Психологические особенности поведения детей неразрывно связаны с семьей. Родители поколения Y (1981–1995) – это младшие Беби-бумеры (1944–1962) и поколение Х (1963–1980), на постсоветском пространстве их называют «поколение детей с ключом на шее» [99]. Некоторым надо объяснить: в СССР квартиры и дома в основном запирались одним (!) ключом, который для пущей сохранности вешали детям на шею на шнурок.
Дети-Х были очень самостоятельными: с первого класса сами добирались в школу и обратно (в городах – на транспорте с пересадками, а в деревнях – иногда и пешком в соседнее село), сами на плите разогревали себе обед (микроволновок еще не было). Иксы росли в стране с отлично развитой организацией детской занятости: детские сады и ясли, продленка в школе, всевозможные (бесплатные!) кружки, секции и студии – все это было и в городах, и в селах. И их родители знали, что дитя на улице в беде не останется и чуткие сердобольные граждане всегда помогут. Да-да, раньше это было нормой, а сегодня опасно подойти к чужому плачущему ребенку – можно запросто получить обвинение в педофилии или в покушении на неприкосновенность личности.
В 90-х годах, когда поколение Х начало обзаводиться собственными детьми, на волне очернения СССР появилось много статей, телепередач и экспертов, нагнетающих негатив: «Бедное-несчастное-брошенное поколение 1960-1970-х! Ваши родители постоянно и много работали на советскую власть и вами совсем не занимались! Вы ходили в круглосуточные детские сады, сами готовили еду и делали уроки». В итоге многие Иксы, и так пребывавшие в состоянии перманентного стресса и неустроенности в переломном периоде от социализма к капитализму, искренне в это поверили и забыли, как им классно и вольготно жилось, как они быстро взрослели и становились самостоятельными, что у них было нормальное свободное детство. Каюсь, и я грешна: у меня тоже по молодости мелькали такие крамольные мысли…
От искусственно выращенной жалости к себе – «Мною родители не занимались, но я своего ребенка одного не оставлю!» – у поколения Х начался перекос в другую сторону: их дети-Игреки нередко залюблены гремучей смесью дружбы, контроля и самостоятельности. Например, в угоду новым демократично-либеральным веяньям часть родителей-Х старалась избегать иерархии в отношениях со своими детьми. Объясняли это тем, что в свое время наелись домашнего тоталитаризма и подчинения старшим, а их дети не должны страдать так, как они, – стоять в углу, лишаться сладкого и даже мыть за собой посуду.
Я частенько слышала от мамы: «Мои дети – как рассада, выращенная дома. Как я их одних отправлю куда-то? А вот нас никто за ручку не водил». Раньше я не обращала на это внимание.
Родители жалеют детей, стараются оградить их от труда и обязанностей. Но это медвежья услуга. Мой папа говорит: «Личность растет только в сложных условиях, а в тепличных – чахнет».
Но это достаточно распространенная и стандартная ситуация, когда взрослые начинают транслировать на детей свои (зачастую надуманные, гипертрофированные и вызванные околонаучной литературой) детские психотравмы, проблемы и желания.
Воплощение в жизнь воли родителей (даже исходящей из лучших побуждений) никогда не доставит человеку внутренней удовлетворенности. Каждый должен испытать и груз ответственности, и чувство вины, и вкус собственной победы.
Многие заводят детей не с целью воспитать, а ради того, чтобы сделать идеального «себя», воплотить свои мечты о правильном детстве. Если родители в детстве забивали на ребенка, то его дети, возможно, будут находиться под тотальным контролем, или наоборот, дети из строгих семей будут баловать своих детей и ни в чем им не отказывать, выращивая истеричных и невоспитанных эгоистов.
И напомним: в 1990-х годах началось катастрофическое падение рождаемости на постсоветском пространстве, что привело к массовой малодетности семей. Некоторые «оттягивали» рождение ребенка (особенно второго) на попозже – когда сами встанут на ноги. Но чем старше родители, тем они мудрее и тревожнее… И тем меньше детей в семье. Российское поколение Y – это чаще всего поколение единственных или старших детей (с большой разницей).
Мои студенты-Y говорят, что, по сравнению с поколением Z, они росли еще достаточно свободными: фактически это последнее неконтролируемое поколение со своей собственной «детской» жизнью. У их родителей еще не было ни технической возможности тотальной слежки за детьми (мобильные телефоны, умные часы, радионяни, видеокамеры), ни большой необходимости в этом, ни особого желания.
Мне 32, а я рассуждаю о падении нравов и об ужасах нашего городка. Я до сих пор не понимаю, как мы все выжили в подростковом возрасте от 8 до 19! Старперство – это страх, что придется опять привыкать и осваиваться в этом новом дивном мире контент-мейкеров.
