Надо же, как больно! Она и не думала, что может быть так больно… Столько писала о любви, а об этой боли ничего не знала… Да, хорошая школа! Писатель должен страдать, только тогда он сможет написать нечто значительное. Давай, Эд, помучь меня еще…

– Что ты молчишь? – сказала она и почувствовала, что вот-вот брызнут предательские слезы, но усилием воли заставила себя сдержаться: – Со мной не надо играть, милый! Мы не на сцене и не на съемочной площадке! Ты увлекся и никак не выйдешь из образа. Меня не интересует журнально-экранный напомаженный Эдуард! Где ты настоящий?!

Последнюю фразу она выкрикнула так, что на них стали оглядываться люди за соседними столиками.

Эдуард сконфузился:

– Прошу тебя!

– Да к черту все! – крикнула Бася не менее громко. – Давай будем живыми людьми! С чувствами и эмоциями!

– Ну, – мрачно отозвался Эдуард. – И при чем здесь это?

– При том! Я хочу прежде всего искренности! Или ты перестанешь играть и отдашься своим чувствам целиком, или нам придется расстаться. Конечно, я понимаю тебя – не так-то легко изменить жизнь в нашем возрасте, но я не согласна на меньшее, чем любовь.

– Зачем же так ставить вопрос? Какой-то, извини, юношеский максимализм.

– А как ты хотел? Что я буду ждать, когда ты вспомнишь обо мне и, может быть, уделишь минутку своего звездного внимания? Нет, Эд, так не будет! Или все, или ничего – и точка!

Он вспыхнул:

– Вот оно, твое любимое выражение: «И точка!» Как часто ты его произносишь! Тебе надо, чтобы всегда было по-твоему! Но неужели нельзя хоть на минуту представить, что может быть не точка, а, скажем, многоточие, тире или вообще…

– Междометие! – закончила фразу Бася и смачно ругнулась. – Примерно такое.

Эд ошалело посмотрел на нее:

– Ну, знаешь, не ожидал от тебя!

– А я и так могу, представь себе! – отрезала Бася.

Эд укоризненно покачал головой и строго заметил:

– Ты ставишь мне в вину мою занятость и стремление сделать карьеру, но разве ты сама не свихнулась на своих книгах и популярности?

– Неправда! – слабо запротестовала Бася. – Личная жизнь для меня на первом месте!

– Ты действительно в это веришь? – ухмыльнулся Эд, и его ухмылка оскорбила ее до глубины души.

– Да если хочешь знать, с тех пор как мы встретились, я не написала ничего приличного, потому что была переполнена любовью и у меня не оставалось сил на работу! – с горечью воскликнула Бася.

– Очень плохо, – пожал плечами Эд. – Извини, но я не могу позволить себе настолько раствориться в чувствах, чтобы забыть обо всем остальном! И потом, Барбара, жизнь – это не дамский роман!

Бася поперхнулась: какого черта он себе позволяет?!

– Кроме того, проблема в том, что ты сама не знаешь, чего хочешь! – продолжал Эд. – Я уж не говорю о том, что тебя вообще никогда не интересовало, чего хочу я!

«Потрясающая способность перевернуть все с ног на голову и обвинить в происходящем другого! – усмехнулась Бася. – Мало того что он меня бросает, даже не стараясь обставить это хоть как-то изящно, так еще и утверждает, что во всем виновата я сама! Нападение – лучшее средство защиты, так, что ли?»

– Эд, если у нас много претензий друг к другу, не значит ли это, что нам лучше расстаться? – Она задала вопрос спокойно, хотя в конце фразы голос сорвался.

– Ну что ж, – сдержанно кивнул Эдуард. – Возможно, так будет лучше для нас обоих.

Бася заставила себя улыбнуться. Его прицельная стрельба достигла цели, и она, можно сказать, оказалась убита наповал.

Как больно и трудно дышать… Почему-то вспомнился фильм «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?». Она – хрипящая, загнанная лошадь. Больно…

Еще никогда ее не бросали, сама она расставалась с мужчинами легко и безболезненно, иногда чувствуя признательность и благодарность, но чаще ничего не ощущая, кроме равнодушия.

