Цена за возможность наблюдать свое новое рождение обычно очень высока.
Я сидела в самолете, постоянно ощущая на животе молнию от кармашка на трусах, который мама пришила, чтобы положить туда все мои сбережения – несколько тысяч долларов, оставшихся от продажи квартиры. Их мне хватило бы на обучение языку в Канаде, аренду комнаты и еду на несколько месяцев. Дальше планов не было. Как и денег на обратный билет.
Но боль внутри и чувство беззащитности жгли меня изнутри, как раскаленное масло. Мне хотелось выплюнуть его, выдохнуть, сделать с ним хоть что-то. И единственным местом, где, мне казалось, я смогу это сделать, были вековые леса Британской Колумбии и Тихий океан. Там меня никто не знал и никто не говорил на моем языке.
Меня не пугало будущее и трудности, связанные с жизнью в чужой стране без языка и денег. Скорее я искала их, надеясь, что боль о том, что изменить не могу, будет жечь чуть меньше.
Я не знаю, что испытывает космонавт, когда за ним закрывается люк корабля перед полетом в неизвестность; но, когда захлопнулась дверь моего самолета, у меня закружилась голова, перехватило дыхание и затошнило одновременно. Не успела я прийти в себя, как уже оказалась среди облаков, вцепившись в подлокотники кресла, ни разу не встав в туалет, не съев ни кусочка еды. Меня просто парализовало от всего происходящего. Очнулась я уже на таможне в Америке, когда пышногрудая афроамериканка позвала меня последовать за ней.
– Ma’am? What do you have in your underpants?[1] – спросила она, показывая на мою промежность.
У меня сжалось все внутри еще больше: неужели отберут и эти деньги?
– Ma’am, please show me what you have in your underpants! – строго сказала она еще раз, и я поняла, что шутки плохи: надо достать все деньги. Я расстегнула молнию на трусиках и вытащила доллары из кармана, протянув их ей.
Она пересчитала их и спросила:
– Under 10 000 US?[2]
Я кивнула, не очень понимая, что происходит. А таможенница, убедившись, что закон я не нарушила, протянула деньги обратно и поставила мне первый штамп в паспорт.
– Welcome to USA, ma’am!
И вот я в Нью-Йорке.
Со странным ощущением бесконечного дня, которое бывает в межконтинентальных перелетах, когда твой день или твоя ночь вдруг длятся целые сутки.
Я сняла комнату в доме где-то в Бруклине, недалеко от метро. Хозяйкой оказалась добродушная афроамериканка, которая тепло приветствовала меня, одновременно крича что-то своему сыну-подростку, играющему в компьютерную игру, сгоняя кошку со стола и разговаривая по телефону. Мне вручили ключ от простой комнатки в подвале с лампочкой-вентилятором. Закрыв дверь, я легла на кровать и, помню, долго рассматривала крутящийся вентилятор.
Неужели я действительно сделала это? Прилетела на другой конец планеты одна, без билета обратно? Совершенно новое ощущение, что ты и не знала человека, в теле которого прожила столько лет, бродило во мне, пока я не провалилась, наконец, в долгий сон. Проснулась я только на следующий день. Перед полетом в Канаду у меня было несколько дней, которые я провела на своей первой долгой пересадке, знакомясь с Нью-Йорком.
Наверное, от того, что я не была ни путешественницей, ни журналисткой, а просто искренне пыталась пережить и понять происходящее в жизни, мои отношения с городами и странами сложились удивительным образом: я будто узнавала их не по туристическим маршрутам и достопримечательностям, а так, как они сами хотели быть увиденными. А может, оттого, что мне просто было одиноко, я начала невольно оживлять то, что видела? Города и страны сделались для меня такими же живыми существами, как и их жители. Нью-Йорк, который стал одним из самых частых городов на пересадке, такой разный при каждой встрече. Нью-Йорк однозначно один из самых харизматичных городов, которые я увидела.
Надо сказать, все мои познания об Америке сводились лишь к обрывкам информации из новостей, мечтательному придыханию некоторых знакомых, мечтавших туда уехать, да любимым фильмам и книгам. Мужчины в Америке мне представлялись улыбчивыми счастливчиками с белыми зубами из кино, а женщины – дерзкими красотками, ищущими любовь. Зная свой страх полетов, я даже и не мечтала об Америке. Попав в Нью-Йорк, испытала удивление от всего: от огромных упаковок еды в магазинах до желтых такси и вывесок метро. Куда же пойти в Нью-Йорке в первый день? Конечно, в Центральный парк!
