Отличник ВМФ СССР, с 2013-го – в СРП. Автор-оформитель очерков о Второй мировой войне, противостоянии армий, ВВС, ВМС, МИД и МВД, создателей оружия. Его перу принадлежат труды: «Тихие Гавайи?», «На воде некуда бежать», «Мы вас любим, фронтовики!», «От истоков до устья», «Свастика под прицелом», «Магические ритмы», «Страна непуганых идиотов», «Горе и слава Второй мировой», «Далеко от причалов», «Век икс», два спецвыпуска «Орловского военвестника» к 70-летию Победы, «Танки в крови» и «Поколение Кожедуба».
В соавторстве с В. В. Рассохиным – дипломант конкурсов «Патриот России» 2018–2019 гг., Международной премии Мира (2021). Состоит в РВИО, СВЛ, ИСП. Оформляет свои книги, работает спецкором издательств и СВЛ (Орёл).
Произведения см. на сайтах: www.cbsorel.ru, www.buninlib.orel.ru, www.картуш-вестник.рф.
Там, где печать отпечатана пе мыслью, а деньгами, она теряет печать свободы, становясь чернилами Сатаны.
Эссе авторов «Живёт литература на гроши, где золото, там нет литературы!»1990 г.
Явление, выведенное в заголовок статьи, посетило нашу Отчизну достаточно давно[1]. К настоящему времени его колоссальное вздутие претендует на массовый статус вируса графомании, олицетворяющей тупик самозваных ратоборцев за святость слова.
Эра буржуазных взаимоотношений и бум тиражирования окололитературных аферистов с умопомрачительной скоростью накрыли население державы. Учредив теневой и лицензионный захват СМИ и типографий, они повернули вспять историю, смысл существования и фактический патриотизм, лингвистику, публицистику и искусствоведение, литкритику и отечествоведение. Исказив самообразование и совершенствование личности, разрушив предназначение литературы, рабы разврата и золотого тельца разработали «правила игры», действующие по выверенному сценарию тоталитарной системы под макияжем гласности.
Что же происходит на бывалом конвейере постаревшей интеллигенции, болтающейся между подачкой за трусливое молчание и толстым портмоне за нездоровую скандальность? Не слишком ли много у неё сегодня насущных забот-проблем, чтобы так кощунственно и тихосапно отвернуться от собственного народа бронированностью сейфов?
Культивация тарабарщины, Муза вскладчину, десятиличие редакторов, плаксоведение на закате жизни, маниакальная страсть войти в отечественную и вселенскую антологию мировых грандов пера и слова, обет перед властью, маразматическая журналистика под харизмой, оттачивание «яканья» через строку и мн. др. – вот псевдолитературное «наследие» искусственно созданных «мэтров». Здесь же узаконены 70-процентное цитирование чужих авторов в своих текстах, ярко выраженный плагиат, осевший в памяти юности, и наглые кражи по Интернету, школа злословия, жаргона и сленга, использование труда наивных детей и энтузиастов на безгонорарной основе. Если бы создать юмореску в стиле Аркадия Аверченко, заголовок для «любителей» Родины и Бога мог быть таким: «Змейки в сливочном масле»…
Хитрое и закулисное мышкование сочинителей, не познавших истинных болей, трагедий, уродств и боёв творчества, не обязует их к публичности, ораторству, не мобилизует на создание собственного алгоритма мыслесложения, гражданственности и авторского правдописания. Они становятся людьми календаря, безынициативной, бесформенной ремесленной кастой, трезвонящей о собственном величии в роли «опекунов духа», «хранителя языка» и полуюродивого святого, рифмующего за евро и баксы. На пути разложения общества своими краткими и излишне долгоиграющими опусами паралитераторов душат тщеславие, косноязычие, зависть, ревность, лень, водка, неустройство жизни и её несвоевременность, поджуживание родни и знакомых, указующие персты власти в места, где можно долго клевать рублёвые «зёрнышки» по предельному реестру литературного бухучёта.
Рассмотрим подробнее, к чему приводит безответственность и аморальность седых и начинающих седеть приспособленцев в старые и новые времена. Представленные ниже типажи «интеллектуальной знати» настолько одиозны, узнаваемы и однообразны, что не удивишься повсеместности этих существ на всём пространстве России…
Бывший партбонза, жизнь которого обеспечили «Волга», госльготы и госпайки, быстрота получения ордеров на квартиры и дачи, консервативнейший номенклатурщик в кости, причастился к… Ивану Бунину.
Огульный атеист, активист антибожьего идеологического идиотизма под занавес судьбы упоминает Имя Господне и каноны Библии всуе, не задумываясь над тем, что его «гениальные» произведения символизируют новый виток фарисейства и иудаизма в понятиях Иисуса Христа.