А ведь были случаи, когда мужчины валялись у нее в ногах, умоляя остаться. Она вспомнила сцену разрыва с Павликом, его бледное лицо, мольбы и угрозы, ярость и слезы, собственную неловкость и неприятное чувство вины: «Ах, бедный мальчик! Мне жаль тебя, но… Нельзя заставить любить. Прости, я не смогу…» И вот теперь она на собственной шкуре узнала, каково это – быть отвергнутой.

А может, эта боль – плата за счастье? Вот было огромное невероятное счастье, которое не дается просто так, и теперь она должна заплатить за него болью? Или это возмездие, плата за то… За что, черт побери?! Ну, хотя бы за то, что она так обошлась с Павликом.

Ладно, у нее еще будет время подумать и разобраться со всеми «за что» и «почему». Пока надо где-то взять силы, чтобы встать, гордо пройти по залу, дойти до машины и уехать к чертовой матери.

Бася вспомнила сцену из фильма про загнанных лошадей: один из участников танцевального марафона падал, потеряв силы, рефери склонялся над ним и начинал считать. Самое главное было успеть встать, пока не сосчитали до десяти.

Один, два, три, четыре… Ну, давай, ты должна!

Пять, шесть.

Она встала.

– Куда ты? – вскинулся Эд.

Семь. Восемь.

Вышла из зала. Не забываем идти с высоко поднятой головой.

Десять. Уже в машине. Завела мотор – и понеслась вдаль!

Сложно, конечно, в одной главе оформить всю драматургию их отношений, передать нюансы, выписать обертона… Получается довольно сухо, что-то в стиле Шелли: «Они встретились. Они расстались. Чего же более?»

Ну вот так…

* * *

Бася остановила машину на набережной у Академии художеств и только тогда дала выход эмоциям. Она рыдала с чувством и надрывом, по-бабьи – в голос! Перед глазами, как в калейдоскопе, мелькали картинки прошлой жизни – их с Эдом свидания, путешествия…

Кончено, надо разбить этот чертов калейдоскоп, постараться стереть из памяти, но… Как это возможно?

И вновь взахлеб и навзрыд, с соплями и причитаниями…

Подумать только – в первый раз она полюбила, захотела прожить с этим мужчиной всю жизнь, а он бросил ее! Да как он смел так с ней поступить!

Отчаяние сменялось гневом, потом вновь накатывала тоска…

Раздался звонок сотового. Меньше всего Бася сейчас хотела с кем-нибудь разговаривать, однако на вызов ответила:

– Алло!

– Тварь! – вместо приветствия проговорил голос в трубке. – Ты подлая, бесстыжая тварь!

Опять оно, с металлическим, искусственным голосом.

– Да что вам от меня надо? – крикнула Бася.

– Я тебя убью! – сразу с места в карьер заявила трубка.

– Это становится предсказуемым! Придумали бы что-нибудь новенькое!

– Все равно убью! – пообещали ей с еще большим апломбом.

– Знаете, а я была бы вам благодарна! – Бася не cмогла сдержать нервный смех.

На том конце провода замолчали, видимо, обдумывая ее неожиданное заявление, потом собрались с ответом и сообщили:

– Ты за все заплатишь!

– Вы больны! – крикнула Бася и нажала отбой.

Накатила новая волна рыданий, просто девятый вал какой-то. Почему мир так жесток и несправедлив к ней? Прорыдавшись, Бася вышла из машины.

Броситься, что ли, в Неву? Утопиться? Не выйдет – придется сначала лед продолбить. И неприятно – там холод такой… Да и вообще не выход. Глупо как-то кончать с собой. Это же чистая классика жанра! Бася вспомнила, как Павлик заявил, что покончит с собой, а она расхохоталась:

«Но это глупо, детка!» Теперь вот сама до чего дошла – на полном серьезе собиралась долбить лед головой! Нет, это не вариант. Но если подумать – что такое страшное и непоправимое произошло? Эд ее бросил, подумаешь!

Бросил!

– А-а-а, – опять заголосила на луну Бася.

Господи, откуда в ней столько слез, выревела уже, кажется, годовой запас!

Она вернулась в машину за сигаретами, закурила… Вроде успокоилась.

Надо как-то жить дальше, найти в себе силы… Но как? Сосредоточиться на работе, писать, писать… Переплавить страдание в творчество… Ее ждут новые книги, успех и почитатели… Но зачем ей все это, если в ее жизни не будет Эда!

