Туманное утро

Борису Дубинко

 
Забрезжило. Тихо. Река предо мною
Лежит на земле, словно зеркало снятое.
Прибрежный камыш чуть качает листвою,
И плачут травинки ногою примятые.
Задумчиво тихий, зеленой стеною
Застыл лес за речкой хранителем вечности.
Общаются молча деревья с водою —
Наглядный пример временной бесконечности.
 
 
Прохладно. Туман. Сетка белой вуали
На время кусты, что у речки, прикрыла.
Но вот голубеют восточные дали —
И чья-то рука ее вверх потащила.
Деревья стоят еще в сонной печали,
Но дочку Ярила с надеждой встречая,
Цветы у тропинки немного привстали,
Зари появленье в слезах наблюдая.
 
 
Безветренно. Томно. Как будто из сказки,
Что мать перед сном мне обычно читала,
Кувшинок глядят желтоватые глазки —
Так в книжке русалка к себе приглашала.
И, словно по льду на волшебных салазках,
Бегут водомерки по глади зеркальной.
Но рыба блеснула пестрой окраской,
И скрылись они под волной погребальной.
 
 
Чу! Пискнула птаха. Проснулась другая.
А там уже третья приветствует солнце,
Которое, словно кусок каравая,
Восток положил в горизонта оконце.
Камыш задрожал, и, крылами махая,
Две утки, покрякав, над речкой вспарили
И словно спросонья, что делать не зная,
На воду спустились и молча поплыли.
 
 
День летний подходит, зарю провожая,
Встречая его, притаилась прохлада.
Пастуший рожок свою песнь начинает
Под топот копыт деревенского стада.
И, глядя, как солнце на лес налезает,
Сверкает лесная река перламутром,
Да только печаль мою душу терзает,
Что так скоротечно туманное утро.
 

Тонущий корабль

 
Свершилось… Кончен бег свободной
При вопле бешеных пучин
Летит на грань скалы подводной
Пустыни влажной бедуин.
 

В. Г. Бенедиктов

 
Черное море волнами машет,
Бьет их о берег, на брызги дробя.
Парусник щепкой беспомощной пляшет,
Силе стихии отдавши себя.
 
 
Сорваны реи, и нет бизань-мачты,
Все подозрительно громко скрипит,
В трюме вода прибавляется. Значит,
Час искупленья к несчастным спешит.
 
 
Как получилось, что бросил Всевышний,
Дланью своею беду не отвел?
Может, они что-то сделали лишнего,
Может, обидели, предали ближнего,
Иль, начитавшись безверия книжного,
Кто-то от веры у них отошел?
 
 
Вот уж корма ищет путь в дно морское,
Что ее взглядом холодным манит,
Но, не смирившись с кончиной такою,
К небу упрямо стремится бушприт.
 
 
Треск раздается. Корабль разломился.
Флаг на грот-мачте, что встала свечой,
Словно ребенок за мать уцепился,
С ней оправляясь на вечный покой…
 
 
Волнами машет Черное море,
Бьет их о берег, на брызги дробя.
Ветер резвится в бескрайнем просторе
И убирает следы корабля.
 

Юлия Семёнова

Родилась 23 апреля 1987 года на станции Игоревская Холм-Жирковского района Смоленской области. В 2009 году окончила стоматологический факультет Смоленской государственной медицинской академии. В 2010 году окончила интернатуру по специальности «стоматология общей практики». В 2011 году получила специальность врача-стоматолога-хирурга и удостоверение по специальности «имплантология стоматологическая». В 2012 году прошла стажировку по дентальной имплантологии в Германии (г. Берлин). В 2016 году окончила клиническую ординатуру по специальности «челюстно-лицевая хирургия» на базе медицинского института Российского университета дружбы народов. В 2018 году получила ученую степень кандидата медицинских наук, защитив кандидатскую диссертацию на базе Первого Московского государственного университета им. И. М. Сеченова.

Разработчик авторской программы медицинского персонального мониторинга стоматологических больных. Автор роекта «Азбука здоровья», реализуемого на территории Смоленской области при поддержке ВПП «Единая Россия» и Московской медицинской палаты. Резидент «Сколково». Лауреат конкурса «Лидер высоких технологий» в номинации «Технологии живых систем» (2020 г.). Партнер АНО «Славься, Отечество». Член Российского союза писателей.

