Образование – сфера долгосрочного проектирования государства, его культуры, социально-экономического и политического развития. Вместе с тем, это национальное достояние, духовная собственность народа, ценность его тысячелетней культуры. Сегодня, как никогда ранее, России необходима обоснованная стратегия реконструкции системы образования, продуманная по этапам, обеспеченная бюджетом, ориентированная на перспективу социального, экономического, культурного развития страны. Подчеркнем: граждане России, ее научная общественность не должны быть отстранены от обсуждения образовательной политики правительства в тот момент, когда определяется судьба страны и совершается судьбоносный выбор модели образовательной системы для России ХХI века.
Первая из них тоталитарно-государственная модель представлена советской школой, которая сегодня еще жива в педагогическом мышлении и формах отношений субъектов образования, в методах управления и обучения. Это система закрытого типа, единообразная по содержанию программ, ориентированная марксистской идеологией, нацеленная на формирование унифицированного массового сознания, жестко управляемая по вертикали. Эта модель апробирована семидесятилетним опытом работы советской школы и имеет свои позитивные стороны.
К ним относятся:
– во-первых, социально-правовая защита: равные права (и обязанность!) граждан на бесплатное образование («всеобуч»);
– во-вторых, единство и преемственность образовательных программ всех уровней, позволяющих продолжать образование, при гарантированном всеобщем среднем образовании;
– в-третьих, развитая система многоуровневого образования от дошкольного к среднему и высшему, до образования взрослых; ее непрерывность, структурно-содержательная целостность и идеологическая направленность обеспечивались высшей и средней педагогической школой;
– в-четвертых, бесплатное обучение и стабильность бюджетного финансирования (хотя и «по остаточному принципу»).
Сильной стороной советской школы, как известно, была естественно-математическая подготовка выпускников. На международных конкурсах они демонстрировали высокий уровень знаний по математике, физике, химии: успехи СССР в области военно-космических технологий объясняются основательной школьной и вузовской выучкой.
Во многом именно это обстоятельство – преимущества советской науки и техники, а это значит, образовательной системы – пробудили в конце 1960-х годов пристальное внимание в правительствах США, Японии, ряда европейских стран к собственному образованию, его качеству, состоянию и нуждам. Вопросы образовательной политики заняли первое место в предвыборных программах претендентов на высшие государственные должности.
Интерес к российской системе образования и сегодня в мире чрезвычайно высок, поскольку сила идеологического воздействия, опыт социализации личности, методики формирования коллективистского сознания остаются актуальными. Кстати сказать, эффективность российской системы образования недавно подтверждена авторитетом ЮНЕСКО. К ее сильным сторонам относят, в частности, широту общекультурной подготовки, что позволяет выпускнику достаточно свободно ориентироваться в образовательных программах европейских университетов.
Однако в советской модели единой государственной школы нужно видеть и ряд негативных качеств, предопределивших разрушение государственной системы и состояние современного российского общества. Поскольку цель образования понята как социализация индивида, содержание образовательных программ сугубо идеологизировано, управляется политикой партии, утверждается ее органами на всех уровнях власти и определено государственной ориентацией на научно-технический прогресс. При этом человек, тем более человек гармоничный, те. «всесторонне развитый», предназначен стать «колесиком и винтиком» общественного хозяйства.
В этой модели образования личность – совокупность социальных отношений, и ребенок понят как объект формирующего воздействия педагога. Причем сам педагог – транслятор программы, одобренной «сверху», – обречен быть административным звеном системы, чиновником, подотчетным, контролируемым и оплачиваемым государством. Оба субъекта образования – учитель и ученик – выступают как средство стабильной работы государственной системы.
Прямой результат «формирующей» педагогики с ее сциентистско-технократической ориентацией – тот репродуктивно-авторитарный тип сознания, которым характеризуется постсоветское общество и который неявно, подчас неосознанно для самих его носителей, однако агрессивно и надолго установился в политике, экономике, производственных отношениях, в образовании и науке, в личностном сознании людей. Его характеризуют: признание безусловного примата практики перед теорией, экономики над духовной жизнью, государства над личностью, технократизм общественных целей, физикалистское понимание человеческой природы, потребительское отношение к природе и к человеку как к средству производства идей, товаров и услуг.
Горько признавать, но несомненна связь сегодняшней социально-психологической ситуации в России с качествами личности, сформированной советским обществом и в значительной мере школой: у одних – растерянность и пассивность перед лицом шоковых перемен, ожидание правительственных решений и защиты, нежелание нести ответственность за собственный выбор; у других – отсутствие нравственных ориентиров, агрессия, ожесточенное стремление к личному успеху; у третьих – ощущение безнадежности «этой страны» и настроения бегства. Репродуктивный тип сознания, преобладающий у наших сограждан, сформированный советской школой, – самое серьезное препятствие на пути к демократии, к подлинной свободе личности, к развертыванию творческих сил нации.
Советская школа – крайний вариант тоталитарно-государственной модели. Однако система этого типа пригодна и для государственно-капиталистической формы социально-экономического устройства, удобна бюрократическому тоталитаризму. К сожалению, тенденция движения к такому типу общества очевидна в политических и законодательных решениях современного российского правительства; эта тенденция обуславливает угрозу реформы образования в соответствующем направлении.
