2

Говорят, впервые попав в столицу и узрев дворец, путешественник испытывает шок и трепет от его белоснежных стен, высоких мраморных колонн и общей грандиозности здания. Дворец похож на стаю белых лебедей, устроившихся отдохнуть у кристально чистого озера.

Я тоже впервые увидела дворец вживую, а не на открытке. Но вместо благоговения и восхищения он вызвал во мне глухое раздражение и желание заскрежетать зубами. Этот отбор спутал мне все планы! Остается только надеяться, что надолго я тут не задержусь.

По-видимому, я была единственной, кто прибыл сюда с желанием побыстрее уехать, потому что остальные конкурсантки выволакивали из автобуса чемоданы таких исполинских размеров, словно там были вещи на ближайшие десять лет. Даже Касси, пыхтя, вытащила из раскрытого багажного отделения автобуса сумку чуть ли не больше ее самой.

«Надо будет попросить родителей, чтобы отправили мне что-то из вещей», – мрачно подумала я, хватаясь за вторую ручку, чтобы помочь подруге. – У меня ведь, получается, нет даже пижамы и зубной щетки».

К счастью, к нам тут же подбежали лакеи и выхватили багаж из рук. Не знаю, куда его уволокли, но вряд ли продавать на рынок. Облегченно выдохнув, я выпрямилась и тут же увидела спешащую к нам рослую женщину средних лет, одетую в бледно-лавандовое деловое платье чуть ниже колена.

– Рины, добро пожаловать во дворец, – строго произнесла она и окинула нестройный ряд кандидаток цепким взором. В ее руке был зажат блокнот. – Меня зовут Амброзия Бромвис, я старшая фрейлина ее императорского величества, почившей императрицы Юстинии.

Мы тут же склонили головы, выражая почтение усопшей пару лет назад императрице. И она, и покойный император дожили до преклонных лет – император Лиам был поздним ребенком – и поэтому смерть императорской четы после длительной болезни опечалила всех, но не удивила никого.

Подняв голову, я заметила, что фрейлина уже строчит что-то в своем блокноте. Тут ее взгляд упал сначала на мою студенческую форму, потом на кимоно Касси, в котором она демонстрировала свои восточные единоборства, и женщина хмыкнула. А после этого отметила что-то в блокноте.

Неужели ставит баллы? Тогда пусть лучше оценит вон ту шатенку, у которой декольте стремится к пупку!

Выдохнув, я сообразила, что чем хуже у меня будут баллы, тем лучше, и чуть расслабилась.

– Рины, я буду проводить у вас некоторые испытания, – меж тем продолжила женщина. – Сейчас вам следует пройти в свои комнаты. Там вы найдете правила отбора, прошу внимательно их изучить. Помните, что при дворе вы представляете свои семьи, и от вас ожидают соответствующего поведения. У кого-то есть вопросы?

Вопросов не было, но скорее потому, что всех испугал ее блокнот, а не оттого, что девушки подобрались такие нелюбопытные. Удовлетворенно кивнув, фрейлина повела нас к дворцу.

Шагая за ней, я случайно бросила взгляд в сторону и вдруг заметила наблюдающего за нами мужчину – того самого брюнета-советника, что отказался помочь мне исключиться из отбора. Рядом с ним стоял другой мужчина, с ежиком коротких волос и различимыми даже издалека бицепсами. Советник что-то ему втолковывал, второй внимательно слушал, и тут их взгляды вдруг скрестились на мне.

Удар сердца, второй, третий… Я отвела взгляд, изображая безразличие, но руки почему-то мелко затряслись. Они что… говорили обо мне? Что этот советник сообщал тому, другому, который качок? Надеюсь, не про полное отсутствие верноподданнических настроений?

Фрейлина что-то объясняла, но я едва слышала ее слова. Все то время, что мы шагали по дорожке, а потом по бесконечному ряду ступенек, я чувствовала между лопаток тяжелый обжигающий взгляд. И почему-то мне показалось, что этот интерес вызван не моей неземной красотой.

Очнулась я лишь от звука собственного имени, когда рина Амброзия сообщила, что меня поселят в лазурных покоях. Мы уже зашли во дворец и теперь стояли в коридоре. Вздрогнув, я послушно кивнула фрейлине и шагнула в выделенную мне комнату. Потом нужно будет найти Касси и посмотреть, куда определили ее. А пока – осмотрюсь.

Лазурные покои были, ожидаемо, оформлены в голубых тонах и состояли из двух комнат: небольшой гостиной с обитыми шелком диваном и креслами и спальни. Обстановка неуловимо напоминала гостиничный номер. Может, дело было в абстрактных картинах с изображением непонятных синих разводов, а может, такое впечатление создавала некая безликость комнат. И в то же время ни плотные дорогие шторы с массивными кистями, ни маговизор последней модели на стене не давали забыть, что пусть это и гостевые покои, но они находятся в самом настоящем дворце и предназначены исключительно для размещения первых лиц империи.

Что ж, очень даже неплохо – условия гораздо лучше моей комнаты в студенческом общежитии. И что скрывать, даже дома у меня не было отдельной гостиной: мы жили в обычной квартире в многоэтажном доме. Хорошо еще, у меня и брата имелись отдельные комнаты.

На миг остановившись перед зеркалом, я внимательно оглядела свое отражение. Темно-русые волосы длиной до лопаток, голубые глаза, средний рост – ну ничего выдающегося. Обычная внешность, симпатичная, но не слишком яркая. Да и броским макияжем я по понятным причинам пренебрегла, лишь тронув ресницы тушью перед выходом утром. Не хотела раздражать строгих ученых деятелей легкомысленным видом. И теперь вопрос: почему меня в таком случае выбрали?! Не потому же, что я понравилась императору – ведь его на отборе даже не было!

