– Снайперы… снайперы, – задумчиво произнес Григорий. – У меня есть несколько человек, которые по меткости в стрельбе мало кому уступят.

– Капитан, такие ребята и у меня есть, – старший лейтенант с полуслова понял замысел Орлова.

– Прекрасно. Тогда приступим. Пехота… – Григорий перевел взгляд на младшего лейтенанта, белобрысого паренька лет восемнадцати, который после гибели командира возглавил роту пехотинцев: – Рассредоточь своих ребят у каменных домов, которые справа от нас. Видишь?

– Да, – звонким голосом выкрикнул младший лейтенант.

– Огонь не открывать, в бой не вступать до особого распоряжения.

– Есть!

Операция по уничтожению немецких снайперов была не из легких. С высоты водонапорной башни и чердачных помещений близлежащих построек станция была как на ладони, а русские бойцы – прекрасной мишенью. Капитан Орлов отобрал восемь танкистов, самых метких и храбрых стрелков. Среди них был и его механик-водитель Петров Сергей.

– Сергей, возможно, я отправляю тебя на верную гибель… – произнес Григорий и невольно запнулся.

– Командир, не надо лишних слов. Я все прекрасно понимаю. Обещаю выполнить задание любой ценой, даже ценой собственной жизни.

– Ты мне это брось. Приказываю уничтожить немецких снайперов и остаться в живых!

– Это как повезет, – глаза Сергея лихорадочно заблестели, и он улыбнулся.

Восемнадцать смельчаков разбились на маленькие группы по два человека. Петров возглавил две группы, которые должны были уничтожить немецких снайперов, засевших на водонапорной башне. Он приказал своим ребятам, соблюдая максимальную осторожность, короткими перебежками добраться до трехэтажного кирпичного здания, находившегося в двадцати метрах от башни. Около башни росли высокие деревья липы. Используя их как прикрытия, можно было незаметно проникнуть в башню. Выждав несколько минут, Сергей резко махнул рукой и, пригнувшись, бросился вперед. Бойцы последовали его примеру. Сергей пробежал несколько шагов и упал на землю. Несколько винтовочных выстрелов взметнули фонтанчики пыли в двух шагах от него. Не дожидаясь, когда прозвучат следующие выстрелы, Сергей волчком покатился по земле, затем приподнялся и, пробежав несколько метров, укрылся за колесами одного из вагонов железнодорожного состава. На это ушло несколько секунд. Прозвучала серия выстрелов. Одна из пуль просвистела в устрашающей близости от головы Сергея. Вспотевший, с бьющимся сердцем, он прижался к земле, готовый втиснуться в твердую почву. Через несколько минут Сергей приподнял голову и огляделся.

– Все живы? – спросил он рядового Пловдева, который лежал в нескольких шагах от него.

– Кажись, все, – ответил тот, поспешно вытирая рукой капельки пота, выступившие на лбу.

– Тогда по моей команде – ползком под вагонами до следующего железнодорожного состава, – Сергей прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Вперед!

Словно змея заскользил он по шпалам. Бойцы ни на шаг не отставали от него, и за несколько минут осторожного маневрирования преодолели значительное расстояние. Переведя дух, Сергей медленно приподнял голову, пытаясь определить место своего нахождения. Железнодорожный состав, груженный песком, был в нескольких шагах от них. Но как только Сергей приподнялся, готовый броситься вперед, щелкнул выстрел, заставивший его снова прижаться к земле.

«Немецкие сволочи хитрее, чем я предполагал», – подумал он и мгновенно поднялся и устремился к железнодорожному составу.

И вовремя. Новый выстрел разорвал тишину, и пуля вонзилась в землю в том самом месте, где только что лежал Сергей. Несколько шагов – и Сергей был уже в безопасности. Рядом с ним свистели и жужжали пули. Вдруг он увидел, как одна из пуль сразила наповал рядового Волина. Тело его обмякло, и он ничком упал на землю, не добежав до железнодорожного состава всего несколько шагов.

– Сволочи… сволочи, – со злостью прохрипел Сергей, и в каком-то стихийном исступлении бросился вперед.