Синее

 
Солнце желтое в тумане
Посинело и озябло,
Каплей утра отразилось
На зеленой мяте луга.
Небо
розовым дурманом
отравилось, и ландшафты
Cтали цвета водной глади
В унисон звезде-супруге.
 
 
Города мои промокли,
Мир – проекция марины,
Нарисованной да Винчи
На венецианской лодке.
Мыслями раскрась картины,
Взяв мечты своей палитру
В тон вечерней незабудки,
Спрячь в душе – пускай просохнет.
 

«Погоны на плечи нашью генеральские…»

 
Погоны на плечи нашью генеральские,
Отрывая кусок от заката к ужину.
Жизнь бьет саблей истории, лишая пальцев,
Позволяя осязать лишь важное, иссекая ненужное.
 
 
В чемоданы желтые мечту лета спрятали,
Оставляя полосы оранжевой тени,
Отложили в ящик будущего, удалили пятна
С моего прошлого, с воскресенья.
 
 
В поцелуйном растворе топили замужество,
Разбавляя водою, слезами озера совести.
И, может быть, краски казались нужными,
Но только в сонных туннелях зимней повести.
 
 
Мы инвалидами счастья стали после аварии,
Катастрофы недели, что запомнилась в месяцы.
С самого первого дня, а потом и в финале
Надевали корону, но уже на череп принцессы.
 
 
Телефон выключали, он мне снова завидовал,
Заворачивали в листья пустые обиды.
Приводили в действие то, что уже обездвижено.
Убивали часами, по ним цифры раскидывали.
 
 
Кидали камни в извилины своих же ландшафтов,
Потом строили стены, мостили дороги.
Провожали закат в белом свадебном платье,
В черных кедах, надетых на босые ноги.
 
 
На моих часах всегда три сорок девять
Непонятного времени. Зимой все кончается —
она злится неделями, убивает морозами,
существует пределами. С ней нам нечего делать.
 
 
Мир крупицами соли рассыпаю в стаканы,
В фильмах детоубийство получило начало,
Мы не больше, чем пьяны, смотрим в призму рассудка,
Это чья-то игра, и мы ее не проиграли.
 

«Кисло-красным рассудок в мгновенье становится…»

 
Кисло-красным рассудок в мгновенье становится.
Одиночество режет своим вдохновением,
Выливая избытки мечты длинной строчкою,
Создавая каркас моему настроению.
 
 
След от тени остался мне на плоскости памяти.
Мы завернуты в листья минувшего времени.
Пыль не видима на щеках твоих – она не считается,
Все на свете ничтожно – общество лечат расстрелами.
 

«Есть места, где не может быть холодно…»

 
Есть места, где не может быть холодно,
Вырезая последнее солнце из картинки ландшафта,
Я краду все улыбки города,
Подавляя природу пороха,
Засыпаю снегами лица.
 
 
Я наигранно, но безупречно
Подметаю листву дорожную,
Извлекая из сознания осень,
Увеличивая тем самым надежду
На возможное и невозможное.
 
 
Иногда ты глядишь с опаскою
На привычное и постоянное,
Ощущая моментами призму взгляда,
Раздевая одним дыханием слабых,
Распознавая людские обманы.
 

Пейзаж, нарисованный чаем

 
Пейзаж, нарисованный чаем
Для отчаянного человека.
Который с детства скучает,
Влюбленный во что-то с детства.
С пакетом конфет в кармане.
Его портрет очень близок
Тебе: кеды, пыль на диване,
Голова с миллионом ошибок.
Глаза, отраженные в стеклах,
Залитых в квадраты окошек.
Он ест лишь луну и мяту,
Запивая розовым цветом заката,
И любит персидских кошек.
Его мысль точно ветер в долине,
Руки лентами связаны в косы —
Горсть песка он по-прежнему просит
И немного вчерашнего сплина.
Его дом – это книга открыток,
Мемуаров собрание, писем.
Пристань бабочкам, тайна лингвистам,
Сбор флаконов со смесью улыбок.
Всё – пейзаж, нарисованный чаем,
Заваренным августом лета,
Человеку, который отчаян,
Но которого, в принципе, нету.
 

Пол половины

 
Не пиши мне письма усталым почерком,
Зачеркни мне имя, забудь о прошлом.
И любовь свою с лексической осторожностью
Спрячь в руке и запомни очерком.
 
 
Позолотила жизнь твою – по стрелке направила,
Запах жареной рыбы подменила луной к обеду.
Охлади мое горе не морем – мороженым.
Любимый в отпуске. С желтыми чемоданами отправила.
 
