Глава 4

Крыса с отвратительным писком пробежала мимо, задев длинным хвостом ее ногу. Раньше, когда Элисон запирали в подвале в качестве наказания, она боялась всего вокруг: темноты, сырости и, конечно же, крыс. Особенно крыс. Толстые, серые, с грязными пятнами, они свободно передвигались по подвалу, не боясь ни редких пленников, ни хозяев-вампиров. «Вот кто на самом деле правит домом Ричи», – с едким сарказмом подумала девушка. Ее глаза давно привыкли к темноте, и все, что она делала, когда не спала, – это наблюдала за передвижениями крыс. Две копошились в ее тарелке, доедая зачерствевший хлеб и жирного гуся, фаршированного яблоками. Младшая Ричи не стала их прогонять: какое-никакое, а развлечение.

Все бы ничего, но эти крысы слишком шумные. Своим писком и шуршанием они мешали ей думать, а думала Элисон круглыми сутками. Она почти не спала, а чаще дремала, прислонившись к холодному камню, и думала, думала, думала.

Младшая Ричи пришла в себя на следующий день после пытки. Вампиры отыгрались на ней, удовлетворив свою месть и насытившись ее страданиями. Элисон сожалела, что они не убили ее. Умерев, она бы положила конец дележке прав за власть, ведь без женитьбы на ней никто из братьев не получил бы желаемое.

Лучше бы она и вовсе не рождалась. В таком случае Райнер взял бы в жены девицу из другого знатного дома – и страдала бы уже она. Но Элисон везло с рождения, поэтому, едва ей исполнилось пять, она стала невестой вампира, наводящего ужас на всю Вейссарию. Ее часто беспокоил вопрос: сколько ему лет на самом деле? Она помнила своих братьев-вампиров уже взрослыми. Как случилось, что их обратили, и кто это мог сделать? Получить такую большую разницу в возрасте невозможно без тайного колдовства. Еще девочкой Элисон любила поразмышлять над этой и другими тайнами старших братьев перед сном, но теперь все это ее мало интересовало. Ее новой загадкой, над которой она так усердно думала, стала магия крови. Младшая Ричи жаждала узнать о происхождении таинственной силы и понять, связана ли она с проклятием их дома. Еще год назад она бы посмеялась над простофилями, говорившими, что поместье Ричи проклято, но сейчас… Элисон не сомневалась, что так оно и есть.

Она с грустью думала о тех, кого лишилась так рано. Ей недоставало Киото, Таты и Дарвина… Дарвина недоставало очень сильно. Вскоре после побега Элисон поняла, что испытывает к нему не просто симпатию, а нечто, что лежит гораздо глубже.

О любви она прочла не так много книг, как о приключениях. Она читала о рыцарях, которые совершали подвиги во имя светлого, возвышенного чувства, желая угодить даме сердца. Из книг Элисон узнала, что любовь – это жертва, не всегда стоящая, но обязательно кровавая. Она ощущала себя неловко, когда встречалась с Дарвином, и в книгах говорилось, что влюбленные испытывают нечто похожее. А как-то ночью он пришел к ней и склонился так низко, что их носы почти соприкоснулись. Ей стало жарко, мысли превратились в вязкую субстанцию, руки задрожали. Испытывал ли Дарвин то же самое при виде нее? Как бы ей хотелось узнать! Возможно, так оно когда-то и было, но давно, в прошлой жизни, когда дела в поместье обстояли иначе. Если Дарвин ее и любил, то до своих пугающих изменений. Сердце же нынешнего ее брата перестало биться и покрылось ледяной коркой, через которую Элисон не могла пробиться. Она вспоминала его с болезненной, давящей на грудь тоской, и представляла, что он сейчас рядом с ней: такой, как и прежде.

Он как будто прознал, что она грезила о нем. Тяжелая дверь, высеченная из камня, с громким шумом отворилась, и на пороге возник Дарвин. В бледной руке он держал факел.

– Зачем он тебе? – спросила младшая Ричи. – Разве твои глаза не способны видеть в темноте?

– Он не для меня. – Дарвин ступал по полу тихо, как все прочие вампиры. Разместив факел в держателе, он встал перед младшей Ричи. – А для тебя. Я принес его, чтобы тебе стало посветлее, хотя тебе недолго тут осталось. – Вампир окинул взглядом подвал и поежился, как человек, которому неуютно или холодно. – Мне тоже довелось побывать здесь. Не самое приятное место.

– Пожалуй, соглашусь с тобой. Хотя тут мне куда приятнее находиться, нежели в обществе моих братьев. Ты говоришь, что недолго мне осталось? Чудесно, а то я устала ждать освобождения или очередного наказания. Как меня планируют лишить жизни?

– Я сказал, что тебе тут недолго осталось, а не что тебе недолго осталось. Чувствуешь разницу?

– Она не особо-то и велика, – пожала плечами Элисон. – Если меня отсюда и выведут, то на очередную пытку, придуманную вами.

– Я не имею к этому никакого отношения, Элисон. – Его глаза казались грустными. – То, что произошло в башне… Я не причастен к этому. Хейки меня заставил.

– Кровь мою он тоже заставил тебя выпить? – зло спросила младшая Ричи.

– Нет. – Дарвин потупил глаза, и Элисон сообразила, что ему стыдно. Какое открытие! Вампиры умеют стыдиться своих поступков! – Твою кровь я выпил по собственной воле.

– Не сомневаюсь, – бросила она в ответ и отвернулась к стене. Разглядывать камни казалось неплохой идеей – всяко лучше, чем выслушивать пустые сожаления кровопийцы.

– Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, когда сказал, что это не жизнь? Я не могу так! Я стал зависим от людской крови. Порой мне хочется разодрать любого слугу в доме, не говоря уже о лошадях на конюшне и дичи в лесу. Если бы ты знала, через что я прошел…

– А через что прошла я ты не хочешь узнать? – Силы покинули ее в той башне, но Элисон, со свойственным ей упрямством, встала, удерживаясь рукой за стену. Дарвин потянулся к ней, чтобы помочь, но она оттолкнула его руку и посмотрела на него так яростно, что он весь сгорбился. – Я думала, что помогу вам. Киото обещала, что мы отыщем ее родню и приведем сюда! Но она солгала мне. Зная, что просто так я не оставлю вас, она прикрылась ложью, чтобы я согласилась уйти с ней. Ты не представляешь, что я чувствовала, когда правда открылась. Когда я поняла, что мы не вернемся и не спасем вас… Когда я узнала, что больше вас не увижу. – Она умолчала о том, как именно узнала правду: не говорить же ему, что ей приснилась Темная и все рассказала, – он сочтет ее спятившей. – Я целыми днями думала о вас. Ночами не спала, потому что стоило мне закрыть свои глаза, как я видела ваши, полные слез. Это было невыносимо. Я никогда не смогу простить себя за то, что вас оставила. По моей вине погибла сестра. – Она окинула Дарвина печальным взглядом. – И ты тоже, если вампирская жизнь приносит тебе одни лишь страдания. Выходит, я своими же руками погубила всех, кто был мне дорог.

– Не вини себя, – мягко сказал он. – Ты не могла ничего сделать.

– Ах, уже не могла? Но ты сам обвинил меня в бездействии перед тем, как отвел в башню!

– Прости, мне так велел Хейки. А что случилось с Киото?

– Несложно догадаться. – Голос Элисон дрогнул. – Она… Ее убили. Это сделали вампиры.

Дарвин развернул младшую Ричи к себе и взял ее лицо в свои руки. Она не отстранилась. Элисон беззвучно плакала. «Если хочет, пусть видит мои слезы, – подумала она. – Мне все равно, как я выгляжу в его глазах. Я слишком слаба, чтобы кого-то защитить. Слезы позволительны для такой, как я».

– Мне очень жаль, – с болью в голосе произнес вампир. – Если бы я мог утешить тебя… но не могу. Я – один из них.

Образ жестокого монстра, созданного Хейки, перед ее мысленным взором дрогнул, медленно истаивая. Перед младшей Ричи в неровном факельном свете стоял ее любимый брат: бледный, печальный, замученный… Но это был ее Дарвин.

– Я знаю, верю, что ты не такой, как они. – Она прильнула к нему, забыв о своей злости. Положив голову ему на грудь, девушка прислушалась: сердце Дарвина не билось. – Ты другой. Всегда был другим. Что бы они с тобой ни сделали, в кого бы ни превратили… Ты навсегда останешься тем Дарвином, которого я впустила в дом и полюбила, и ничто не сможет изменить мои чувства к тебе.

Он высвободился из ее объятий и бережно взял ее руки в свои.

– Мои чувства к тебе тоже неизменны, – сказал вампир ласково, но, увидев улыбку на лице Элисон, посерьезнел. – Но ты должна знать, что я вынужден подчиняться Хейки. Он обратил меня и стал моим Хозяином. Он напоил меня своей кровью, и я стал таким, как он. У нас одна кровь на двоих.

– Ты можешь сопротивляться ему! – упрямо повторяла младшая Ричи. – То же самое я тебе говорила и в башне. Ты можешь ослушаться его, если захочешь. Даже рабы поднимают восстания и низвергают хозяев. А ты чем хуже? Он не имеет над тобой власти. Ты сам хозяин своей судьбы.

Дарвин сокрушенно покачал головой:

– Я не всегда могу сопротивляться ему. Это невероятно тяжело, ведь я зависим от него.

– Тогда разорви эту связь между вами, – прошипела она с яростной решимостью. – Раздави его. Заставь пожалеть о том, что он сделал с тобой.

– Ты очень изменилась с нашей последней встречи, – задумчиво произнес вампир, осматривая ее.

– Разве? По-моему, я тебе уже говорила нечто похожее…

– Нет, я говорю не про события в башне. До побега ты была не такой. Что с тобой приключилось?

– Ты не знаешь? Они тебе не рассказали?

– Хейки и Райнер не берут меня на собрания и не зовут с собой выпить вина. Так что известно мне немногое. Я знаю, что тебя убили и что ты каким-то образом возродилась. Одни говорят, что ты стала жертвой темных сил. Другие шепчутся, что сами боги вернули тебя, чтобы ты могла снять с нашего дома вечное проклятие. А третьи считают, что все было спланировано заранее и что тебе помогли вампиры. Где здесь правда?

– Я и сама не знаю, – устало улыбнулась Элисон. – Правда болезненна, но, какой бы она ни была, я хочу получить ответы на вопросы: как, а главное зачем я вернулась к жизни?

– Мы это выясним, – пообещал Дарвин. Его голос звучал веселее, но выражение лица оставалось напряженным. – А сейчас давай выбираться отсюда. В комнате тебя ждут горячая ванна, вкусный ужин и мягкая постель. Жаль, мне теперь не познать удовольствие от всего этого. Зато ты насладишься удобствами сполна.

– Я бы охотно променяла эти удовольствия на вечную жизнь.

Он посмотрел на нее не с удивлением – с ужасом.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. В вечной жизни нет ничего привлекательного. Существование вампира тесно связано со смертью, пороком и болью.

Дарвин снял со стены факел, и вместе они двинулись наверх, оставив крыс доедать объедки в темноте. Ее туфли стучали о черный мрамор, но в остальном во всем поместье царила непривычная тишина.

– Где же все? – поинтересовалась Элисон, когда они поднялись на второй этаж. – Где Райнер и Хейки?