В 1941 году в Корею из Японии возвращается Ли Бёниль (Lee Byung-iI, 1910–1978) и открывает киностудию «Мёнбо» (Myung Bo Film Co.\ Myeongbo Film Studios).
О режиссере Ли Бёниле известно, что он родился в 1910 году на Севере Кореи, в провинции Хамгён (Hamheung, Hamgyeongnam). В 1932 году он уехал в Японию, чтобы продолжить учебу. В Японии, выдержав большой конкурс, Ли Бёниль стал помощником директора крупной японской киностудии «Никацу» (Nikatzu Film Studios).
Вернувшись в Корею, на своей киностудии «Мёнбо» Ли снял фильм «Весна на Корейском полуострове» (Spring of Korean peninsular, Bando-ui bom \ Ban-do-ui bom, 1941)[297], возможно, с финансовой и технической помощью «Никацу». По некоторым данным, это был видовой документальный фильм[298]. По другим источникам, фильм «Весна на Корейском полуострове» – современная версия знаменитой корейской легенды о юной наложнице Чхунхян. По этому фильму можно судить, в каких сложных условиях снимались корейские фильмы в тот период[299].
Художественный фильм «Весна на Корейском полуострове» можно назвать новаторским в корейском кино. Во-первых, фильм Ли Бёниля можно назвать первой корейской «производственной драмой». А во-вторых, фильм очень выделяется на фоне других кинокартин по всем производственным показателям: он снят и смонтирован в лучших традициях американских и японских фильмов тех лет.
Содержание фильма. Ли Ёнгиль (Lee Youngil) работает в съемочной группе фильма «Чхунхян». Богач Хан (Han) прекращает финансировать киногруппу. Расстроенный режиссер Хэ Хун (Heo Hoon) сообщает об этом Ли Ёнгилю. Тот обещает найти деньги. Исполнительница роли Чхунхян, Анна, отказывается сниматься. Ли Ёнгиль приводит свою знакомую Чонхи (Jeong-hee), которая мечтает стать актрисой. Чонхи изображает Чхунхян. Знакомый Ёнгиля сообщает, что деньги, выданные на съемки фильма, требуют обратно. Ли заболевает. Его навещает Чонхи. Они мечтают вместе поехать в Токио. Но Ли арестовывают за долги. В полицейском участке Ли узнает что за него вернула деньги Анна. Ли сильно кашляет. Режиссер и вся группа ищут Ли Ёнгиля. А он лежит в больнице, о нем заботится Анна. Из газеты Ли и Анна узнают, что в Сеуле открылась новая киностудия «Кинокомпания полуострова» (Bando Film Company) и съемки фильма «Чхунхян» закончены.
Ли Ёнгиль с Анной приходят на премьеру фильма. Чонхи становится плохо, ее увозят в больницу. Ли узнает, что Чонхи любит его. Он признается Чонхи, что своей жизнью и свободой обязан Анне. Несчастная Анна поступает очень благородно. Она просит Чонхи: «Я не смогла заслужить его любовь… Позаботься о нем». Анна прощается с Ли по-японски и, сгорбившись, уходит. В финале Ли Ёнгиль с Чонхи уезжают в Токио. Их провожает режиссер со всей съемочной группой.
Возможно, Ли Бёниль рассказал реальную историю о себе и о своих коллегах. Недаром фамилия и имя главного героя Ли Ёнгиля (Lee Youngil) созвучны с фамилией и именем режиссера. Вполне возможно, именно так постоянно мучились от нехватки финансирования все кинематографисты Кореи.
В фильме много оригинальных режиссерских решений. Впервые в корейском кино во время действия фильма стирается грань между вымыслом (действием фильма) и реальностью: камера отъезжает и мы видим декорации с точки зрения съемочной группы. Впервые зрители видят декорации сверху и коллективный портрет членов съемочной группы. Под «документ» сняты длинные очереди на премьеру фильма «Чхунхян», с ограждениями и полицейскими.
По фильму можно судить о премьерных показах фильмов в то время. Мы видим большой кинотеатр с высокой точки, вероятно, с балкона или галерки. Звонок. Открывается тяжелый занавес. На сцене оркестр с европейскими инструментами. Дирижер кланяется публике. К микрофону выходит Чонхи. Она поет по-японски и по-корейски. Песня закончилась. Занавес опустился.
Также фильм «Весна на Корейском полуострове» сохранил для потомков панорамы старого Сеула – домики на сопках с черепичными крышами, новые высотные здания, павильон в парке, широкая улица с трамваями.
Название фильма «Весна на Корейском полуострове», вероятно, было изменено цензурой. В фильме герои-корейцы между собой часто говорят по-японски. Японские титры появляются (справа) только тогда, когда герои говорят по-корейски.
Какова была прокатная судьба фильма «Весна на Корейском полуострове» не известно. К сожалению, дебют Ли Бёниля совпал с трагическими историческими и политическими событиями, когда всем было не до кино. Возможно поэтому в 1948-1950-х годах Ли Бёниль эмигрировал в США и преподавал в Калифорнийском университете (UCLA)[300]. По другим источникам, в 1949 году Ли Бёниль учился в Университете Южной Калифорнии (University of Southern California \ USC)[301], возможно, в Школе кинематографических искусств. В начале 1950-х годов режиссер Ли Бёниль был в Японии, когда узнал о войне в Корее.
