматривается по сторонам и нервно сглатывает.

– Он сегодня не кушал? – спрашиваю деловито дежурную медсестру, что привезла больного. Она испуганно мотает головой и лишь потом глухо выговаривает:

– Нет, вы что. Как же можно?!

Привычно растираю пальцы и зову Юрия:

– Так ты со мной?

Он без эмоций просто заходит следом и встает рядом, когда я начинаю мыть руки. Женя готовит больного, затем кивает нам. А потом я просто растворяюсь в своей любимой работе.

Юра вовремя подавал инструменты, ставил зажимы и сшивал мелкие мышцы так хорошо и ловко, что я позавидовал ему. Но потом он смотрел зачарованно, как я заканчиваю операцию, изредка спрашивая по теме.

– Феликс, вы воистину волшебник!!! Профессор не ошибся, делая на вас ставку во всем. Вы драгоценный камень в красивой оправе этого института.

Смущаюсь, но Юра хлопает меня по плечу:

– Я редко кому делаю комплименты, но вы меня очень удивили. Вашей ступени мастерства не было даже у нашего учителя в Швейцарии. А скорость, с какой вы все сшиваете… это нечто. Вы словно и не касались человека. Ваши руки порхали в ране.

Он замолчал и я наконец-то ответил:

– Спасибо, конечно, за столь лестную оценку моих способностей, но что случилось у тебя, Юрий? Ты как ошпаренный прибежал от профессора. Он обидел тебя?

Юра, пожав плечами, угрюмо посмотрел в пол, и не ответив ничего, пошел первым на выход из института. Так и шел за ним до перехода.

Уже в магазине, набирая продукты, мы, казалось, забыли обо всем и мечтали, что сегодня сварим. Но Юра отодвинул меня от продуктов, посылая в отдел с рыльно-мыльными, как я называю его про себя. Пришлось покорно идти туда. Зато встретились мы на кассе, и кассир, отбив длинный чек, отпустил нас, устало вздохнув. Теперь надо как-то все дотащить до дома. Хотя он рядом. Потерпим.

Разложив все по пакетам, мы рванули на огромной скорости до дома и там лишь выдохнули. Руки болели и ныли запястья от полиэтиленовых пленок, что обвивали запястья, чтобы было легче тащить.

– Ты иди, ванну прими первым, а я все разложу и заодно ужин нам поставлю, Феликс.

Я улыбнулся, и разведя руками, спросил лишь:

– Но давай я хоть бытовую химию заберу?

Он, как царь, милостиво кивнул и я, взяв пакет, устало потопал в ванну. Конечно, мы оба устали, как собаки, после сложной операции, но я почему-то чувствовал себя очень комфортно.

Было не передать, как приятно лежать в ванной и слышать, как он хозяйничает на кухне. Запах обещал божественную еду. И я оказался прав. Я давно не ел так вкусно. Как он мог так много всего приготовить?! Он посмотрел на меня смущенно, видя, как я застыл, как вкопанный, с ложкой во рту и с восхищением глядя на него.

Он едва выдавил из себя:

– Я сполоснусь быстро.

Он прошмыгнул мимо меня в ванну и я только сел, не понимая, сколько же у него талантов еще, кроме двух точно. Ассистировал он как бог мне во время операции, не болтал и не делал лишних телодвижений, чего я не переносил просто. Женя была полная противоположность ему – она рот не закрывала и забывала даже, какие инструменты мне надо подать, и приходилось часто ей напоминать об этом. И ничего я не мог с ней сделать. Как только не увещевал, что дисциплина нужна во всем, она словно забывала нарочно. Даже и не понимаю, как я проведу следующие операции без него. Я уже страдал от этого. Смешно, конечно, но я хотел, чтобы Юрий был со мной везде. Пусть как друг, близкий друг. Моя жизнь изменится. Надо обои сменить здесь и кухню новую купить. Чтобы ему было удобно здесь.