Заочный краевед каботажного толка уже не может творить, не оттолкнувшись от имени и заслуг А. Чехова, Л. Толстого, А. Куприна и других адептов мировой литературы, получая новые рубли за цитаты прошлых веков и шакалье вальсирование вокруг них.
Экс-неудачник по прохождению партшколы, неплохой фольклорист по молодости становится лауреатом чего-то, награждённым чем-то за «великий вклад в дело спасения родного языка», будучи до и после этого профи мата и запойным алкоголиком.
Главный редактор общественной газеты служит двум Союзам писателей, как телята при двух матках, причём, уверовав в свою оппозиционность, не пишет ни строки на любую тему годами, привлекая для баловства с бумагой вечно безденежных студентов журфака и внештатных корреспондентов.
Поэтесса, либреттистка, энциклопедичка с наследием из стола авторитетно созидавшего отца публикует материалы под своим именем, подпорчивая вульгарщиной и шарадами мощь интеллектуального потенциала родителя.
Главный консультант-рецензент при издательстве, он же редактор и ответственный за выпуск местной «богемы» не считает нужным читать и проталкивать рукописи без сопровождения их хода и реализации гусями, карпами, покрышками, мёдом, обильными спиртными возлияниями в обществе проверенных шлюх и глашатаев его «доброты».
Бывший цензор и куратор молодых талантов в перестроечные времена, ветеран Великой войны изнемогает от ежедневных хлопот в поиске спонсоров для издания своей единственной брошюры, где герои – лопухи, шмели, червячки, мотыльки, лебеди, котята, пескарики и дошколята.
Добрая, а потому и незамужняя «бальзаковка на выданье» всю жизнь протусовалась на галерках, у рампы, в фойе, гримёрках, буфетах, на балконах и в партере театров, оставшись суфлёром классиков согласно пополнению касс и ведомости заграничных гастрольных вояжей.
Шебутной архивариус, автор 10 000 статей на историческую тему, натуральный акробат фактической документалистики ни в одном из творений не допустил даже намёка на критику кого-либо и чего-либо, панически боясь лишения завоёванных газетных площадей.
Юный выпускник академии художеств, даровитый физиономист и портретист вынужден заниматься шаржистикой и упрощёнными пейзажами, будучи под контролем главреда подростковой газеты (по совместительству капитана госбезопасности).
Эх, феты, Тютчевы, Пришвины, шулеровичи! Нет на вас Писаревых, Достоевских, Чернышевских, Белинских, Герценов, Айвазовских! Как нет и Герберта Уэллса, мечтавшего побрить ненужные бороды всех карлов марксов в своём малоизвестном населению произведении «Россия во мгле»…
За деканом и инженером, идущим по стопам А. Барто в 60-летнем возрасте, в литературную рать провинции год за годом вступили: контрразведчик военпроизводства, не понятый в Отечестве французовед, кафедральный и застольный критик без статей, сирота репрессированная, издатель без типографского станка, программист на пенсии, три одинокие подруги юности под видом вышеназванных поэтесс, соглядатай губернатора, молодой, но богатый трубадур Музы и Парнаса, мемуарист – полковник МВД. Всем им иже с ними «помешали»: инвалид и жёсткий автор литобозрения, бывший лётчик, руководитель клуба для начинающих «Русское виршесложение», бывший переплётчик и корректор типографии, безденежный партиец из села, крупный чиновник аппарата губернатора, бульварный скандалист из райцентра, одарённая красотулечка-литографистка и бард, грузный природовед края и деловитый многожанровый писатель планетарного масштаба.
В официальном резюме последним было отказано в публикации рукописей по мотивам политическо-интриганской «ненашести» в отместку за самодостаточность и круглогодичный профессионализм, за народовольство, талант и непродажность общечеловеческих принципов. За давлением и систематическим непечатанием стояли поседевшие коммерциализированные дети партийных «царьков»…
Литературная продукция низкого смыслового и гуманистско-гражданского качества наводнила с вешними водами прилавки якобы книгами и пастишами[2] армии страдающих аграфией[3], провалившихся во времени, не развивших качество и стиль письма и не понявших себя от старта до исхода. За отсутствием международного образования-видения пришли таинственное уныние, спазм говорливого одиночества, исчезли цели и смысл писательской борьбы, волевая мозговитость, девственная романтичность, переработка и совмещение жанров во благо служения собрату по Планете – Человеку.
