3. Камень на распутье

"Придорожный камень, камень на перекрестке, распутье – большой камень – указатель, лежащий на развилке, где одна дорога переходит в несколько, традиционно три. Камень не столько указывает направление, сколько ставит героя перед выбором судьбы и проверяет качества героя. Данный выбор определяет его будущее, всю дальнейшую жизнь человека.

Художник Виктор Васнецов, работая над картиной "Витязь на распутье", углубленно изучал русский фольклор. В своем письме Владимиру Стасову В. Васнецов указывал, что на камне написано:

"Как пряму ехати – живу не бывати,

Направу ехати – женату быти,

Налеву ехати – богату быти…"

В сказках есть варианты, но чаще говорится так: "На развилине путей-дорог лежит Вещий камень, а на нём надпись: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь».

Менее сильные духом герои, как правило, предпочитают более лёгкие варианты: пожертвовать конём или быть богатым, женатым. Главный герой готов сгинуть, лишь бы выжил его верный конь, и благодаря этому не только спасает и себя, и коня, но и обретает помощников для выполнения задания."

(Неполная толковая энциклопедия сказочных существ и проявлений, изд. 12-е, доп.)

Несколько совершенно ничем особенно не примечательных дней спустя клубочек внезапно сошел с ума. Он стал кататься кругами по подносу, подпрыгивать, замирать и метаться от одного края к другому.

– Он себя никогда так не вёл… – испуганно пробормотала Лена.

– Это Кощей против нас колдует! – злобно прорычал Кристиан. Кощей постепенно становился главным демоном из его монологов, обладающим божественным всемогуществом, которое было непременно направлено против Кристиана лично.

– Знаешь, на что похоже? – задумчиво протянул Соловей, – как если под компас магнит положить. Тут то ли волшебная зона, то ли что… И это его сбивает.

– И что делать?

– Логичнее всего ехать по последней наводке клубочка. Рано или поздно мы зону минуем, тогда он снова заработает. К тому же, мне дико интересно, что именно его сбивает.

Они проехали с километр неспешным шагом и впереди появилась развилка. Дорога расходилась на три направления. Клубочек был бы сейчас как нельзя кстати, но, видимо, развилка была эпицентром нарушений: клубок метался как бешеный.

– Указатель! – воскликнул Кристиан, показывая куда-то вниз.

– Вот тебе и магнит! – радостно ухмыльнулся Соловей.

На развилке лежал внушительных размеров камень с выбитым на нем текстом. Буквы были стилизованы под старину, а стороны камня поросли мхом. Надпись гласила:

"Прямо пойти – себя потерять.

Направо пойти – коня потерять.

Налево пойти – женатому быть."

Все трое уныло посмотрели на путеводный клубок. Тот методично прыгал вверх-вниз по подносу. Лена вздохнула, дала клубочку "отбой" и полезла в рюкзак за Энциклопедией.

– Ну да, всё ясно, выбор судьбы! Всё дело в судьбе! – нервно хихикнул Кристиан, пробежав глазами по соответствующей статье, – потому клубочек и не работает, что мы сами судьбу выбрать должны.

– Мне как-то давно приятель рассказывал, что "коня потерять" означает, что там пасека. Пчелы не переносят запах конского пота и могут напасть, – поделился Соловей.

– Пасека не исключает того, что это самый короткий путь к Кощею, – возразил Кристиан.

– Коней вам не жалко? – спросила Лена, – они вам верой и правдой, а вы…

– Уж лучше коня, чем себя… – заметил Соловей.

– В сказках богатыри мыслили иначе! Они отказывались предавать своих коня и любимую, – упёрлась Лена…

– Поэтому чисто из принципа выбирали умереть самостоятельно! – продолжил Кристиан, – нам это надо?

– И вообще, с чего это ты решила, что женатому быть не означает, что именно на той самой любимой? – добавил Соловей-Разбойник.

– Ага, по твоей логике, камень нам сейчас путь до Василисы показывает? – скептически протянула Лена.

– Как недоученный физик, я выступаю за научный подход, следуя которому мы просто не имеем права исключать такой вариант… – с достоинством изрёк Соловей.

– Кристиан, допустим, может жениться, – протянула Лена, – а мне что, тоже по камню в брак вступать?! С кем?!

Соловей-Разбойник приосанился, гордо выпятил грудь, уткнул руки в бока и проникновенно заглянул Лене в глаза. Лена недоуменно уставилась на попутчика, явно не понимая, что он хочет этим сказать. Соловей тоже недоуменно приподнял брови и ещё больше выпятил грудь, добавив к общему виду ещё и ослепительную улыбку. До Лены начало доходить…

– Нет… нет… ты ведь шутишь, так?!