Если бы во времена наших дедов и прадедов сказали, что есть кто-то, кому больше 18 лет, проживающий с родителями, не стремящийся к самостоятельности, не имеющий взгляд на будущее, то такого бы человека просто высмеяли. Моя бабушка в пятнадцать лет уже работала дояркой и помогала своей матери.
Игра – важнейший элемент развития ребенка. Именно в игре с ее условностями, полетом фантазии и безграничными возможностями дети примеряют к себе разные социальные и профессиональные роли, учатся строить отношения с другими детьми, взрослыми и окружающим миром, пробуют различные варианты поведения, моделируют образы и примеры будущей жизни. Детские игры крайне важны для развития полноценной сбалансированной психики: они делают нас нами.
Для ребенка очень важно научиться самостоятельно играть, творить, фантазировать и воплощать это в жизнь: создавать, рисовать, лепить, вырезать, клеить, конструировать. Традиционные игрушки – куклы, машинки, конструкторы, мозаики и др. – формируют воображение, учат занимать и развлекать себя без посторонней помощи. Выполнение многочисленных действий гармонично развивает мелкую моторику и ловкость рук и тела. К тому же обычные игрушки позволяют ребенку менять позу и фокус зрения, свободно двигаться, включать в игру других детей [89].
До пяти лет (до того, как я узнал LEGO) моя самая любимая игра – доставшийся по наследству старый деревянный строительный конструктор 1970-х гг. Чего я только ни строил из этих кирпичей, цилиндров, конусов, арок и пирамид! Я научился объемному мышлению, выстраивал равновесие и балансировку – я уже тогда в душе стал инженером.
Мне подарили гоночную машину с дистанционным пультом, ВАУ! Но играть с ней вдоволь не получалось – батарейки были очень дорогие.
Мечта (иногда недостижимая) мальчишек 1990-х – это конструкторы LEGO. Многокомпонентные, яркие, со всевозможными механизмами (например, реечная и червячная передачи), а самое главное – многофункциональные и совместимые друг с другом. Шикарные буклеты с новинками, конкурсы в детских журналах с призом-набором, красочно-манящие полки магазинов. Да что уж, многие папы с увлечением играли вместе с сыновьями. На эти конструкторы копили деньги, экономили на школьных перекусах, их просили «под елочку» и на день рождения, даже покупали б/у через газету «Из рук в руки».
С детства я помогала папе в гараже копаться в машине, мотоцикле или в тракторе. В школе мое техническое мышление проявилось в начертательной геометрии – и я полюбила это. Сейчас я инженер конструктор-технолог.
Для девочек открытием такого же вселенского масштаба стала кукла Барби: не какой-то там примитивный целлулоидный пупс, а настоящая взрослая девушка-женщина! С потрясающе идеальной (для ее маленькой хозяйки) фигурой и умопомрачительными нарядами с пайетками-перьями-стразами. У нее даже был бойфренд Кен – девочки их сразу укладывали спать вместе. Это же «взрослые» куклы – им можно и нужно «чем-то» заниматься (благо по телевизору «про это» уже подробно все объяснили и показали).
Испокон веков стандартными игрушками для девочек были пупсики-младенцы и куклы-дети. С ними девочка чувствовала себя старшей: пеленала их, кормила, водила гулять, пела колыбельные и ругала за непослушание. С пупсом у девочки возникает эмоциональная связь по типу «мама-ребенок». И то, что куклы-младенцы в основном бесполые (или со слабым намеком на половую принадлежность), – это только плюс. Ребенку в нежном возрасте гендер не важен, а пол игрушки определяется по имени, прическе и одежде, а не по первичным и вторичным половым признакам.
А что происходит, когда в доме появляется Барби? Роли меняются: Барби – взрослая девушка, ее наряды – для клуба и вечеринок. Эта кукла намного старше хозяйки, и теперь уже она руководит игровым процессом. Девочка из творца фактически переходит в разряд наблюдателя за чужой кукольной жизнью. Глубокой душевной и эмоциональной связи и вовлеченности тут нет, но зато может проявляться неосознанная зависть к красоте и возможностям Барби. Не говоря уж про психологические травмы и комплексы девочек из-за непохожести своей фигуры на силиконовый идеал.
То, во что мы играем в детстве, во многом определяет сценарий нашей взрослой жизни. Так может, не стоит удивляться, что все больше девушек-миллениалов планируют жизнь чайлдфри, живут завышенными ожиданиями и хотят всего и сразу – дорогие подарки, походы в рестораны, отдых на курортах, ухажера с машиной и квартирой.
О проекте
О подписке