Дыхание у него перехватило, голова кружилась и пылала. До боли стиснув зубы, Сергей бежал и падал, падал и бежал, поднимался и снова бежал, и снова падал, не сознавая, что творится кругом, точно был в жутком полусне. Перепрыгивая через небольшие канавы, он влетел на крыльцо кирпичного здания. Войдя в здание, он подошел к окну, положил автомат на подоконник, выставив его наружу, и только после этого перевел дух. Частые очереди следовали одна за другой. Сергей откинул со лба мокрую прядь волос и быстрым скользящим взглядом оглядел дом. Через несколько минут в дверях показались Плов-дев и Пашенный.

– Марат, ты ранен? – взволнованным голосом спросил Сергей Пловдева, увидев кровь на его лице.

– Ерунда, – Пловдев сморщил нос и вытер лицо рукавом бушлата. – Ерунда! А вот Волин… хороший был мужик… жаль.

– Да, жаль… Но мы отомстим, обязательно отомстим за Волина и за всех погибших ребят, – клятвенно пообещал Сергей.

Вокруг утвердилась тугая и отчетливая тишина. Снайперы прекратили стрельбу.

– А теперь полчаса перекур, – произнес Сергей и, опустившись на корточки, посмотрел на часы. – Заставим фашистских сволочей немного понервничать. Бьюсь об заклад, они ждут не дождутся, когда мы появимся перед ними. Представляю, как у них напряжены нервы, любой стук или шорох заставляет их вздрагивать и пугаться. Но мы появимся на башне неожиданно и застигнем их врасплох, – Сергей усмехнулся.

Пловдев несколько раз провел рукой по лбу, пытаясь отбросить прядь черных вьющихся волос, падающих обратно, а затем, ни слова ни говоря, опустился рядом с Сергеем на каменные ступени, усеянные кусками обвалившейся сухой штукатурки.

– Через час начнет уже темнеть, – с озабоченным видом произнес Пашенный, рослый широкоплечий блондин, до войны не раз выступавший на первенстве страны по стрельбе.

– Не волнуйся. Не пройдет и часа, как со снайперами будет все покончено, – сказал Сергей.

Пашенный пожал плечами и прислонился к стене.

– Сергей, а как ты думаешь, сколько снайперов засело на водонапорной башне? – полюбопытствовал Пловдев, вынимая из кармана брюк кисет с нюхательным табаком.

Табак был такой ядреный, что при первом же вдохе он закатил глаза и крепко зажал рукой нос, чтобы не чихнуть.

– Думаю, не больше десяти, – ответил Сергей и улыбнулся при виде передернутой физиономии Пловдева.

– Де-ся-ти… – Пловдев все-таки не удержался и громко чихнул. – Трое против десяти… хороший расклад! – ничуть не удивившись, произнес Пловдев, вытирая мокрые от слез глаза.

– Вот именно, – Пашенный негромко хихикнул. – Ты, Маратик, перед тем как мы двинемся к водонапорной башне, нанюхайся, пожалуйста, побольше своего зелья. Тогда немецкие снайперы при виде твоей физиономии попадают с башни, и нам не придется сделать ни единого выстрела.

– Твоими устами, Ленчик, да мед пить. Клянусь, если бы все было именно так, как ты нарисовал, то я-я-я… – Пловдев запрокинул голову назад и через секунду смачно чихнул.

Петров и Пашенный весело рассмеялись.

А тем временем Григорий Орлов смотрел в бинокль, медленно исследуя железнодорожную станцию.

Кругом было тихо и безлюдно. Опустив бинокль, Григорий произнес:

– Мы потеряли троих ребят. Троих…

– Капитан, может быть, направим еще одну группу? – Марков со злостью сломал маленький прутик, который перед этим нервно теребил в руках.

– Нет, пока подождем.

– Ждать. Хуже нет, чем смотреть, как убивают наших ребят, и ждать. Прикажи я сейчас своим артиллеристам открыть огонь, и они вдребезги разнесут эту водонапорную башню и каменные постройки.