 
Закидали мне цифрами часы статичности,
Но глаза смотрят прямо сквозь окна в квадраты залитые.
Собери в руку слезы, подмети мусор в памяти,
Жизнь портят не люди, а их избыточность.
 

Виктория Старых

Родилась в небольшом городе Каргате, что находится в Новосибирской области. С 8-го класса начала писать стихи и детские сказки с моралью.

Участник конкурса «Вдохновение» 2020 г., номинант на премию «Поэт года – 2020», номинант на премию «Дебют года – 2020». Награждена медалью «Иван Бунин 150 лет».

Кандидат в члены Интернационального Союза писателей, провизор Управления и экономики фармации, копирайтер, SMM-специалист. Печаталась в сборниках «Новые писатели России – 2020», «Поэт года – 2020», «Дебют года – 2020», «Поэзия моей души».

Мне б напиться…

 
Мне б напиться, да нет уже сил
Поднимать этот чертов бокал.
Кто тебя, окаянный, просил
Добавлять в мое сердце напалм.
 
 
Кто тебя научил ставить мат
Без потерь, и тебе не по чем.
Я ферзем к тебе сделала шаг,
Ну а ты меня срезал конем.
 
 
Мне б напиться, нажраться и вдрызг.
Отключиться и сразу в кровать.
Чтоб проспаться без всяких изыск
И опять не болеть и мечтать.
 
 
Верить в то, что нас сводит судьба,
Параллели сжимая в тисках.
Никому не нужна худоба,
И в любви дело только в мозгах.
 
 
А пока я верчу Шардоне,
Водка тоже пойдет, но потом.
Знаю, истину ищем в вине,
Как прожжем горло этим вином.
 
 
Клином клин вышибаю с петель.
Да так резво, в ушах аж звенит.
Мне б напиться, пусть вылечит хмель
То, что с кровью без раны болит.
 

Трюфель

 
Мозоли от новых туфель
Прикрою, наклеив пластырь.
В коробке конфеты «Трюфель»,
Подарок «женатой масти».
 
 
Чужая семья – потемки,
С закрытой дубовой дверью.
Но снова приглажу челку
И вновь обещаньям верю.
 
 
На новых колготках стрелка
Дошла до интимной грани.
Писали без смайлов, мелко,
Уйти опять обещали.
 
 
На утро два поцелуя,
Забытый носок, пижама.
Вновь говорю – не ревную.
В слезах царапаю рану.
 
 
Затем под горячим душем,
Стандартно, как по ликбезу,
Смывая остатки пунша,
Твержу: ну куда я лезу!
 
 
И молча, за чашкой кофе
(Без сахара это мерзость),
В башке пропишу основы,
Чужая семья как крепость.
 
 
А в трезвом с утра задоре
Я накопирую в буфер:
«Прощай, уезжаю на море,
И я ненавижу "Трюфель"».
 

Чистая ложка

 
Уже ровно час, как закрыла за скорой.
Горячий укол подавил гипокриз.
Для утренней трапезы схема не нова.
Исполнен стандартно всегдашний каприз.
 
 
Советские окна распахнуты настежь,
Чтоб видеть рассвет из панельных домов.
Пеленку подложу, хоть против не скажешь,
И розы – три в вазе, лиловых тонов.
 
 
На старом комоде стоят два бокала.
Один для воды, запивать вальсакор.
Ну а для второго я долго искала,
Как любишь, с деревни свое молоко.
 
 
И рядом всегда только чистая ложка,
Помыть в кипятке – так наказывал врач.
С трудом для тебя будет снова кормежка.
Себе перед дверью скажу – ну не плачь!
 
 
Ты смотришь в окно, приоткрыв свои губы,
А я – ложку в рот, чтоб успеть накормить.
Когда-то меня ты кормила беззубой,
Теперь мне пора и за это платить.
 
 
Ты смотришь в окно, но уже не моргаешь.
Широкий зрачок смотрит прямо на свет.
Я ложку ко рту, ну а ты не глотаешь.
И лишь потому, что тебя уже нет.
 
 
От боли стонать научилась я молча
И слезы свои проревела давно.
Я Бога просила, чтоб ты жила дольше.
Но кажется мне, что ему все равно…
 
 
Уже ровно год, как закрыты окошки.
Но мне все больней без тепла твоего.
На старом комоде лишь чистая ложка,
И больше никто здесь не пьет молоко.