Разобравшись со схемой подземки, я выходила по утрам из своей комнаты в кирпичном таунхаусе в Бруклине, разглядывая по дороге просыпающихся американцев, развозящих детей по школам, выгуливающих собак, а также очереди в кофейне. Бегуны в парке, мамы с колясками, школьники с рюкзаками, сигналы автомобилей, спешащие люди, витрины известных магазинов, знакомые деревья и даже утки, похожие на уток в России.
Моим самым большим удивлением от Америки было то, что на самом деле тут была такая же обычная жизнь, как и дома. А люди были такими же людьми, с эмоциями, делами и трудностями, просто говорящими на другом языке. Я неловко изъяснялась на английском, просто показывая руками на предметы и произнося одно слово или просьбу, и меня понимали. Это, наверное, странные радости, но, представив себя на минуту на другой планете, среди инопланетян, какими мне казались далекие американцы, я вдруг поняла, что нет – это все же планета людей. Так примерно я ощущала себя в те дни.
Впервые за свою жизнь я неожиданно оказалась свободна: меня никто нигде не ждал, только обучение английскому языку в Канаде через неделю. Я удивленно поняла, что никогда не сидела на лавочке и не наблюдала за утками, вечно куда-то спешила. В общем, первые дни в Нью-Йорке были днями сплошных прогулок по улицам и наблюдений за людьми. Почти каждая улица и каждый район были мне знакомы из книг и фильмов. «Ах, вот ты какой, Манхэттен! О, Бруклинский мост! Таймс-сквер!»
Я пила кофе по утрам, как американцы, говорила всем thank you, sorry, you are welcome и улыбалась. То ли теплые солнечные деньки сентября подействовали, то ли растущая в себе уверенность, что раз я справилась на пересадке в Нью-Йорке, то и в Канаде разберусь.
Моим пунктом назначения был Ванкувер, где я вышла из самолета более спокойной и уверенной, понимая, что я все так же на планете людей, а значит, как-то смогу решать и дальше. Выйдя за пределы своей привычной реальности, я словно познакомилась с новой собой. Более смелой собой. И более живой.
К чему я привыкнуть не могла, так это желать спокойной ночи любимым людям по утрам.
Из двух дорог выбирай ту, которую не сможешь повторить.
Из аэропорта я отправилась в съемную комнатку, которую предоставила мне школа английского языка. Комната оказалась в большом старинном доме со скрипучими половицами, забором, поросшим мхом от влажности, и огромной елью, накрывающей ветвями весь дом. По ночам к нам приходил енот исследовать мусорные баки для еды. Соседние комнаты снимали веселые испанцы Рикардо и Серхио, которые, как и я, приехали в Канаду учить английский язык. Они постоянно затевали шумные вечеринки, по-родственному подъедали мои продукты, занимали ванную по вечерам и громко хохотали. У меня не было студенческой молодости: всю юность я растила сына, поэтому новым для меня стал не только английский язык, но и студенческая жизнь.
Сейчас мне кажется, что именно шумные соседи, енот, будивший весь дом по ночам, необходимость ездить каждый день по часу в одну сторону на занятия в языковую школу, выполнять домашние задания, возможность после занятий сидеть у океана – всё это и стало тем самым ангелом-хранителем, который уберег меня от первых, самых страшных месяцев одиночества.
Одиночество бывает очень разных вкусов. Есть одиночество среди людей; одиночество расставания с самыми близкими; есть одиночество, когда ты расстался с прошлой жизнью и дороги обратно нет; есть особый, самый тяжелый вид одиночества, когда вы оказались с дорогим человеком по разные берега океана, жизни и смерти, любви и разлуки. Так получилось, что в сентябре 2013 года мне пришлось испытать одновременно все эти виды одиночества. Но Канада подарила еще и новые оттенки одиночества: когда не можешь использовать язык, на котором привыкла изъясняться, и не имеешь возможности работать.
Туалет, смывающийся совсем иначе, чем дома, огромные упаковки еды, новые способы покупки билетов на автобус, новые ароматы воздуха по утрам и абсолютная неизвестность. В эти дни в сентябре я оказалась в самом центре удивительного опыта: я одновременно умирала вместе с моей прошлой жизнью, забывая свой дом, куда больше никогда не попаду, забывая, как это кричать сыну из кухни: «Завтрак готов!» – и обнимать его, сонного, по утрам, забывая, как это – любоваться пальцами любимого, скользящими по струнам гитары, забывая себя. Я никогда не думала, что я – это всего лишь запахи, дела, мечты и планы, окружающие меня каждый день. Я – это люди рядом. А что такое «я» вне всего привычного с рождения, я и не знала.