Признаки движения отечественного образования в сторону этой модели обозначились в 1996–1997 годах достаточно отчетливо в ряде документов, содержащих понимание образования как сферы экономики, в соответствующей этому пониманию типологии направлений и специализаций Государственного Классификатора. Об усилении этой тенденции свидетельствует политика стандартизации образования в механистично-сциентистском стиле, предполагающая примат технико-инженерных специальностей; количественный подход к строительству инфраструктуры образовательных учреждений; сохранение вертикали управления на федеральном, региональном, муниципальном уровнях (инструмент управления – стандарт, лицензия, финансирование); коммерциализация образования и т. д.
Тоталитарно-бюрократическая модель образования, будь то советский или капиталистический вариант, строится в соответствии с пониманием образования как сферы производства «человеческого капитала» в целях его использования в хозяйстве, как сферы обслуживания запросов рынка профессий. Реальность установки этой системы обеспечена тем обстоятельством, что реформация образования на протяжении пяти лет совсем не затронула управленческую схему, но еще более утяжелила, запутала и усилила ее власть. Тенденция усиления бюрократической вертикали сегодня активно обозначена. Интерес чиновников в таком повороте политики закономерен и понятен: регламентированным легче управлять, сохраняя право на принятие решений. Консерватизм репродуктивного педагогического мышления, свойственный значительному числу теоретиков и практиков образования, гарантирует устойчивость этой тенденции.
Наметившийся сегодня «откат» к тоталитарно-бюрократической модели образования означает возврат к репродуцированию управляемой личности, отмену свободы вузов, декларированной в Законе РФ «Об образовании», консервацию репрессивного потребительского социума, отказ от собственного пути культурного развития России, отставание от перспективных глобальных тенденций гуманизации образования и, следовательно, от достойной позиции страны в мировом сообществе XXI века.
Вторая актуальная возможность выбора образовательной модели для России – система «рыночного» типа, так называемая свободная школа, действующая в большинстве индустриальных стран мира. Это система открытого типа, где образование понято как сфера обслуживания интересов заказчика. Она построена в подвижном спектре образовательных услуг для удовлетворения потребностей населения и производственных структур, ориентирована на личностный выбор в соответствии с индивидуальными целями, социальными притязаниями и финансовыми возможностями граждан.
Такая школа, при многообразии вариантов и уровней, именуется «свободной», поскольку строит свои образовательные программы «по принципу супермаркета», в идеологии свободного выбора и здоровой конкуренции. Ее задача – адаптировать (приспособить) индивида к условиям наличного социума, его правовым и ценностным установкам, потребностям рынка профессий.
Этот тип образования – система открытая и гибкая; в ней рождается многообразие авторских вариантов, множество нетрадиционных концепций, технологий обучения и форм финансирования. Такая школа ориентирует человека на самоопределение, приучает надеяться только на себя, формирует чувство собственного достоинства, ценить гражданские права и свободы, сознавать нравственный долг бизнесмена, налогоплательщика, избирателя, семьянина. Иными словами, здесь идеология образования ориентирована ценностями потребительского, демократического общества[3].
Система этого тина кажется привлекательной и для российской школы в условиях перехода от социализма к капитализму, питает иллюзию теоретиков на интенсивную демократизацию общества с помощью школы, живущей в сфере свободной конкуренции учебных заведений и образовательных программ. Она вдохновляла наших реформаторов первой волны, нашла отражение в Законе РФ «Об образовании» и «Концепции обновления Государственного стандарта» 1997 года.
Именно такую модель и качестве образца для модернизации рекомендует России Всемирный банк в Докладе 1994 года «Россия: образование в переходный период»[4]. Этот Доклад был подготовлен большим многонациональным коллективом специалистов в сотрудничестве с Министерством образования РФ и Государственным комитетом РФ по высшему образованию, финансировался Фондом Сореса, поддержан правительствами Великобритании, Финляндии, Франции, Японии и Нидерландов. Общее руководство осуществлял Роберт Либенталь, начальник отдела развития людских ресурсов (EC3HR) Департамента региональных проектов III (Регион Европы и Центральной Азии (директор – Рассел Читэм). Доклад имеет гриф “конфиденциально”, предназначен только для служебного пользования и поэтому, к сожалению, не стал предметом независимой экспертизы, тем более, обсуждения педагогической общественностью России.
При всей серьезности и основательности анализа современной ситуации в экономике и образовании России, рациональности аргументов и выводов этого документа, с его рекомендациями нельзя согласиться. Он строится в методологии экономического мышления, на основании двухвекового опыта капиталистического хозяйства, в условиях производственно-ориентированной традиции образования и развитой системы его социальной защиты.
Россия таких традиций не имеет! Напротив, ее система образования никогда не была только сферой производства, инструментом функциональной обработки «человеческого ресурса». Она традиционно была делом государства и церкви, определялась идеей образования «совершенного человека», «гармоничной личности» патриотического духовно-нравственного воспитания гражданина. Традиция эта укоренена в русской культуре от Средневековья к Новому времени, будь то школа Петровской эпохи или просветительская система XVIII века; она прослеживается в сословной школе XIX столетия, вплоть до советской школы века XX, где идеология коммунистического воспитания определяла содержание образовательных программ.
Предположим, что Россия, еще раз отрекаясь от собственных традиций, решительно сломает собственную систему и примет западную модель. Тогда, чтобы получить работающую сферу образования
О проекте
О подписке