– А как же люди? В железнодорожных эшелонах их несколько тысяч. Они все погибнут.

– Это меня только и останавливает.

– Тогда наберись терпения и жди. Ребятам удалось преодолеть самый опасный участок. Теперь все будет зависеть от их ловкости, смелости и удачи. Да, удачи. И да поможет она им!

Сжимая в руке автомат, Петров осторожно поднимался все выше и выше по винтовой лестнице водонапорной башни. Пашенный и Пловдев неотступно двигались за ним. Точно призраки, без единого звука русские бойцы достигли третьего этажа. Справа от них находилась тяжелая металлическая дверь, которая была чуть приоткрыта. Петров прижал указательный палец к губам и тихо на цыпочках подошел к двери. В комнате были слышны приглушенные голоса. Фашисты негромко переговаривались между собой, и Сергей, вслушиваясь в немецкую речь, попытался по голосам определить, сколько их было в помещении. Через несколько минут он вернулся на исходную точку, где оставил Пловдева и Пашенного.

Обняв их за плечи, Сергей наклонился и тихим шепотом произнес:

– Сделаем так. Марат, поднимайся на самый верхний этаж и блокируй все выходы на лестничную клетку. Леонид, ты займешься четвертым и пятым этажами. Я же пощекочу нервы немецким снайперам, засевшим в комнате, которая находится напротив нас. Ни один снайпер не должен остаться в живых. Действовать начнем одновременно. Марат, ты, как только достигнешь последнего этажа, сбрось вниз маленький камешек. Это будет условным сигналом. Итак, ребята, вперед, – Петров поспешно поднял правую руку вверх и крепко сжал кулак.

Знак нерушимой дружбы и солидарности.

Прислонившись к стене, он наблюдал, как Пловдев и Пашенный быстро и проворно двигались по лестнице вверх. И когда их фигуры скрылись из виду, прикрыл глаза и, чтобы скоротать время, стал мысленно считать: «Раз, два, три…».

На счет сорок маленький камешек, сброшенный Пловдевым, ударился о ступени первого этажа, быстро отскочил в сторону и затем еще раз ударился о ступени. Выждав секунду, Сергей бросился к железной двери и с силой потянул ее на себя. Дверь тяжело, но бесшумно отворилась. Сергей переступил порог и остервенело нажал на спусковой крючок автомата. Автоматная очередь застала немецких снайперов врасплох, и троих из них Сергей тут же сразил наповал. Но в комнате был и четвертый снайпер, который в момент стрельбы сидел в углу за дверью и дремал. Сергей сделал два шага вперед, опустил автомат и оглядел комнату. На какой-то миг он забыл об основном правиле безопасного нахождения в незнакомом месте и повернулся спиной к двери, не удостоверившись, что за ней никого нет. Этим воспользовался немецкий снайпер. Он прицелился и через секунду щелкнул выстрел. Но случай… счастливый случай… В самый последний момент внимание снайпера отвлекла автоматная очередь, которая продолжительное время звучала на верхних этажах. Фашист резко встрепенулся, и рука его слегка дрогнула. Сергей понял, какую допустил ошибку, лишь в тот момент, когда почувствовал жгучую боль в плече. Он театрально качнулся в сторону и, повинуясь внутреннему голосу, который приказывал ему: «падай», через секунду рухнул на пол, притворившись мертвым. Немецкий снайпер спокойно и уверенно смотрел на русского солдата, полагая, что убил его. Он зажал под мышкой винтовку и, бормоча себе что-то под нос, медленно двинулся к окну. Поравнявшись с Сергеем, снайпер злобно ухмыльнулся и высоко поднял ногу с намерением придавить сапогом ненавистное тело своего врага. Но Сергей мгновенно приподнялся, схватил фашиста за сапог и со всей силы потянул на себя. Рывок был сильный и стремительный. Немецкий снайпер потерял равновесие и повалился на пол, а винтовка отлетела в сторону. Сергей бросился на снайпера, и они, сцепившись, покатились по полу. Однако фашист быстро пришел в себя и, злобно шипя, попытался выколоть пальцами Сергею глаза, но тот прижался головой к его лицу и, изловчившись, дотянулся до жирной шеи фашиста и стал сдавливать ее. Фашист сделал над собой невероятное усилие и в ответ ударил Сергея коленом в пах. Хватка несколько ослабла, и снайпер, точно змея, проворно выскользнул из-под Сергея и быстро поднялся на ноги. Он бросал тревожные взгляды то на Сергея, то на винтовку, лежавшую в двух шагах от русского солдата. Сергей перехватил взгляд снайпера, протянул руку и попытался достать винтовку, но фашист опередил его. В мгновение ока он вытащил из голенища сапога острую финку и бросился на русского солдата. Сергей качнулся сначала влево, затем вправо, ловко увертываясь от удара. Фашист без остановки размахивал финкой и посылал проклятия в адрес русского солдата. Секунда – и мелькнувшая рука Сергея схватила железной хваткой снайпера за запястье. Не обращая внимание на резкую боль в правом плече и кровь, которая обильно кровоточила из раны, пропитав не только нижнее белье, но и бушлат, Сергей пытался заколоть фашиста его же оружием. Он собрал остатки сил и изогнул руку снайпера. Снайпер с дикой яростью оказывал отчаянное сопротивление, но Сергей навалился на него всей тяжестью, и финка по самую рукоятку вошла в тело фашиста. Тот дернулся и через секунду замер.