Эти дни в сентябре поместили меня в центр удивительного опыта: мне резко пришлось родиться в совершенно новой жизни, в новом часовом поясе, в новом языке и новых правилах жизни. Именно интенсивность этого нового рождения и стала моим спасением. Мне кажется, что новый язык и роль эмигрантки дались мне так легко как раз потому, что не осталось места, куда я могу вернуться.
Утро было моим самым любимым временем дня: хрустящий свежий воздух Ванкувера, горячий кофе в железной кружке с собой (я быстро обучилась у местных жителей привычке носить с собой бутыль для воды и многоразовую кофейную кружку), учебники в рюкзаке, кеды, джинсы – и мы вылетаем с испанцами на автобус.
Я рассматриваю людей в общественном транспорте и удивляюсь многонациональности Канады. Азиатские пенсионерки, студенты из Индии, аккуратно причесанные клерки в вычищенных ботинках, спортивные девушки, спешащие на практику с ковриками для йоги за спиной, школьники, инвалиды, для которых автобус специально «присаживался», чтобы коляска могла въехать по пандусу. И все это среди английской речи, которая звучала для меня, как шум пчел.
Мы вбегали в школу на занятия почти в восемь утра, и я окуналась в предлоги, времена и искусство артиклей, училась вести презентацию и писать эссе на английском. Стать снова студенткой в тридцать лет было наилучшим решением: блуждание в лабиринтах английской грамматики и произношения было чудесным способом забыть о заботах взрослой жизни. Примерно к двум часам дня заканчивались наши занятия, как и заканчивались мои силы на изучение нового языка. Так как все вокруг было на английском, мозг, вначале воспринимавший это все как большое приключение, спустя месяц стал очень уставать, и мне было необходимо буквально сбегать от людей, чтобы не слышать больше чужой речи. Моя дорога к океану лежала через самый центр города, чистый, будто с картинки, где стеклянные небоскребы отражают небо, и ты будто не идешь по улицам, а плывешь сквозь облака. Но спустя несколько месяцев жизни в Ванкувере понимаю, что это город контрастов. С одной стороны, роскошный, вылизанный ежедневными стараниями уборщиков, с виднеющимися буквально с каждой улицы заснеженными горами и океаном в центре города. Город из леса небоскребов, парков и ресторанов выглядит как город небожителей. Сколько же нужно зарабатывать, чтобы жить в этом красивейшем городе свободно, не печалясь о будущем? Кто эти люди, живущие в этих квартирах с видом на океан по цене авиалайнера?
А на соседней улице, куда забредаю случайно, вдруг оказываешься в царстве бездомных людей, человеческих тел, спящих на улице, и пустых стеклянных глаз тех, кто уже давно сидит на наркотиках.
Страшный фасад одного из самых желанных для жизни городов мира, как и цены на жилье в этом городе грез, не соответствующие заработной плате, лишили меня всех иллюзий об эмиграции. Больше жить просто и безопасно в этом мире уже не будет нигде.
Просто было мне только у океана. Туда я уходила каждый день, подальше от людей.
Возле океана и в дождь, и в ясную погоду я проводила все свои послеобеденные часы. Я не могла думать ни о прошлом, ни о будущем, не могла никому позвонить, так как все, кого знала, спали на другом конце Земли. Чтобы не бояться и не горевать, я нюхала водоросли, кидала камни в воду, часами наблюдала за облаками и кораблями на горизонте, а если везло, то и за невероятными закатами.
Идти в душ, прыгать с разбегу в реку с головой, сидеть у морского берега часами было всегда моим спасением. Когда я впервые увидела океан, внутри будто отворили клетку, в которой я жила все эти долгие годы. Я и не знала, что мои легкие умеют вдыхать гораздо больше воздуха, чем я привыкла, я и не знала, что этот запах водорослей, соленого воздуха и бесконечность горизонта, будто старинный друг, всегда готовы к встрече.
Ритмичный шум океана успокаивал сердце и уставшую голову, часто убаюкивая меня прямо там, в городском парке. Эти послеобеденные часы, когда я была ракушкой у берега океана, стали моими самыми любимыми.
Отдохнув, я спешила на вечерний автобус к своей привычной рутине: ужин, занятия до поздней ночи, звонок домой и долгая попытка уснуть под возню енота в мусорном баке у дверей.
О моей прошлой жизни напоминал лишь телефон. Который молчал. Свой телефон я проверяла каждый вечер в надежде, что моя прошлая жизнь позвонит и я увижу желанный номер на экране, в надежде, что сын ответит однажды на мои звонки, которые, как гудок корабля, таяли где-то в безбрежном океане сотовой связи без ответа.
О проекте
О подписке