Остановил себя на мысли об этом, что я стал заботиться о нем и сам захотел красоту в своей квартире. Сколько я жил с другими девушками, мне было плевать на убранство и удобно ли им на моей кухне. Захотелось всего и сразу, вот сейчас. Сделать мой дом красивее и уютнее для него. Неужели так бывает? А еще я вспомнил, как возбудился сегодня на работе… Стало стыдно за себя перед Юрием. Как такое вообще возможно?!

Юра вышел в тонкой футболке и коротеньких шортах. Я так и не смог сразу взгляда отвести от его упругой попы, и задымился отчаянно, пряча свое желание под салфеткой и задвигаясь чуть не всем телом к столу ближе. Он, смущенно улыбнувшись кивнул мне, и положив еды на тарелки, поспешно подал и приборы.

– Ты просто божественно готовишь, Юр!

Он улыбнулся, на сей раз благодарно.

– Спасибо.

Вот он весь, такой благородный и такой аккуратный – никакого лишнего движения, никакого порыва чувств. Всегда сдержан эмоционально и даже ходит так, словно фарфоровый. К углам близко не подходит, словно боится, что ударится? Стул отодвигает от себя так, словно он может его поранить?! А потом преувеличенно поспешно садится за него. Вот и сейчас, он кажуще медленно убирал со стола и старался как можно меньше соприкасаться с углами раковины и стула, что задвинул совсем в стол. Спросил решительно

– Ты чего-то боишься? У тебя какая-то фобия? Юр?

Он обернулся ко мне, удивленно распахнув свои глаза, и моргнув, мотнул головой:

– Почему ты так решил?

Пожимаю плечами:

– Ну ты так всего словно боишься. Какой-то испуганный шарахаешься по дому. Углов боишься, стульев.

Он рассмеялся:

– Я живу… ммм, жил недавно. У меня нет стола и стульев. И мне не привычно жить среди диванов и столов, тем более стульев. И спать на кровати. Я привык все делать на полу. Я все-таки приверженец консерватизма. Эти все блага для человека – они расслабляют его, расслабляют тело, дух.

Он посмотрел на меня, моя посуду, из-под длинной челки, что выбилась из его шикарного хвоста. Он продолжил:

– Я всегда готов к тому, чтобы встать и начать операцию, да что угодно. Но здесь, это все! – он обвел рукой мою кухню, и вновь посмотрел на меня.

– Мы ведь вышли все из леса, из природы, я имею в виду, – поправился он, и домыв посуду, вновь стал поправлять все баночки и тарелочки по всему кухонному гарнитуру.

– Ну вот зачем эти все приспособления для еды? Они ведь только отравляют организм, который мы, врачи лечим. Если мы лечим, то зачем им всем, людям, тем, кто не врач, мы показываем пример в еде? Нам нельзя чревоугодничать. Нам надо доказывать всем, что на самом деле еды надо минимум для человека. Ведь ты прекрасно об этом знаешь, —вроде бы спросил он меня и я кивнул поспешно соглашаясь с ним во всем и полностью.

Меня озарило тут же:

– Так вот почему ты такой молодой. Ты просто правильно питаешься?

Он рассмеялся:

– Ну, можно и так сказать, конечно. Но не только. Есть и другое объяснение. Кроме еды, надо следить и за своим телом и мыслями. Надо стремиться к чистоте, идеалу. К высшему понимаю тела и разума. Ведь кто-то не просто так дал нам этот разум, этот прогрессирующий вид мозга. Им просто не желают пользоваться. И это очень жаль. Давным-давно бы уже прекратили травить этот мир.

– Ему немного осталось, —сказал он почему-то глухо и опустил голову. Почему-то я ему поверил. Что он оттуда, наверное, свыше узнал это. Он, наверное, верит во всю эту чушь о боге. Пусть он верит хоть во что, он мне таким и нравится.

