Глава 2. Про интимные особенности обязательно было упоминать?

– Роб, я прочитала про Ла-Ринконада… Ты уверен, что это вотчина драконов? Судя по написанному, это город отчаявшихся душ, золотодобытчиков, ужасный антисанитарийный уголок планеты и… там воняет!

– А вопрос в чем?

– Как вообще там могут жить драконы?

– Обычно. Я же не осуждаю тебя за мойку полную грязной посуды, или за прихожую всю в шерсти твоего лабрадора, или…

– Заткнись!

– Вот странная ты. Меня, значит, в Гнездо тыкаешь, а сама по своему носом провести стесняешься? Но всё объяснимо. Мы драконы всегда сидели на золоте, то что добывают шахтеры идет на продажу и содержание Гнезда. Вонь… Ну молодежи надо практиковаться в дыхании пламенем – запах сопровождающее обучению.

– А как же люди?

– Ой, теперь ты заткни свой гринпис! Мы их не зовём, они сами приходят и мусорят на нашей территории. Может и в самом деле отчаявшиеся, но тогда их нигде не ждет лучшая доля, чем у нас. Где в нищем Перу можно заработать тысячу баксов в месяц? Скажи? К тому же, еще никто не ушел из вотчины разбогатев. Значит, их все устраивает!

– Публичный дом, рюмочные, листья коки – вот что их устраивает.

– Моралистка чертова. У каждого свое понятие счастья.

Я понимаю человеческие эмоции, но не могу почувствовать их сам.

Дуглас Коупленд. JPod

В Ла-Ринконаде гораздо холоднее из-за высоты, Пуно радовал более мягкой погодой, но я как-то не особо озаботился нарядом. Уж если мы ходим обнаженными при минус десяти, то любая плюсовая температура уже как солярий, где создатель повелел ходить нагишом.

Заранее полистав пару журналов с молодежной модой, я выбрал простой прикид для европейца, который мог сойти за туриста. Лёгкая клетчатая рубашка светлых тонов, хлопковые белые шорты. Обычный парень, приехавший на фестиваль в Пуно.

Приземлился на высокой точке за городом, прикидывая, что еще успею добежать до начала фестиваля и найти свою группу. Настроение омрачало только то, что неминуемо придется столкнуться с Анной. Может, засадить ей по-взрослому? В любом случае есть вероятность, что она отстанет: или на два года, пока вынашивает яйцо по-взрослому, или навсегда, если оплодотворения не случится.

Кроме горькой усмешки, ничего выдавить из себя не смог, а пробираясь через кучки горожан, стекающихся на центральную площадь, даже не обратил внимание на их странные взгляды и шепотки. Мне кажется, я подобрал соответствующую иллюзию одежды, чтобы на меня так косились.

В субботний вечер драконов на празднике было много, развлечение искали все, особенно если оно устраивалось поблизости. То тут, то там я выхватывал из толпы обнаженных людей, прекрасно понимая, что это сородичи, иллюзии которых меня не обманывают.

– Эй, красавчик, оделся бы! Тебе не холодно? – окликнула меня дерзкая девица из толпы.

Я только усмехнулся, подумав, что рубашка с коротким рукавом ранней весной, возможно, кажется им слишком лёгкой.

– Оставь его. Когда еще увидишь такого парня как на блюде, Розитта?

Девчонки захихикали, а я подмигнул им и двинулся дальше, заметив свою группу во главе с Борхертом, в противоположной стороне площади.

Уже вовсю играла музыка, раздавались песни, хохот. Местные танцевали кто-то малыми группами, кто-то объединяясь и вовлекая все больше народа. Были те, кто предпочитал танец на двоих, хотя на мой вкус такие танцы проще исполнять в уединении, а не публично в центре площади.

– Хола, брат! – я отсалютовал приятелю, оглядывая собравшихся. Анна отсутствовала. Опаздывает или выбрала приём в Ла-Пас? С чего бы мне так повезло?

– Еще раз повторюсь, для прибывших, – недовольно проворчал Борхерт. – Из-за специфики строения нашего тела, иллюзию одежды продумываем так, чтобы сверху зону паха всех мужчин прикрывала куртка, рубашка или пиджак. Ничего заправленного или привлекающего внимания к вашей эрекции!

Повторять прописные истины, да еще по несколько раз не надоедало только наставнику. То, что орган размножения всегда в готовом состоянии это с одной стороны фишка нашего вида, с другой, палево перед людьми. У тех эрекция наступала при особых обстоятельствах, искусственном стимулировании или биологической фазе определенного времени суток, у нас просто всегда стоял. И если в естественном виде дракона орган защищен клоакой, то в человеческой ипостаси всё на виду и приходилось прятать, иногда не только иллюзией, а защитной накладкой, какими пользуются спортсмены.

– А теперь повеселитесь. Лучше разбейтесь на группы и попробуйте коммуникации с людьми. Будьте доброжелательны. В случае опасности, сигнализируйте и уходите. Никаких увечий местных! Наше Гнездо слишком близко, чтобы вести себя неосмотрительно.

– Тай, ты с нами?

Не успел я кивнуть, как мне в руку вцепилась Анна. Примчалась все же. Черт!

– Он занят на сегодняшний вечер. Встретимся завтра, – я скривился, но кивнул парням, подтверждая, что добровольно остаюсь с этой рептилией.

– Милое платье, – попробовал я прощупать ее настроение.

– Вообще-то я в джинсах и блейзере.

Подумаешь, не угадал. Вообще-то она голая и я тоже, но лучше бы она и в самом деле надела джинсы.