В отчаянии на миг прижав руку ко лбу, я тут же отняла ее. Не время раскисать! Сейчас разберемся. Во всем происходящем должна быть какая-то логика.

«Наверное, все дело в разнообразии, – вдруг пришло мне в голову. – Они уже набрали несколько красавиц, но с одинаковыми типажами отбор вышел бы слишком скучным. Поэтому они выбрали одну спортивную девочку – Касси, и одну умную – меня». Не то, чтобы я была слишком уж гениальным гением… Но, скорее всего, с научной разработкой на конкурс невест никто больше не догадался явиться.

Так, ладно, с причинами, почему меня выбрали я, похоже, разобралась. И теперь вопрос: как сделать так, чтобы меня исключили? А вот для этого нужно узнать побольше об отборе.

Покружив по комнатам, я нашла на столике в гостиной папку с многообещающим названием «Регламент отбора». Отлично, это-то мне и нужно! Сейчас я разберусь, что можно сделать, чтобы вылететь пораньше!

Через несколько минут, пробежав глазами по строчкам на плотных бежевых листах, я снова впала в отчаяние. Там говорилось, что отбор будут транслировать по маговизору, и зрители будут голосовать за участниц с помощью сообщений в магофоне. Это сформирует часть рейтинга. Также нас будут оценивать судьи и присуждать баллы за пройденные конкурсы. Те участницы, которые наберут меньше всего баллов, будут исключены.

Испытания транслировались по маговизру – в прямом эфире. А это значило… значило, что Освальд уже, скорее всего, в курсе. И мои родители.

Схватив магофон, я нажала кнопку и, ожидаемо, на экране высветилась куча пропущенных от мамы, отца и даже брата. Но ни одного от Освальда. Ой…

Помедлив, я решила, что родственники все равно меня любят и простят, даже если я еще чуть-чуть задержусь с ответным звонком, а вот Освальд…

Длинные гудки. Потом резкие короткие. И сообщение: «Нам не о чем говорить. Я видел тебя по маговизру. Между нами все кончено».

Не веря своим глазам, я попыталась позвонить ему еще раз, затем отправить сообщение, но все безрезультатно, потому что… он меня заблокировал! Внес в черный список, и теперь мои сообщения даже не отправлялись!

Сев на кровать, я пару минут тупо смотрела в экран магофона, а потом, не выдержав, разревелась. Гадский отбор… Гадский император! Для всех тут: судий, организаторов, ведущих и… того вредного советника я – всего лишь дополнительный человек, выбранный для разнообразия. Чтобы шоу смотрелось поживее. Они помучают меня несколько недель, заставят участвовать в своих дурацких конкурсах, а у меня из-за этого отбора рушилась вся жизнь! Меня бросил парень, я упускаю карьеру своей мечты…

«Ну уж нет! – резко сев, я решительно вытерла слезы рукавом. – Я так легко не сдамся! Мало ли что сказал советник… Мне нужно пойти к самому императору! В конце концов, теперь я его невеста. Неужели он не выделит мне пару минут?»

Первый же встречный в коридоре гвардеец махнул рукой в сторону крыла, где проживает его величество. А вот там уже начались проблемы: стражник у двери, которая отделяла общедоступный коридор от той части, где жила императорская семья, наотрез отказался входить в мое положение.

– Посторонним вход воспрещен, – непререкаемым тоном отзывался он в ответ на любые мои аргументы.

– Но я же не посторонняя! – отчаявшись, привела я последний, самый веский довод. – Я, между прочим, считаюсь невестой императора!

Я даже не врала – в «Регламенте отбора» было черным по белому написано, что пока нас не исключили, все мы формально являемся невестами. Зачем его величеству нужно пятнадцать невест сразу, я не совсем понимала. Гвардеец, видимо, разделял мои сомнения, потому что его лицо осталось все таким же непререкаемо строгим. Поняв, что он не собирается меня пускать, я уже было отвернулась, чтобы удалиться, как вдруг за спиной раздалось:

– Я думаю, для невесты можно сделать исключение. Проходите, рина.

Обернувшись, я благодарно улыбнулась своему спасителю – высокому худощавому мужчине, который показался очень знакомым. Блондин, с короткой светлой бородкой, но с темными бровями, на контрасте выглядевшими странновато. Темные, как колодцы, глаза смотрели на меня с легким любопытством, словно оценивая. Пару секунд я старалась припомнить, где мы могли пересекаться раньше, а поняв, кто это, тут же попыталась изобразить кривой реверанс.

– Герцог Монтенгери, – так, а нужно ли делать реверанс при встрече с герцогом? Или только с правителем?

Мужчина принял мой жест вежливости, как должное, из чего я сделала вывод, что не ошиблась. Более того, он шагнул вперед и зачем-то протянул мне руку.

– Приятно познакомиться, рина…

– Э… Летиция Мэйвери. Можно просто Летти, – обескураженно отозвалась я и осторожно схватилась за протянутую мне ладонь. Она была холодной и липкой.

Герцог Монтенгери был дядей императора и мало появлялся на публике, и я совершенно не представляла, что он за человек. Поэтому, когда мужчина вдруг дернул мою руку к себе, а потом и вовсе припал к тыльной стороне запястья губами, запечатлевая поцелуй, глаза у меня стали круглыми, как монета в пять кредитов. Ой! Не привыкла я к таким светским изъявлениям вежливости…