Наверное, я смотрел на него как на больного, потому что он, поймав мой взгляд, словно затух и, искоса глянув еще раз, предложил тихо:

– Теперь, может, спать?

Поспешно срываюсь с места и виновато веду его в нашу спальню.

– Ты спишь вот с этой стороны, я с этой. Ты ведь не обидишься, да?

Он рассеяно мотает головой.

– Зачем тебе такая огромная кровать?

Пожимаю плечами:

– Она тут была. Я не сменил тут мебель. Недосуг мне. Я и квартиру то выбирал, чтобы сразу было заходи и живи. И, как видишь, не ошибся. Нам обоим тут места хватит, и еще на двух хватит, – рассмеялся я.

Он почему-то сконфуженно мотнул головой:

– Нет, я не буду тут спать. Я в гостинной буду спать.

Я понял, что сейчас лучше дать ему самому выбрать место, иначе я просто потеряю его. Меня обрадовало, что он сам нашел шкаф с постельным бельем и одеялами, а затем, взяв себе комплект, вышел из моей спальни. И тут до меня дошла вся суть того, что я предложил, в его свете. Ведь он гей!!! А я просто пригласил его в свою постель.

Я, наверное, покраснел, как рак, сконфужено сел на кровать и сжал кулаки. Вот это я, конечно… а хотя… Может, он посчитал это обидным? Что я не вижу в нем никого и готов даже не видеть его в своей постели, как мужчину? Как бы мне его в этом разуверить?

Бутылка коньяка согрела мое сердце через два часа полностью. Интересно, он спит? Я прошел на кухню с деловым видом, что хочу попить воды, и нос к носу столкнулся там с Юрой. Он читал научную статью по нейрохирургии, на японском, и делал пометки на полях тонко обточенным карандашом.

– Ты понимаешь японский?

Он кивнул, и потерев глаза, угукнул:

– А как бы я учился на курсах повара? А ты, по видимому, пьян?

Я не управлял уже лицом. То, что я пытался ему улыбнулся, развеселило его. Он засмеялся заразительно.

– И с чем же связано это пьянство в одного?

Пришлось сесть, меня начало шатать. Ухватившись за стул, я думал, что я сажусь, но в следующий миг руки почему-то обнимали талию Юрия. Он стоял рядом со мной вплотную.

– Феликс? Иди поспи.

Не знаю почему, но мои руки не желали отцепляться от бедер и талии Юры. Я лишь поустойчивее встал на колени перед его пахом и вдохнул его запах. Ничего особенного, стиральным порошком пахнут его шорты, и только весенняя нотка цветов шла отдельным запахом от его тела. Меня возбудило все, и запах стирального порошка, и наверное, ополаскиватель с весенним мотивом. Руки тянули вниз его шорты, он так и стоял, опустив руки. Словно солдат, ожидая, что будет дальше.

Красивые ровные ноги. Мой взгляд поднимается выше и я с сомнением разглядываю его член. Неожиданно для меня, что его член в спящем состоянии очень крупный. Сам не понимаю, как обхватываю член Юры и слышу лишь, как он шипит что-то сверху, зовя меня. В голове набатом лишь пульс сердца. Как бы мне было приятно, чтобы делали минет? Ага, сейчас обласкаю головку,едва касаясь ее, затем член по всей длине. Да быть такого не может?!!! Член раза в три еще вырос, буквально в моих глазах, и я испуганно посмотрел на Юру. Но решимость вернулась ко мне. Надо доделать то, что задумал. Пусть он не думает, что я не оценил его. Даже я, приверженец женщин, думаю о нем постоянно. Да что думаю?! Я возбуждаюсь от него.