– Идем танцевать?

– Тай, тебя не смущает, что все пялятся на нас?

Я огляделся. Определенно, наша пара привлекала повышенное внимание, одни просто разглядывали меня, другие тыкали пальцем.

– Идем, смешаемся с толпой, – Анна утянула меня в центр, самую толчею подпрыгивающих в такт и трущихся друг о друга тел.

Но затеряться нам не удалось. Я несмело попытался слиться с танцующими, повторяя танцевальные па, но люди отходили, обступались, недоуменно пялились на нас.

– О чем они говорят? – прошипел я сквозь зубы, не понимая ни слова сквозь шум праздника.

Анна прижалась ко мне, повиснув на шее, и прижалась щекой к груди.

– Ты точно не забыл про иллюзию?

– По-твоему я записался в нудисты?

– Тай, они возмущены и, мне кажется, не тем, что ты возбужден от меня.

Тут я фыркнул. Да, юмор у нас своеобразный, но уж какой есть.

Мы еще какое-то время постояли в толпе, пока ко мне не подлетели два полисмена и не заломили руки за спину.

– Эй, за что?!

– Ты совсем стыд потерял, салага? Своим петухом размахиваешь перед добропорядочными гражданами! Тащи его в участок.

– Анна!..

– Я сейчас позову Борхерта. Мы вытащим тебя!

***

Униженный и потерянный, я стоял на коленях в большом зале крыла. Понятия не имею, как так получилось, что именно у меня первый выход в люди провалился из-за неумения поддержать простейшую иллюзию. Злило безумно, внутри всё клокотало от эмоций, но еще глубже подо всеми этими чувствами скрывался страх. Страх того, что меня теперь никогда не выпустят из Гнезда. Ни через пять лет, ни через пятнадцать, ни через пятьдесят.

И чем мне здесь заниматься всю свою долгую жизнь?

– Подумать только, единственный молодой парень и дефектный! – раздраженно восклицал Родион, расхаживая передо мной взад-вперед.

– Зачем ты сразу клеймишь дракона? Может это не дефект, а неумение контролировать силу, – миролюбиво вмешался Миши.

Сейчас в зале собрались представители всего седьмого крыла перуанского Гнезда. Кто-то безразлично взирал на меня, другие презрительно, и ни один – сочувственно. Разве что Миши, но он по возрасту всегда был на уровень мудрее всех.

– К сорока годам все уже контролируют элементарные умения.

– Магию, – поправил Миши.

– Мы не пользуемся этим термином. Силу. Он обязан управлять силой, а не щеголять перед аборигенами нагишом.

– Не соглашусь. Мы завели моду на наготу, открыли сотни нудистских пляжей…

– Не защищай его, Миши! У меня волосы на голове шевелятся, как представлю, что повел бы его на официальный приём в столице. Он подставил бы меня, основателя рода, отца крыла.

– Очень патетически звучит.

– Что нам делать с ним? – Родион, наконец, перестал метаться и посмотрел на Миши, я тоже перевел взгляд на него.

Неужели сейчас будет решаться моя судьба? Из-за каких-то сельских танцев? Мы же драконы, могущественная раса! А я в буквальном смысле трясусь от неизвестности за небольшую слабость.

– Решать не нам, Родион, а Совету. Основатели Совета, скорее всего, рассмотрят два варианта: заточить в Гнезде и сделать производителем, или…

– Что? – не выдержал я, но первый вариант мне уже не нравился.

– Изгнать из Гнезда, Тимур. Предоставить тебя судьбе. Выжить или пропасть.

Я выдохнул. С учетом, что секунду назад сдержал выкрик, что лучше сбегу, чем буду оплодотворять дракайн, такое решение Совета не казалось мне страшным.

– Зря ты радуешься, сопляк, – ехидно пришиб меня Родион, – изгнание означает полный отказ от неба, от крыльев и магии. Ты готов пожертвовать ими? Подумай о стоимости такого наказания.

Об этом я естественно не подумал и теперь, после злых слов Родиона, исход не казался таким радужным.

– Лично я, – заключил Родион, – буду ходатайствовать за заключение в Гнезде.

– А я попрошу Совет отпустить его в мир, повзрослеть, набраться опыта и дать возможность вернуться в Гнездо, если парнишка полностью овладеет силой.

– Он быстрее наберется опыта в Гнезде, чем среди людей, – вмешался Родион.

– У мальчишки проблемы с контролем над эмоциями.

– Скажем прямо – он их не контролирует.

Миши медленно помотал головой.

– Можно научить контролировать эмоции, если их испытываешь. А если нет, то и контролировать нечего. А разве мы, драконы, можем научить мальчишку чувствовать?

Миши оглядел собравшихся, но все промолчали. Что тут скажешь, все они были взрослее меня и соответственно, эмоционально отжигал здесь только я. По мнению Миши, слабовато как-то отжигал, недостаточно, чтобы испытать эмоции в полной мере.

– Он слабый. Если попадет в мир людей, они сотрут его сущность…

– Либо зажгут искру… Не надо недооценивать человеческие эмоции, они всегда служили отличным катализатором для драконов.

– Пусть решает Совет.

– Совершенно согласен, пусть решает.

***

До созыва Совета я почти не выходил из естественного облика. Если меня лишат права быть драконом, подниматься в небо, пикировать вниз, смогу ли я вытерпеть изгнание?

Мир там, за границей озера Титикака, сейчас ощущался враждебным, диким и совершенно неприспособленным для выживания драконов. Не зря же мы изолируем Гнёзда, чтобы людям труднее было приникнуть в наши убежища?