Удостоверившись, что фашист мертв, Сергей негромко застонал и откинулся спиной на пол. Голова кружилась, рана жгла и болела, а слабость предательски овладела всем его телом. Но Сергей знал: стоит ему хоть на миг расслабиться, как все может закончиться для него плохо. Поэтому он медленно встал, поднял автомат и вышел из комнаты. Морозные сумерки незаметно спускались на землю. На лестничной клетке четвертого этажа Сергей увидел мертвого снайпера, в двух шагах от него – еще одного, а на пороге комнаты – третьего. Сергей переступил через тело мертвого фашиста и заглянул в комнату. В комнате, кроме двух мертвых снайперов, лежавших у окна, никого не было. Сергей с чувством полного удовлетворения двинулся по винтовой лестнице дальше. Операция заняла всего двадцать минут и прошла блестяще. Но однако никакой радости не было, а совсем наоборот – чувство тревоги вдруг охватило Сергея, и по мере того как он поднимался все выше и выше, становилось острее. На пятом этаже была та же картина: всюду следы крови и трупы немецких снайперов. И лишь на самом верхнем этаже Сергей увидел Пашенного, который сидел на каменных ступенях и сжимал в объятиях Пловдева. На груди Марата зияла рана, которая и явилась причиной смерти.

– Маратик, Ма-ра-тик, прости меня… Не успел я… не успел, – с надрывом, пытаясь сдержать слезы, шептал Леонид.

Сергея мгновенно охватила нестерпимая боль утраты, сердце защемило и сжалось. Он тяжело вздохнул, подошел к Пашенному и, ни слова не говоря, опустился рядом на ступени.

– Не успел я, Сережа, не ус-пел… – Леонид откинул голову назад.

У него не было больше сил сдерживаться, и он беззвучно заплакал.

Из восемнадцати бойцов, посланных на задание, вернулись только пять, причем двоим из взвода Маркова удалось взять в плен рослого белобрысого снайпера. Угрюмый фашист с колючими волчьими глазами на допросе отказывался отвечать. И лишь на вопрос: «Какое количество снайперов получило задание от германского командования как можно дольше удерживать русские вой ска на железнодорожной станции?», тот ответил: «Пятьдесят». Пятьдесят озверелых фашистских офицеров (германское командование уже не доверяло своим солдатам и на ответственные задания посылало только офицеров из частей СС в чине не ниже оберштурмфюрера) были из числа добровольцев-смертников.