– А вдруг не шучу?

– Мне рано!!! Не обижайся, пожалуйста, но я в принципе жениться не хочу! И не хочу, и не могу, и вообще я для этого совершенно не приспособлена!!! Давайте, может, лучше пусть нас кто-нибудь убить попробует, а?

– Лен, ты серьёзно предпочитаешь смерть замужеству? – поинтересовался Кристиан. Соловей перестал улыбаться и стал о чем-то напряжённо размышлять.

– Нас трое. Как-нибудь отмашемся… – слабым голосом понадеялась она.

– Постойте, давайте мыслить рационально, – нахмурился Соловей, – а не как былинные богатыри. И себя, и коней нам терять рискованно. А вот из нас троих женатым стать и может, и хочет Кристиан. Я как бы не против, а ты, Лена, жениться в принципе никогда не сможешь!

– Это почему?! – взвилась Лена. К такой резкой перемене она была не подготовлена. Да, сейчас ей было рано думать о браке, но почему сразу так про “никогда не сможешь” заявлять? Обидно, однако!

– Потому что девушки у нас в стране не женятся, а выходят замуж, – хитро улыбнулся Разбойник, – но мне нравится твоя реакция, она обнадёживает.

– Я тебя сейчас точно стукну! – хмуро пообещала Лена.

– С удовольствием, и не только стукни, – мурлыкнул в ответ несносный Разбойник.

– Может, уже поедем? – Кристиан тронул поводья и его конь сделал шаг в сторону дороги к массовым женитьбам.

– Погодите. Во всех сказках верной дорогой была та, где надо было пожертвовать собой, – Лена за время в Москве успела прочитать немало сказок, чтобы понимать что по чём, – а потом выручали своих непутёвых братьев, которые выбирали жениться и оказывались в беде.

– А ты представь себе сказочного богатыря! – парировал Соловей, – один одинешенек с устаревшими моральными убеждениями перед таким выбором. Умом то они не отличались, только силой. Поэтому силой жизнь себе и отвоевывали. А у нас столько силы откуда? Зато у нас есть ум, даже три ума. Поэтому хоть один из нас сможет обойти всё ловушки. К тому же, наверняка если там и есть невеста-аферистка на конце дороги, то она одного одинокого и соскучившегося по женскому вниманию жениха ждёт, а тут аж три… То есть, два и одна невеста нагрянут. Какое-никакое, а преимущество!

– Я вынужден согласиться со Славой, – вздохнул Кристиан, зачем-то называя их спутника по имени, – разумнее пойти налево.

– Я что-то путаю, или жениться и пойти налево у вас в стране означает совершенно противоположные вещи? – уточнила Лена, имея ввиду устоявшееся выражение. Пойти налево в России означало обычно согласиться на внебрачную связь. Кристиан фыркнул, а Соловей жизнерадостно заржал.

– Тем больше причин у нас пойти налево!

И они всё же свернули на самую левую дорогу. Какое-то время ехали молча, ожидая, что приключение начнется немедленно и их едва ли не силой женить будут. Постепенно все трое расслабились и стали наслаждаться пейзажами. Дорога и правда была живописная. Цветочные поляны тянулись вплоть до леса, который, купаясь в солнечных лучах, казалось, позировал для художников. Пару раз им попались заброшенные трактиры. Они навевали мысли об ужине, и мужчины, которые то и дело косились на Ленин рюкзак со скатертью-самобранкой, наконец стали обсуждать вслух, чего можно было бы у скатерти заказать. Когда Лена почти согласилась искать место для ночлега, из-за поворота вынырнул почти сказочный терем с резными ставнями и гостеприимным крыльцом. Кристиан, который меньше всех привык спать где придётся, заявил, что он ни за что не откажется от нормальной кровати, и первым направил коня туда.

Вблизи терем оказался ещё живописнее. Его можно было бы фотографировать и рассылать по всей Европе в качестве рекламы Аномалии. Добротный сруб, высокое крыльцо, ветки рябины в окнах, разукрашенная балалайка на скамейке, дымок из трубы и аромат свежих караваев из открытых окон. Рубивший во дворе дрова паренёк в протёртых джинсах принял у них лошадей, а потом притащил из сарая ведро свежей воды и плеснул животным в лохань. Из-за угла терема высунулся смешной дед с торчащей во все стороны бородой, расплылся в беззубой улыбке и помахал им рукой. Тем временем из терема вышла хозяйка.