1942–1945 годы – самые мрачные годы в истории Кореи. Среди всех видов «использования корейских людских ресурсов» особой жестокостью отличалось создание так называемых «подразделений несгибаемых» (чонсиндэ) по указу от 23 августа 1944 г., которые комплектовались из корейских женщин и девушек в возрасте от 12 до 40 лет. Формально труд женщин, набранных по этому указу, мог использоваться и на оборонных заводах. Однако большинство из них отправляли в японскую армию. Днем девушки и женщины работали поварами, прачками, медсестрами или даже подносчицами боеприпасов, а по ночам должны были исполнять обязанности «женщин-успокоительниц» (вианбу). В среднем, на каждую «женщину-успокоительницу» приходилось по 29 солдат, а в конце Тихоокеанской войны число солдат могло доходить до сотни. Считается, что в японскую армию было привлечено от 140 до 180 тыс. корейских женщин»[302].
С 1942 г. в корейских школах было введено обязательное военное обучение, а с 1943 г. (как и в Японии) в армию стали призывать студентов и учащихся школ. Многие корейцы отказывались от службы в армии и «добровольно» отправлялись в шахты и рудники. В 1944 г. в Корее была установлена всеобщая воинская повинность и мобилизация населения в японскую армию[303].
Тадао Сато вспоминает, что японские фильмы, демонстрировавшиеся по всей Корее, «сослужили свою службу, затронув тему геройской смерти на поле битвы, в рамках «национальной политики», и создали уникальную японскую систему кинопропаганды, показав войну как разновидность тренировки духа. Сцены тренировок занимали важное место во многих военных фильмах».
Эти воспоминания дают ясное представление о том, что переживали тысячи японских и корейских парней призывного возраста в те годы: «Полудокументальные кадры тренировок пилотов произвели на меня такое впечатление, что несколько лет спустя я поступил в Кадетскую военно-воздушную школу. Однако реальность совершенно отличалась от того, что зритель видел на экране, и каждый день был полон жестокими наказаниями. Мы подвергались бесконечным пыткам гимнастическими упражнениями и унизительными ударами по лицу; сержанты постоянно били нас линейками и веревками, нередко просто для собственного удовольствия. Эти пытки вызывали странную реакцию у учеников. Сперва они гордо ворчали про себя: «Вам, сволочам, меня не сломать!» Но позже они превращались в настоящих мазохистов… В фильмах же не показывалась жестокость таких тренировок, как и те зверские методы, которыми добивались подчинения… существует миф, что японские солдаты сражались с патриотическим фанатизмом, поскольку действительная деградация людей во время войны изображается в весьма немногих фильмах»[304].
В 1942 году фильмы на корейском языке были запрещены колониальными властями, что привело к закрытию немногочисленных киностудий с корейским капиталом[305]. Многие деятели кино эмигрировали в Маньчжурию. Всего несколько фильмов было снято во второй половине 40-х годов, в основном на 16 мм пленке[306]. В Корее, в основном, продолжили работать японские киностудии, избежавшие принудительного закрытия и переориентированные «на обслуживание военных нужд»[307].
В последние годы японской оккупации некоторые корейские кинематографисты могли остаться в профессии только сотрудничая с японскими колониальными властями[308]. Режиссер Хан Хёнмо убедил Чхве Ингю снять прояпонскую трилогию: «Дети солнца» (Children of the Sun, 1944) о желании корейцев стать японцами; «Любовный обет» (Vow of Love, 1945) о любви кореянки к японскому колонизатору и «Сыны Неба» (Sons of the Sky, 1945) о кампании по агитации молодых корейцев в воздушные силы японской армии. К сведению, эта кампания японских колонизаторов не имела в Корее успеха.
В 1940–1945 годах в Корее, так же как и в Японии, выпускались исключительно прояпонские военно-пропагандистские фильмы, воспевавшие воинственный «японский дух». Председатель Киноархива Кореи (Korean Film Archive) Ю Хёин (Yi Hyo-in) нашел в Китае прояпонские фильмы, снятые в Корее. Это «Военный поезд» (Gunyong-yeolcha (1938, 66 min.) режиссера Со Гванчжэ, «Бездомный ангел» (Jip-omneun cheonsa (1941, 73 min.) режиссера Чхве Ингю, «Доброволец» (Jiwonbyeong (1941, 56 min.) режиссера Ан Сокёна и мелодрама «Ёхва» (Eohwa (1939, 52 min.) режиссера Ан Чхольёна о дочери бедного рыбака, утонувшего в море.
Кадры из этих фильмов были использованы японской пропагандой, как документальные (фрагменты представлены в японских киноархивах), по тридцать минут в 1945 г., а один документальный фильм (1938) содержит 12 минут. Все четыре фильма считались самой старой коллекцией[309].
В 1944–1945 годах все в Корее понимали, что Вторая мировая война подходит к концу. Карательные мероприятия японских колонизаторов все более ужесточались. В корейском обществе уже не осталось патриотов, готовых возглавить движение за независимость. И только корейское патриотическое движение за рубежом, по-прежнему, отличалось достаточной активностью. В конце 1930-х – начале 1940-х гг. зарубежное корейское движение за независимость, так же как и в предыдущее десятилетие, имело свои центры в Китае, США и СССР.
У будущих стран-освободительниц были «свои» представители корейского национально-освободительного движения, причем не какие-нибудь безымянные «ставленники», а люди, хорошо известные в Корее и являвшиеся, в некотором роде, символами движения за независимость.
На Гавайских островах с 1904 г. проживал Ли Сынман (Rhee Syngman, 1875–1965), объединивший вокруг себя патриотические круги корейских соотечественников в США. У СССР также был «свой» лидер движения за независимость – Ким Ирсен (Kim Il-Sung, 1912–1994), прославившийся с конца 1930-х гг. антияпонскими партизанскими рейдами в Маньчжурии и у северных границ Кореи. Именно этим лидерам движения за независимость, тесно связанных с будущими странами-освободительницами Кореи, и предстояло сыграть «ключевую роль в дальнейшем развитии ее истории».
О проекте
О подписке