Наступил вечер. При свете мощных прожекторов, направленных на эшелоны, саперы разминировали черные ящики. В вагонах были заперты женщины – бывшие узницы концлагеря. Измученные, полуголодные, с заплаканными глазами, они смотрели через узкие окошки и высовывали сквозь решетки худые руки. Бойцы сбили засовы и отодвинули двери. На секунду женщины, закрыв глаза от яркого режущего света прожекторов, задержались, точно не могли поверить, что они свободны, затем начали прыгать вниз. Они плакали и смеялись сквозь слезы, целовали бойцов, прижимаясь к ним худенькими немощными телами, тем самым выражая свою любовь и благодарность. Совсем незнакомые люди в одно мгновение становились родными, и от этого их счастье было так велико, что просто невозможно описать его простыми человеческими словами на белом листе бумаги. Григорий Орлов с трудом разрывал объятия женщин и плакал вместе с ними, не стыдясь своих слез. Ведь именно ради этих счастливых мгновений было положено столько человеческих жизней!!!

К исходу 12 марта русские войска полностью овладели пригородными районами Кюстрина, захватили электростанцию, водо-насосную станцию, питающую окруженный гарнизон противника и ряд крупных заводов и предприятий. Теперь удары по городу наносились одновременно со всех сторон. Танковый батальон Орлова совместно с батальоном старшего лейтенанта Михеева под прикрытием артиллерии и штурмовых отрядов устремился в центр города. Фашисты делали все, чтобы удержать город в своих руках. Однако отстоять город им было уже не под силу. Танк Орлова медленно двигался по узкой улице, заваленной трупами фашистов и разбитой боевой техникой. Впереди виднелся полуразрушенный каменный мост. В это время несколько фашистов перебежало дорогу.

Пехотинец, сидевший на танке Орлова, прошел по борту машины и крикнул Григорию:

– Впереди немцы! Видите их?

Танк резко остановился. Немцы приближались. Пехотинец спрыгнул с танка и ловко метнул гранату в гитлеровцев. Четверо упали замертво, но один уцелел. Оставшийся в живых немец зажал в правой руке «фаустпатрон». Еще секунда – и зажигательный заряд ударит о танк. Пехотинцу потребовалась какая-то доля секунды, чтобы принять решение. Он прислонился к танку и распростер руки, стараясь прикрыть своим телом броню «тридцатьчетверки». Фашист нажал на спусковой крючок, «фаустпатрон» ударил в грудь пехотинца, и его тело сразу вспыхнуло ярким пламенем. Короткая пулеметная очередь – и Орлов сразил наповал фашиста. Но в это время огромной силы взрыв потряс машину Орлова. Вражеский снаряд, выпущенный из малой пушки, установленной на чердаке одного из домов, пробил бортовую броню и топливный бак. Танк вспыхнул. Волна горячего воздуха пахнула в лицо Григория, и одновременно острая боль пронзила грудь. Алая кровь обагрила комбинезон.

– Приказываю немедленно покинуть танк. Я прикрою вас, – превозмогая боль, скомандовал Григорий экипажу.

К подбитому русскому танку уже бежали немецкие автоматчики. Григорий прильнул к пулемету, и гулкая очередь разорвала наступившую в машине тишину. Несколько фашистов упало замертво, остальные припали к земле. Но тут Григорий увидел, как из-за угла полуразрушенного дома вынырнул немецкий танк.

– Товарищ капитан, Гриша, – услышал Орлов за спиной громкий шепот, – разреши мне остаться.

– Нет. Рядовой Гаврилов, приказываю покинуть танк, – Григорий тяжело вздохнул и прижал руку к груди.

Ему трудно было дышать, но больше всего он боялся, что потеряет сознание и не сможет остановить немецкий «Тигр», который двигался прямо на них.

– Командир, ты ранен. Я не оставлю тебя, – продолжал упорствовать Гаврилов.

– Под трибунал за-хо-тел? – тихо прошептал Григорий и, почувствовав невыносимую боль в груди, громко застонал.

– Гриша, – Гаврилов подполз к Орлову.

– Ничего, Володя, ничего, – с трудом произнес Григорий. – Возьми под сидением огнетушитель, сбей огонь, а то мы заживо сгорим. И ос-та-но-ви «Ти-гр», – Григорий закрыл глаза и уронил голову на грудь.