Это была эффектная брюнетка неопределенного возраста, одетая элегантно, и довольно просто, видимо, чтобы подчеркнуть свою эффектную внешность. При этом, у хозяйки был яркий, почти кричащий макияж, две тяжеленные золотые сережки в ушах, белоснежная улыбка и тяжёлые густые волосы, забранные в высокий хвост. Образ дополняли точёная фигурка, брови вразлет, восторженный взгляд и маленький букетик полевых цветов в изящной ручке. Она лучезарно улыбнулась им, наслаждаясь произведенным на мужчин эффектом.

– Дорогие гости, вы как раз успеваете к ужину! – мелодично произнесла она, – добро пожаловать в моё скромное имение! Я очень люблю гостей!

Она провела их через богато убранную прихожую в просторную и светлую гостиную. Они удобно расположились на диванах, и хозяйка стала расспрашивать их об их путешествии, истории и целях. Лена предпочитала отмалчиваться, наблюдая за хозяйкой.

О таких женщинах, как Тамара, обычно говорят, что они воплощение страсти и вожделения. Каждый взмах её ресниц, каждое её движение были исполнены неги и желания. Воздух вокруг неё накалялся и завихрялся, обволакивая мужчин ароматом живых феромонов, и вскоре Лена была готова поспорить, что что бы хозяйка ни сделала, Кристиан и Соловей выполнили бы это беспрекословно. Василисы на неё не было!

Когда подали ужин, парни уже были "готовы на всё”, восторженно ловя каждый взгляд и каждое слово хозяйки, а Лена превратилась в своего рода невидимку, которой было дозволено наблюдать и учиться, но не вмешиваться. Она была не против, хоть и было неприятно, ведь оба её спутника были "заняты" другой женщиной. Будто не ехал Кристиан спасать свою невесту и будто бы Соловей не предлагал себя Лене в женихи. Кому как, а для Лены это было почти как предательство. Всего то и надо было появиться какой-то размалеванной мадам, и оба парня моментально забыли о существовании любых других женщин! Какой же примитивизм! Впрочем, лучше сейчас, чем потом, когда Лена умудрилась бы влюбиться в того же Вячеслава-Соловья! Поэтому отныне она пообещала самой себе полный запрет на даже мысли о чём-либо большем, чем совместная миссия.

Зато для Тамары запретов не существовало. Лена, затаив дыхание, наблюдала за её искусством. Если Русалки своей силой не злоупотребляли никогда, их сексуальность была нежная, ускользающая, гибкая и пластичная, как вода, то Тамара “стреляла” из всех возможных орудий. И позы, и взгляды, и движения и даже слова были исполнены тааааких намёков. Перед её напором выстоять было нереально. Она не терпела возражений и не брала пленных. При этом, каким-то чудом, она умудрялась кокетничать с обоими парнями одновременно. Парни разве что не высунули языки и не поскуливали, как шаловливые щенки. Лена признавала, что так ей слабо, всегда было и будет слабо. Но наблюдать такое вживую было чертовски интересно.

Когда ужин подошёл к концу, Тамара по очереди поцеловала каждого из парней в губы, а потом неприметная девочка с жидкой косичкой показала им их комнаты. Лена закрыла дверь, плюхнулась на кровать и какое-то время таращилась в пустоту, приходя в себя. В голове был туман, ноги и руки были словно ватные. Тамара была безусловно талантливой, ибо даже Лена ощущала себя так, будто по ней проехался бульдозер. В дверь постучали.

– Войдите! – прописала Лена. В дверь вошёл Соловей-разбойник, беззаботно плюхнулся рядом с Леной на кровать и выдохнул.

– Давно меня так не обхаживали, ох, давно!

– Я заметила, слюнки у тебя так и текли, – Лена постаралась придать тону небрежности.

– И текли! Это же мечта каждого мужчины: чтобы можно было побыть слабым, чувствительным и беспомощным, пока тебя вот так вот нагло совращают, размазывают по стенке и берут на абордаж.

– Да ладно… – нервно хихикнула Лена.

– Серьезно. Считай это обратной стороной мужественности. От нас по жизни слишком многого ожидают. Мы должны быть при деньгах, при власти, самыми сильными, самыми уверенными, мы должны охотиться на мамонтов, строить пещеры с евроремонтом, куда этих мамонтов приносить, мы должны заботиться о том, чтобы в пещеру не вошёл никто чужой, мы должны всегда быть сильными, всегда ответственными, всегда думать о последствиях наших действий… И ещё и охотиться на девушек, отрабатывать полностью этот бессмысленно сложный ритуал брачных игр, призванный доказать девушке, что мы соответствуем всему вышеперечисленному! А ради чего? Ради дес… Двадцати минут удовольствия и, возможно, если она будет в настроении, хорошего обеда. Краем ума ты понимаешь, насколько это всё бессмысленно, но убеждаешь себя, что ты мужик, ты должен, ибо пещера с евроремонтом того стоит, а в старости будет кому подать тебе стакан воды! Представляешь, какие энергозатраты ради злосчастного гипотетического стакана воды в старости?

