Цитаты из книги «Минуты между нами»

Стою у крыльца и, навалившись на стену, ловлю носом солнечных зайчиков. Я люблю осень, несмотря ни на что. Мне по кайфу наблюдать, как кружат в воздухе пожелтевшие листья, слушать, как они шуршат под ногами, да и вообще от осени веет спокойствием, что ли. А оно в моей жизни на вес золота.

– Ты наконец решилась на развод? Небрежно вытянув вперёд ноги, безжалостно смотрю на мать. По привычке люблю, но становлюсь всё дальше. Пытаюсь понять, но, видимо, мозгов пока не хватает. – Даня! – весьма предсказуемо вспыхивает мать и укоризненным взглядом скользит по моему лицу. – Ты опять? – А в чём кайф жить с этим монстром? Объясни!

А деньги все разрушают! Подменяют настоящее пластиковыми картами и никому не нужными брендами, липовыми друзьями и бесконечным стремлением соответствовать, правда, непонятно, кому и зачем. Жизнерадостных балерин они превращают в забитых домохозяек, рвущихся из последних сил сохранить молодость на лице, но давно постаревших душой.

Дурак тот, кто думает, что деньги приносят счастье. Ложь! Счастье приносит любовь, тёплый плед один на двоих, глупые мечты на ушко

Киваю сухо, безразлично. Если врать, то всем одинаково. Если и играть роль безжалостного подонка, то до конца!

Чёртова боль! Она расползается по телу обезумевшими муравьями, а я не знаю, как её заглушить! Одному Богу известно, скольких усилий мне сегодня стоило просто притащить свой зад в школу, не то что целый урок гонять мяч. Каждое движение сродни пытке, каждый вдох – кислотой по лёгким. Но самое поганое, я даже в грёбаный медпункт не могу обратиться: вопросов не миновать, а я не готов озвучить правду. Да и чего добьюсь? Привлеку ненужное внимание к нашей семье, ещё пуще разозлю отчима, которому в лучшем случае погрозят пальчиком, а в худшем – лишат родительских прав. И что тогда? Ладно, мне через месяц восемнадцать, но что будет с Ванькой? Если уж в родном доме он нафиг никому не нужен, то в интернате и подавно засохнет.

Глупая традиция, знаю! И, наверно, на месте того же Горыча я бы давно наплевал на неё и умчал домой. Только тем я и отличаюсь от золотой элиты нашего класса – меня никто и нигде не ждёт. Пожалуй, кроме Ваньки – моего мелкого сводного братца. Но пока я не готов видеть даже его.

– Что сказал Палыч? – Закинув руку на плечо Даниле, Лихачёв с нетерпением ждёт ответа. – Упёртый баран этот Палыч! – цедит сквозь стиснутые зубы Кротов и, наградив меня на прощание предостерегающим взглядом, моментально меняется в лице. Для Егора из загашника достаёт улыбку, голос свой мерзкий переключает на дружеский тон и даже, кажется, расправляет плечи. – Никаких ворот. – И что будешь делать? – Играть, Горыч! Что мне остаётся? – Но… – Я справлюсь. Не впервой!

Уже хочу отвернуться, чтобы ненароком в очередной раз не стать грушей для битья, но слишком громко хмыкаю, когда пальцы Дани совершенно случайно складывают слово «свинья» на языке жестов.