Мобильный телефон просигналил, что пришло эсэмэс с анонимного номера. Три слова: «Лесневская – чертова сука!»

Ясно, опять оно, маньякам неймется! Кому она так насолила? И ведь не успокаивается, мерзость этакая!

Телефон опять зазвонил. Увидев высветившийся номер подруги, Бася с неохотой ответила и услышала сдавленные рыдания и вопли Сони – Бася смогла разобрать только свое имя.

– Если будешь орать – я ничего не пойму! – проговорила она.

В ответ опять нечленораздельные вопли.

– Хорош орать! – крикнула Бася, теряя терпение.

Молчание. Видимо, Соня собирала всю волю в кулак и наконец выдавила:

– Меня хотят убить!

– Подумаешь! Меня тоже, – мрачно усмехнулась Бася.

– Но меня правда хотят убить!

– Ну и кто? – без особого энтузиазма поинтересовалась Бася.

– Чувалов!

– Тоже мне, новость! Я тебя предупреждала, нечего было связываться с бандюганом! Чем ты думала, заводя себе любовника-уголовника?

– Это была ошибка! Роковая ошибка! Вчера я сказала ему, что между нами все кончено, а он пришел в дикую ярость! Сказал, что убьет меня! Я боюсь идти домой! Там наверняка его громилы уже устроили засаду!

– Да ладно, расслабься, все будет нормально, он просто тебя пугает!

– Ты не понимаешь! – проорала Соня, срываясь на визг. – Это не просто угрозы! Говорю тебе, он способен на все!

– А я-то здесь при чем? – устало выдохнула Бася. – У меня вон своих проблем полно!

– Ты черствая и бездушная!

– Может быть. А может, просто надоело. На моей памяти вы ругались уже раз пять, а потом снова сходились!

– На этот раз все по-другому!

– Ну а от меня-то ты чего хочешь? – Бася почувствовала, что теряет терпение.

– Можно я пока поживу у тебя?

– Давай валяй!

– Я приеду к тебе завтра!

Ну вот, только этих проблем ей не хватало! Еще и Соня со своим придурочным любовником! Не слишком ли много для одного вечера? А Эд, наверное, уже поехал на вокзал. Садится в свой СВ, а она тут захлебывается соплями!

Бася почувствовала невозможную злость и раздражение. В этот момент снова раздался звонок.

Не сдерживая эмоций, она проорала в трубку:

– Ну что надо?

– Привет! – раздался голос любовника Сони Чувалова.

– Чего тебе?

– Где Сонька?

– Откуда мне знать? – фыркнула Бася.

– Между прочим, она твоя подруга!

– Слушай, Семен, я не отвечаю за нее, и где она, мне неизвестно! Но вообще хотела бы предупредить тебя, так, на всякий случай, оставь ее в покое!

– Не нарывайся! А не то я тебе такие проблемы устрою! – пообещал Чувалов. – Не обрадуешься!

– Хамло блатное!

– Будешь дерзить – ноги переломаю! – добродушно сообщил Чувалов.

– Да пошел ты! – Барбара нажала «отбой».

Еще одна сигарета по случаю того, что мир сошел с ума: любовник бросил, какая-то тварь грозится ее убить, а подруга связалась с бандюганом.

И за что ей все это? В то время как нормальные люди готовятся к встрече Нового года, веселятся и радуются, ее бросает любовник, а со всех сторон доносятся обещания перерезать ей горло или переломать ноги (а вы что предпочитаете?).

Бася спустилась к реке. От Невы дул ледяной ветер. Распластанные во времени сфинксы застыли в вечности.

Она долго, до головокружения, всматривалась в их равнодушные лица. Та еще парочка! Презрительные и жестокие, как время… Что им Бася, с ее мелкими страстишками и ничтожными проблемами!

Совсем не то – грифоны. Они добрые, и с ними можно разговаривать. Можно даже желание загадать, и они обязательно его исполнят.

Бася обняла ледяного грифона за морду и попросила его устроить чудесным грифоньим образом так, чтобы Новый год она все-таки встретила с любимым мужчиной.

Луна плыла над городом, гороскопы были составлены, грифон и кое-кто еще услышал ее желание, и бедная Бася даже предположить не могла, что произойдет дальше и какие водовороты страстей ее закрутят…