– И дес… двадцати минут удовольствия, – ехидно напомнила Лена.

– Вот, ты меня понимаешь! – обрадовался Соловей, – видишь, как нам трудно?

– Бедненькие… – полушутливо протянула она.

– Именно так! И вдруг появляется такая роковая красавица, которая уже при пещере, и для которой ты и есть тот самый мамонт! Она наметила тебя себе в добычу, и не потерпит возражений. И она пройдет весь этот ритуал только ради удовольствия, просто, чтобы нагнать побольше адреналина. Потому что шансов сопротивляться у тебя изначально не было. И ты ничего не должен, ты ничего не обязан и не надо ничего никому доказывать. От тебя только и требуется, что сдаться, потому что остальное сделает она сама. Это же ультимативное воззвание к нашему Иню, у нас он тоже есть, знаешь ли. Сдаваться – это невероятно сладкое и манящее ощущение, право на которое женщины так несправедливо и жестоко оставили только себе!

– Так вот, чего хотят мужчины! – хмыкнула Лена.

– Временно! – уточнил Соловей.

-Ну да, ну да… – какое-то время они сидели молча. Потом Соловей снова заговорил.

– Я это к чему, ты как себя чувствуешь?

– Нормально, устала немного разве что.

– Это хорошо. Потому что мне, например, она что-то в еду подсыпала…

– Откуда ты знаешь? – подпрыгнула Лена, рисуя себе в голове страшные картины, и пытаясь вспомнить, как оказывают первую помощь при отравлениях.

– Не, страшного ничего, – успокоил её Соловей, – но скоро будет критично.

Лена посмотрела на его штаны и залилась краской. Разбойник беспомощно пожал плечами.

– Так иди к ней, думаю, она будет не против помочь!

– А вот этого делать нельзя! – неожиданно серьезно ответил парень, – я, собственно и сюда не жаловаться пришел, и не за "спасением", а потому что надо держаться вместе. Что-то тут нечисто, не нравится мне эта Тамара!

– Ах, вот как! – снова вспыхнула Лена, чувствуя неожиданно едва ли не ревность, – а мне показалось совершенно наоборот!

– Пойми меня правильно, – Соловей-разбойник оказался ошеломляюще проницательным, – в любой другой ситуации я бы непременно снова постарался тебя охмурить. Я считаю тебя очень привлекательной девушкой, и то, что ты меня пару раз отшила, не значит, что у нас нет шансов. Но в какой-то момент мужчина должен научиться думать не только вот этим спереди. Наверное, это и называется зрелость. Так вот, всё, кроме вот этого “спереди” твердит мне, что мы в большой опасности. Поэтому я решил, что лучше нам держаться вместе. А пока я шел сюда, я увидел, как Тамара заходит к Кристиану, что ещё опаснее. Видимо, она сочла его более лёгкой добычей, и очень скоро подойдёт очередь и нас. Поэтому не обижайся, я клянусь тебе непременно наверстать упущенное, но сейчас нам, увы, нельзя отвлекаться.

Лена отвернулась, переваривая услышанное. Самое подкупающее для неё в мужчинах всегда была искренность, и после таких признаний и обещаний продолжений сосредоточиться на опасности их положения было нелегко. Она мысленно дала себе пару пощёчин. Соберись! Если даже этот пройдоха, несмотря на приток крови к другим местам, сохраняет хладнокровие… Зрелость, чтоб его! Где вообще такие мужчины водятся в диких и бесхозных условиях? А то, как известно, качественных мужчин, как и породистых собак, разбирают уже в щенячьем возрасте. Лена ещё не забыла, что несмотря на все намеки Соловья он ни разу не отрицал наличия у себя жены. Правда, и не подтверждал. Но не может же такой прекрасный экземпляр гулять “на свободе”! Стоп, надо думать о спасении! Лена глубоко вздохнула и постаралась сосредоточиться на важном.

– Что ты предлагаешь делать? – спросила она.

– Я предлагаю ждать и не высовываться. Рано или поздно она закончит с Кристианом, не найдёт меня в моей комнате и придёт сюда. Не показывай, что ты что-то подозреваешь, я спрячусь, и, если что, всех спасу… На нашей стороне элемент неожиданности.