Все глубже и глубже пытаюсь заглотнуть в себя, но не могу справиться с тошнотой. Наконец, по чуть-чуть мне удается себя победить. Юра стонет и сам уже подталкивает меня на свой член. Кажется, он вот-вот кончит, но он вдруг отпрянывает от меня. Удивленно смотрю на него, и когда он тянет меня на себя, послушно пытаюсь встать. Руки Юры ловко поднимают меня и садят на кухонный диван. Я оказываюсь без штанов в считанные секунды. Ноги с силой расходятся и Юра ловко садится между ними на пол. Меня уносит, едва он трогает мою головку губами. Я взрываюсь оргазмом такой силы, что на миг темнота накрывает.

Очухиваюсь с пересохшим горлом и тянущей болью в анусе. Все тело прошивает боль, а Юра задрал мои ноги, положив их себе на плечи. Меня накрыло диким стыдом и я отвел поспешно взгляд. Если он хочет обладать мной… что ж… пусть так и будет. Но как же больно!!!Твою ж мать!!! Он что-то тихо говорит и говорит мне, и вдруг с силой входит в меня до конца, и замирает. Сердце мое, кажется, готово выпрыгнуть. Вот он начал двигаться во мне и я сжался, непривычно чувствовать в себе кого бы то ни было. Тело, кажется, само пыталось отторгнуть его, и оттого было очень некомфортно в анусе.

Шлепки наших тел, казалось, слышат все соседи сейчас. А… плевать на все. Меня сейчас трахает парень, которого я знаю всего-то несколько дней. Я влюбился в него. Юра с силой вогнал в меня вновь член, и странно зашипев, дернулся.

– Юр? – прохрипел я. Он поднял голову, глядя на меня странно подсвеченным в темноте взглядом.

– Я пить хочу, и… ноги, кажется, отекли, – жалобно я проскулил.

Он поспешно отпустил ноги и я со стыдом почувствовал, как он выходит из меня. Какой же у него член огромный.

Из меня начала течь сперма, и я, собрав в волю себя и свою совесть, ринулся, шатаясь, в ванную, но Юра, опередив меня, вошел вместе со мной. Пришлось дать ему подмыть меня, и когда я уже собрался было выйти, он прижал меня к стенке лицом, и разведя мои ягодицы, сказал тихо:

– Я смажу тебя сейчас. Надеюсь, ты не против?

Я был, конечно, против. Смазать себя я мог и сам, но когда он ввел в меня палец, чуть надавив внутри меня на что-то, я застонал от жаркой волны, что прошила мое тело. Простата. Вот как, значит, это бывает?! Закатив глаза, я отдавался Юре, трахающего меня пальцем в зад, и мечтал, чтобы он не прекратил колдовать над моим телом. Выгнувшись навстречу его движениям пальца, я, как течная сучка, сам стал двигаться навстречу. Такого себя я не узнавал и знать не хотел. Кончил я обильно, и не соображая, просто послушно потом позволил Юрию вести себя, мое тело, в мою же спальню.

Он лег первым и я следом, чуть не упав на него. Но в постели он отодвинулся от меня значительно. Это обидело меня на какой-то миг, но потом сон победил.

Утра не было. Вот так, просто его не было. Я проспал до обеда. А потом хотел снова проспать, но сегодня у меня придут данные на пять моих клиентов. Мне надо знать с чем мне иметь дело. Юры не было. К своему ужасу я помнил все и сейчас сгорал от стыда, пряча лицо в подушку. Неужели это я был вчера такой смелый и желающий секса с ним? Глядя на себя в зеркало ванной комнаты, я не узнавал себя. Вроде все то же, но в то же время не я. На меня смотрел, слегка с щетиной, брюнет с волевым подбородком и узкими скулами. Большие, узкие в то же время глаза, казалось, сейчас светятся загадочным блеском. Припухшие неполные губы смотрелись непривычно. Вспомнив, как я отсасывал, я тронул их и почему-то облизал, вспомнив вкус Юры. Терпкий и вкусный, Юру не забыть, по крайней мере так сразу и не забыть его. Юру вообще не забыть.