В поиске оправдания ничегонеделания паралитераторы зашли настолько далёко, что при жизни застали собственное забвение со стороны не внемлющего им населения. Экзальтированному реформами народу было абсолютно всё равно от бездарности зарифмованного и прозаического воплощения его жизни, будь то в полётах во сне или наяву. В изломах перспективы ежесекундно изменяющегося пространства, среди дали зарниц и под тошнотворный запах загаженной речки приближалась, финаля морозы, весна. Версификаторам себестоимости себя на теле и дензнаке народном она прививала ощущение предреволюционного беспокойства, начала эпохи отсчётов за ошибки и премудрые выкрутасы вокруг не верящей слезам столицы.
Весна несла на своих призрачных крыльях безапелляционную критику на страницах мировой периодики, где раскрывалась вторая часть в общей прослойке подбрюшья массовых паразитов.
И вот пришло время, когда фундаментальные основы родного языка в сочетании с вековыми национальными традициями предков стали педантично обезображиваться начинающей крепчать когортой много пишущих флюгер-манов, сюсюкающих о «процветании» в период геноцида.
Знаковым и в одночасье непостижимым образом менеджеры собственного «Я» и антирусские таблоиды[4] отвернулись от политической, экономической, исторической, межполовой, религиозной и нравственной проблематики как Родины, так и Планеты. За аннулированием баррикад между Добром и Злом, под шантажом банкротств и приватизации на информационное поле и эпистолярную даль ступили чужие люди, практикующие диктат СМИ посредством учредительно-монополистского и финансового узурпаторства.
Что речь? Игра? Но если словеса остаются максимально урбанизированной и огрубелой формой общения, то печатное слово, сама мысль и КПД коллективного разума лидеров высотной литературы капитально попользованы во всех позах «госпожой рекламой»…
Сотни раз автор встречался с редакторами, бившими мои работы: «Басмачи», «Гобсек РКП (б)», «Распятия всероссийского не прощаю!» о ленинских репрессиях Церкви, «Адмирал Н. Кузнецов», «Неизвестный Чкалов», «Звезда критики» о Д. Писареве, «Рамзай» о Р. Зорге, «Академик Н. Конрад», «Ленд-Лиз», «Тайна Нидерландов» о потоплении голландской субмарины «К-17» англичанами за то, что её экипаж видел японский флот, шедший на Пёрл-Харбор 28 ноября 1941 года. Спортивные газеты отказались публиковать 10-страничный очерк «Гран-При умов и моторов» об истории и достижениях «Формулы-1», собирательную новеллу о звёздах и технологиях мирового мотоспорта «Голос миль», краткое исследование жизни лошадей и конезаводства «Спутник и друг Человечества» и фактическую трагибыль из Прибалтики «Ралли». Издания по искусству и живописи отвергли поэму о жизни и творчестве выдающегося пейзажиста И. Левитана «Золотая кувшинка».
Книготорговая сеть Санкт-Петербурга не сочла нужным приобрести книгу «Последняя дуэль» с поэмой об А. Пушкине на 300-летие города. В Череповце не знают В. Верещагина, в Саратове – В. Талалихина. Местные, вернее, иногородние журналисты и их пассии вычёркивают из моих статей А. Покрышкина, Б. Сафонова, И. Кожедуба, лидеров белоэмиграции, Гражданской войны, репрессированных, жертв холокоста и гестапо…
Настоящий и будущий читатель ужаснётся причине (систематической отговорке-шаблону), которую озвучивают буржуазные бездари родом из пролетариев: «голодание семей» и «дороговизна бумаги».
