Глава 4

Для того, чтобы оказаться в реальности, мне опять потребовалось несколько секунд. Открыв глаза, я упёрлась взглядом в большое, во всю дверь шкафа, зеркало, в котором отражалась постель.

Как же я ненавидела зеркала! Они были единственным воспоминанием, связанным со смертью отца – зеркала, накрытые тёмной тканью.

Но испугало меня не собственное отражение, а совсем другое. Я лежала, прижавшись спиной к груди Рихарда. Его тяжёлая рука покоилась на моей талии, а в зад упиралось нечто твёрдое. Я была совершенно голой, он тоже.

– Куда? – стоило мне попытаться отползти от Арда, он буквально впился пальцами в мой бок и подтянул обратно.

Опустил ладонь мне на живот. Я застыла. Чувствовала я себя так, как будто ночью меня пытались прикончить, но в последний момент передумали и оставили, предварительно сделав ставки сдохну я или нет.

– От тебя подальше, – отозвалась я и всё-таки отодвинулась от него, но ненадолго.

Взяв за плечо, он повалил меня на спину и навис, упираясь ладонью в постель возле моей головы. Пристально смотрел на меня, а я опять не могла дышать.

– Как ты себя чувствуешь? – он даже не дотрагивался до меня.

– Ничего, – ответила на автомате.

Он убрал волосы с моего лба и дотронулся. Мне захотелось разгладить складку между его бровей, даже кончики пальцев защекотало от этого желания.

– Ничего – это пустое место, – выговорил и встал.

Совершенно голый, он дошёл до шкафа и остановился напротив. Я смотрела на него со спины, а внутри против воли всё натягивалось. Когда-то мне завидовали не только однокурсницы – по Агатову сохла каждая третья в институте. Стоило ему появиться в деканате, каждая из сидящих там так и норовила перекинуться с ним хотя бы несколькими словами. Не удивлюсь, если после его ухода у всех них разом трусики оказывались мокрыми. Но сейчас… Деньги и власть дали ему независимость, к которой он всегда стремился. Взгляд убийцы и небрежность мерзавца.

– Сравниваешь? – он цинично усмехнулся, перехватив мой взгляд в зеркале.

Повернулся. Грудь его покрывала поросль тёмных волос. Твёрдые мышцы живота и дорожка, убегающая к паху.

– Не за чем мне сравнивать, – я постаралась не выдать смущения.

Подтянула к груди одеяло, стараясь не думать о том, как только что чувствовала его член, как грелась теплом его тела.

– Не за чем, – согласился он.

Открыл шкаф, и наше с ним отражение исчезло. Я увидела полки с аккуратными стопками одежды, но рассмотреть не успела – дверца снова задвинулась.

– Через десять минут можешь прийти на кухню, – он кинул на постель рядом со мной какую-то тряпку. Сам взял халат, в котором я была вчера.

– А если я приду туда раньше или позже? – спросила с вызовом.

– Ничего, – смерил меня насмешливым взглядом и вышел из спальни.

Я сжала тряпку в пальцах. Сволочь! Проводила его взглядом и, откинувшись на подушку, посмотрела на то, что было у меня в руках. Рубашка. На глаза попался ярлычок, а на губах появилась печальная улыбка, отозвавшаяся болью в сердце. Когда-то за деньги, которых она стоила, мы могли несколько месяцев оплачивать нашу комнатёнку на четвёртом этаже крохотной хрущёвки. Сейчас Ард дал мне её вместо пижамы. Когда-то у нас был балкон размером с три табуретки и по вечерам, стоя на нём в обнимку, мы пили чай с молоком или дешёвый растворимый какао. Сейчас из окна спальни открывался вид на набережную, а до центра было рукой подать. Когда-то у нас не было ничего. Ничего, кроме счастья и веры друг в друга. А теперь… теперь у Рихарда есть всё. У меня есть только вера в него и в то, что он сможет вернуть мне Алису.

– Садись за стол, – сказал Рихард, как только я вошла в кухню.

Как он понял, что я тут, я не знала. Босая, я не издала ни звука, ничем не выдала себя. Он стоял ко мне спиной. Плита была включена, в кухне пахло чем-то сладким и слегка пряным.

– Я думала, подносить тебе завтраки теперь входит в мои обязанности, – хотела съязвить. Только съязвить не вышло – получилось устало и совсем не остроумно.

– Так и есть, – он положил передо мной градусник. Вернулся к разделочной зоне, а потом к столу – уже с чашками. – Сегодня исключение.

Я сунула градусник подмышку. Вытянула вперёд ноги. Пол в кухне был тёплым, и это помогало расслабиться. На минуту я позволила себе забыть обо всём: где я и кто. Даже о Диме.

Градусник запищал, и я, вытащив его, положила на стол.

– Тридцать семь с небольшим, – ответила на ожидающий взгляд. – Вечером буду в порядке.

– Хорошо.

Чтобы не чувствовать ещё большую неловкость, я помогла накрыть на стол. Немного удивилась, поняв, что Рихард сварил обычную овсянку, но ничего не сказала.

В полной тишине мы уселись за стол уже вместе. И опять больным по памяти: всё было другим. Годы, которые сделали нас чужими, вырвали листы из жизни, перенесли нас сразу из крохотной кухни сюда, в шикарную квартиру. А между этим не было ничего. Хотя могло бы быть так много.

– Не нравится?

Я размешала кашу. Подняла взгляд на Рихарда.

– Отвыкла, – призналась я.

Дмитрий всегда был требовательным, и это касалось всего. Еды порой даже больше, чем выглаженных брюк и начищенных ботинок. На завтрак – исключительно блины с начинкой из сыра или слабосолёной рыбы, два раза в неделю – омлет из перепелиных яиц со шпинатом, порой – классическая творожная запеканка с абрикосовым джемом. И никакой овсянки. Ждала, что Ард подденет меня или что-то спросит, но он только ненадолго задержал взгляд и принялся за еду.