В зеркале словно мигнуло и на какой-то момент я услышал свое сдавленное рычание и ужаснулся, что же со мной? Почему я так вел себя? Рычание, переходящее в стон, и я со всего размаху бью по стеклу зеркала. Рука взметнулась с фонтаном крови снова вверх, и я бью безостановочно, по уже голой стене, в каком-то истеричном приступе стыда и злости за свое поведение. Он поступил неправильно, воспользовавшись моим пьяным видом. Но и я сам виноват, неужели я сейчас жалею обо всем? Нет!!! Я не жалею, а всего лишь сгораю от стыда. Почему он не разбудил меня? Наверное, у него таких, как я, будут тысячи. Такого полюбить не сложно. Он будет вызывать у всех любовь. Я уверен в этом.

Дверь хлопнула и я услышал почти такое же сдавленное рычание, как и у меня только что было. Юрий через всю квартиру рванул ко мне.

– Кровь, я чувствую кровь?! Феликс? Ты где? Что случилось? – он залетел сначала в спальню, и затем уже ко мне в ванну, снося дверь, словно она была пушинкой. Поразившись в который раз его силе, я отошел назад на два шага, как только позволяла небольшая ванная комната, и застонал, когда он сунул с силой мою руку под струю воды.

– Ты сумасшедший. Осколки. Ты хирург, и первоклассный хирург!!! Что случилось?

Что со мной в тот момент было, когда я смотрел, как он вертится со мной, доставая осколки из глубоких ран, затем бережно перевязывая руку. И потом, когда он усадил меня в гостинной, и посмотрев в лицо, просто притянул мое лицо к себе и жадно поцеловал. Сил не было отодвигаться. Я люблю его!!!

До меня дошло это сейчас, в полном значении это слово – «Я люблю его.» Как же мало слов, и как глубоко это понимание. Что же такое творится?! Неужели так бывает? Я скрытый гей? Усмехнувшись про себя и отдавая себя под ласки поцелуев губ Юры, я закрыл глаза и позволил ему поднять мои перевязанные руки вверх и лечь на меня. Как приятна его тяжесть… Как же он приятно пахнет… А еще мне приятен его запах пота. Хочется рыдать от счастья, я нашел свою любовь в объятиях этого мужчины, который выглядит словно мальчишка, и который трахал меня этой ночью.

Неверяще смотрю в глубину его глаз и шепчу слова любви неосознанно, взрываюсь в оргазме снова и снова. Как же он умел и искусен. С радостью даю ему войти в меня, чуть сжавшись лишь в начале, и потом просто любуюсь тем, как он ритмично двигается надо мной. Он прекрасен, волна жара подошла изнутри ко всем органам, заставляя меня даже испугаться, и я, вскрикнув, кончаю вместе с ним. В какой-то момент кажется, что член еще увеличился вдвое во мне, но потом я просто растворяюсь в нас. Уже нет этой тяжести, есть только мы. Мы словно сейчас пропали, есть одно целое в этой волне сумасшедшего секса, близости. Одно лишь потом меня расстроило, он казался ненасытным, он словно был готов… к чему-то еще.

Слизнув слезинку с моей щеки, он спросил хрипло:

– Почему ты порезался?

Прижимаю его к себе и шепчу в ответ

– Я боялся, что ты побрезговал мной. Ты ушел, ничего не сказав мне, а ведь ты у меня первый мужчина.

Он рассмеялся, все также тихо и сдержанно.

– Я изумлен, что ты вообще решился со мной провести свою первую близость, и честно сказать, до сих пор изумлен тому, что ты так доверчиво и открыто принимаешь меня. Я знаю, что ты…

Он говорил, а я просто смотрел на него. Как же он прекрасен. Он ткнул меня в бок:

– Ты не слушаешь меня, да?

– Ты очень…очень… – киваю с улыбкой.

Слов не нахожу, и наконец говорю то, что первое приходит на ум:

– Ты просто идеальный.