Подчеркну: золотые стипендиаты, умницы-самоучки, честные экс-офицеры, глубокомыслящие женщины так себя не ведут. Не предательствуют выходцы из крестьян, даже бывшие капээсэсники, не лгут самостоятельно пишущие редакторы, не изворачиваются издатели с разумом, сердцем, волей и душой. «Сделанные в СССР» заочные двоечники и троечники журфаков вузов и академий заморозили работы: «Монетизация душ», «Десять заповедей негативным СМИ», «Рецепт от врунологии», «Испытание терпения», «Затмение законодательства, или “гениальность” всенародного обмана», «Сплочённые мужеством» и «Дорогами памяти». Они терзали, корректировали, сокращали, переделывали и искажали: «Безответное SOS!» (реквием экипажу АПРК «Курск»); быль Белорусского фронта «Орловский Ваня»; документально-художественную разработку о военных водителях «ЗиС»; очерк «Человек, пострадавший за доброту» о судьбе Е. Строева; 20-страничные архивные исследования «Чужая война» и «Кровь и слёзы Лейте» о военно-морских сражениях Японии и США на Тихом океане. Промолчу о сверхгодичном кощунстве над поданными мне мемуарами ветеранов…
Оголодавшие от собственной интеллектонесостоя-тельности граждане и девицы-мазурики, кликушествуя о патриотизме и героике, закрыли рубрики о любительском рыболовстве и природе Края Предков, в связи с чем «приказала долго жить» публикация не менее тридцати работ, предназначенных не газетам, живущим на народные деньги, а содержащим их людям. Принцип жизни простофиль при бюджете – «Прошёл день – и адью!» (пить, курить, интернетничать, сплетничать, сексоваться, кататься и рисоваться по бутикам в поиске еженедельных рекла-маторов и информационных «поддерживателей»). Зачем им вникать в историю и горе цивилизации?! «Живём-то единожды!»[5]
Новому обществу в лице продавцов газет и журналов под крышей муниципальной и некоммерческой собственности, псевдоиздателям без типографий «помешали» произведения: «Люди дивидендов», «Перегруженные самозагрузом», «За чертою цинизма», «Дети кабинетов», «Подставная», «Сон губернатора», «Здравоохранительная гадюка», «Госналог на воздух», «Вирус покорности», «Небопроходец» о Н. Поликарпове, «Ещё раз о фене, сленге и языке», «Рыночный тупик», «Псевдонимия», «По шпалам режима», «Разобщение родственности» и «По закону непонимания». Заголовки говорят сами за себя. Основной формат каждой работы – 2–3 машинописные страницы. Да всё одно: «неудобоваримо, не нужно, зачем вам это, безнадёжно устарело». «Жалеют» глаза читателей…
Поскольку предел невежества, хамства, цензорства и редакционной недалёкости налицо в анфас и в профиль, позволю себе как создателю назвать следующие творения, однотипно перекрытые по мотивам «рассохинской неугодное™». Люди спрашивают, почему не печатаешься, но остаются неопубликованными: «Писатель и власть», «Начинающим литераторам, поэтам, краеведам, историкам и драматургам», «Закулисье», «Под Андреевским стягом» (к 100-летию Русско-японской войны), «Бездорожник фронтов» (о джипе «Виллис»), «Небесные снайперы» (краткий боевой путь авиаполка «Нормандия – Неман»), «Вторая Голгофа» (о репрессиях православия), «Навстречу друг другу» (о патриотах и воинах Чечено-Ингушетии), «Тот самый “ГАЗ”» (об автоконструкторе В. Грачёве). Ждут своего часа икс социально-гражданские были, новеллы, юморески, мини-пьесы, эссе, зарисовки с натуры: «Бездна», «Героини переходов», «Жизнь у дороги», «Вне классики жанров», «Уж в мыле», «Проездом», «Война принципов», «Обогащение бедами», «Бизнес в опасности», «Последний поход “Бисмарка”», «Корпорация», «Инвестиции для дефолта», «Встречный мой», «На Дворянке», «Боцманюга», «Продажное слово», «Затянувшееся торможение», «Стена» и «Политическое позёрство»…
Не виртуальный, а натуралистический парадокс в том, что даже фантастика оказалась «невостребованной», несмотря на авторские иллюстрации к работам: «В ожидании чуда», «Год Гроз», «Жаболоиды», «Зов горизонта», «Излучение», «Дизайн Апокалипсиса», «Такутокана», «Рой», «Заговор», «Гибель столицы», «UFO – они же НЛО», «Союз Тьмы» и мн. др., в т. ч. широкомасштабный цикл «Королевство Олухания».
Выше было предупреждено, что представленное – всего лишь кроха, песчинка из общей наработки автора за последнее десятилетие, т. е. в период с 1993 по 2003 год. Нет смысла саморекламироваться далее, ибо поклонник, враг и читатель не в состоянии ознакомиться с этими и другими готовыми к печати разработками из-за порождения новых околофашистских табу. Буду готовить книгу, условно обозначенную как «ТОК». В неё войдут: «Рокировка заблуждений», «Правда под колпаком», «Стабилизация деградации», «По долгой оттепели», «Полчаса страха и счастья», «По зазимку», «В царстве туманов», «Вдали от рыбаков», «Вознесение бездарей», «Грязь юбилея», «Живущие невпопад», «Мосты в будущее», «Пыль в глаза по-русски» и «Неизбираемая платформа беспартийного гражданина “Каждому – по труду!”», а также «Революция бескультурья», «Давление», «Униженный литератор», «Секретариат», «Процентная нация» и «Абвер на Орловщине»…
Заключая вторую часть, не претендующую на попытку глубокого анализа торможения писательской деятельности чёрными слугами Падшего Ангела, вынужден констатировать общий знаменатель глумления над честными тружениками пера в России. Арифметика жизни была и есть не всегда такая, какой её привыкла видеть, ощущать, смаковать и эксплуатировать многонациональная и разношерстная толпа.
О проекте
О подписке