Я сделала то же.

– Вкусно, – зачем-то сказала я и сделала глоток свежего кофе.

Он ничего не ответил, выражение его лица не изменилось, и я почувствовала себя дурой.

Доев, Рихард поставил тарелку в раковину и вымыл. Сам. А я опять смотрела ему в спину. На большом блюде лежали кружочки рулета из сухофруктов, в вазочке на столе – колотый тёмный сахар.

– Как твоя мама? – спросила, опять пытаясь нарушить молчание.

– Умерла четыре года назад, – спокойным, ровным голосом.

Я обхватила чашку обеими руками.

– Прости, – тихо, не зная, что ещё сказать.

– За что? – он поставил передо мной баночку с мёдом. – Ты не имеешь к моей матери никакого отношения.

Я глянула на него из-под ресниц. В душе поднялся протест, захотелось с горячностью возразить ему. Но я не посмела. Ард буквально пригвоздил меня к месту, едва я шевельнула губами. Когда-то его мама любила меня. Но он был прав – я не имею к ней отношения. Сейчас не имею. И это по большей части моя вина.

Глава 5

Рихард

Достав с заднего сиденья сумку, я захлопнул дверь внедорожника. Перехватил ремень.

– Рихард Эдуардович, – позади меня раздался быстрый стук каблуков.

Обернувшись, я едва не выругался. Ко мне поспешно шла высокая, холёная блондинка немного за сорок. Делать было нечего, пришлось задержаться.

– Мы с вами уже всё обсудили, Валентина, – проговорил сухо, когда она подошла. – Я дал вам контакты. Что вы ещё хотите?

– Пожалуйста, – она вцепилась в мою руку. – Я прошу вас, Рихард, – подошла ещё на пол шага. В её голосе зазвучали слёзы. – Я уже проиграла одно дело, поймите. Больше рисковать не хочу. Тёма, он… – подошла вплотную. – Он не сможет без меня. А я без него не смогу. Как я буду жить без моего мальчика?

Я смерил её взглядом. Не похоже было, чтобы она пыталась разжалобить меня. Её большие серые глаза влажно блестели, ярко алый рот кривился. Эта женщина была однозначно не из тех, что умели красиво плакать. Под левым глазом её чернела тушь, шёлковый шарфик перекосился и свисал почти до бедра.

– Приведите себя в порядок, – отцепил её руку. – Я вам уже сказал: я не возьмусь за ваше дело.

– Прошу вас, – она опять схватилась за меня. На сей раз за моё пальто. – Сколько? Сколько нужно, чтобы вы передумали? Миллион? Два? – она говорила почти шёпотом и очень быстро. Её бедро соприкоснулось с моим. – Я на всё готова, только верните моего мальчика, – прижалась откровенно и заглянула в глаза. – На всё, Рихард.

– Перестаньте, – процедил, отталкивая её. – Оставьте это для своего бывшего мужа. Может быть, тогда не придётся разбрасываться деньгами.

Она отчаянно замотала головой. Прижала узкую ладонь ко рту, глуша рыдания. Её завитые локоны задрожали, запрыгали.

– Он не вернёт мне его, – всхлипнула, убрав руку, и опять замотала головой. – Он ему не нужен, понимаете?! Он это специально. Чтобы сделать мне больно. А мой мальчик ему не нужен.

Я поморщился. Вчера эта пропахшая французским парфюмом разводница пришла ко мне в офис. Я послал её ко всем чертям, но она оказалась настойчивее других.

Сейчас мне нужно было одно – расслабиться. Раз десять по дорожке туда-обратно, и меня должно было хоть немного отпустить. Потом – с вышки и снова десяток кругов по дорожке. Но сперва нужно отделаться от этой настырной истерички.

– Свяжитесь с кем-нибудь из тех, кого я вам порекомендовал вчера. Откуда вы вообще узнали, что я здесь?

– Мне сказала ваша помощница, – помолчав, призналась она. – Пожалуйста, только не ругайте её. Я её очень просила. Она ни при чём.

Вот же продажная тварь! Завтра же вылетит со своего места, как пробка из бутылки. Как эта сероглазая её просила, понять большого ума не требовалось. И ведь предупреждал суку, что моё личное пространство можно нарушать только в крайнем случае. Этот к таким не относился.

– Мне порекомендовала вас подруга, – истеричка продолжала хвататься за меня. – Она сказала, что вы лучший. А мне нужен лучший, Рихард. Мне нужны вы, – её губы задрожали, опять искривились. – Любые деньги. Только верните мне моего мальчика.

Она смотрела на меня с надеждой. Да чёрт подери! Не отвяжется ведь. Нехотя я достал из кармана карточку и подал ей.

– Свяжитесь со мной завтра после полудня. Обговорим детали. Но учтите, Марина, это обойдётся вам дорого.

– Спасибо, – на последние слова она не обратила внимания. По её лицу потекли крупные слёзы, глаза распахнулись ещё шире, и она стала похожа на ребёнка. – Спасибо вам.

– Пока не за что, – бросил в ответ и быстро пошёл ко входу в спортивный комплекс, от всей души надеясь, что моя помощница не успела набить карман ещё десятком «очень просила», и мне удастся попасть внутрь раньше, чем в меня вцепится ещё несколько таких «Валентин». Достаточно с меня того хомута, который я сам себе повесил на шею. Крис, чтоб её! Какого дьявола я ввязался в это?! Какого, чёрт возьми, дьявола спустя столько времени?!

Конец ознакомительного фрагмента.