История вторая
Про Монако

Из-за пропавшего багажа я невзлюбила Монако с первого же дня и первого взгляда. Однако с присущим мне чувством справедливости (какое странное заблуждение!) и объективности ради я попробую разобраться в ситуации, тщательно проанализировав ее со всех сторон. Хотелось бы понять, почему крошечная территория Лигурийского побережья кажется мне не самым удачным продуктом экстракорпорального оплодотворения. Что не так с дитятей Фата-Морганы и древнего рода Гримальди – княжеством по имени Монако? Все в нем мне виделось и видится надуманным, а оно само – плохо вписывающимся в окружающий пейзаж побережья у подножия Приморских Альп. Я не одинока в критической оценке княжества. Например, один из самых популярных путеводителей в мире «Rough guide» пишет: «Уродств на Лазурном Берегу много, но ни одно из них… не может сравниться с Монако».

Возможно, все дело в странной энергетике данного места, и ей мы обязаны тем, что здесь люди либо выдают либо пытаются выдать себя не за тех, кем являются на самом деле. Одни делают вид, что при больших деньгах, другие же, наоборот, всячески преуменьшают свои материальные возможности. В Монако все и вся приобретает оттенок условности и относительности, и такому положению вещей чрезвычайно подходит слово-паразит «как бы». Здесь – как бы государство, как бы престиж, как бы бизнес, как бы развлечения с удовольствиями, как бы красивая жизнь… Здесь одно шоу сменяет другое: «Формула-1», ярмарка яхт, спортивные турниры, благотворительные балы и обеды, научные и экономические конгрессы, дорогостоящие свадьбы, юбилеи и вечеринки, собирающие разного рода и возраста тусовки. Здесь все поневоле участвуют в ярмарке тщеславия, гламура и призрачного благополучия, в основе которого частенько лежат сомнительные махинации.

Однако если вспомнить историю Монако, то удивляться не приходится, потому что первое упоминание фамилии Гримальди в конце XIII века связано с грандиозным обманом. В те далекие средневековые времена Европа развлекалась крестовыми походами, феодальными распрями и религиозными войнами. Интересующая нас территория принадлежала тогда Генуэзской республике, в которой шла кровавая гражданская война. Население раскололось на две непримиримые партии – на гвельфов и на гибеллинов. Первые были на стороне Папы, а вторые поддерживали императора Священной Римской империи. Согласно легенде, отважный воин и убежденный гвельф из рода Гримаульди (впоследствии для благозвучия Гримальди) в 1297 году переоделся монахом, проник в крепость гибеллинов и под покровом ночи открыл ворота своему кузену, приплывшему с вооруженным отрядом на корабле к скале, на которой обосновалась крепость. Ясное дело, она пала к ногам предателя и его сообщников. Впоследствии этой скале была оказана большая честь – на ней возвели дворец князя Монако.

В конце XIII века смелый поступок, построенный на коварном обмане, принес Франческо Гримаульди и его клану неплохие политические и финансовые дивиденды. Надобно отметить, что гвельф Франческо принадлежал к знатному, влиятельному и небедному генуэзскому роду. Как тогда было принято, благополучие семьи проистекало из торговой и банковской деятельности. Гримаульди вырвались в первые ряды благодаря госслужбе. Предок Франческо дважды занимал пост консула в Генуе, что поспособствовало успеху клана. В 1308 году теперь уже Гримальди выкупили у Генуи упомянутую ранее скалу, которая во времена древних греков стояла на земле, именуемой «Монаикос». Фонетические изменения, совершавшиеся на протяжении веков, выкинули из середины названия букву «и», а конечное «с» проглотили. Таким образом и получилось «Монако».

Обосновавшись на скале, предприимчивые Гримальди все у той же Генуи откупили соседние земли – Рокебрюн и Ментону. Наличие земли позволяло владельцу получить титул, что и произошло. Постепенно скромные бароны произвелись в маркизы, потом прошли в графья и, наконец, в XVII веке обзавелись княжеским званием. Взгромоздившись на скалу, Гримальди стали пользоваться своим положением: «высоко сижу, далеко гляжу», что позволяло им контролировать море и сушу в пределах видимости. Согласно феодальному кодексу, монаикосские Гримаульди не брезговали ни грабежами, ни пиратством, ни поборами. Они брали пошлину за проход, за проезд и за проплыв мимо своих владений. Впрочем, они ничем не отличались от прочей знати своего средневекового времени.

Надо отметить, что из трех ветвей рода Гримальди – генуэзской, испанской и французской – первая оказалась самой удачливой. И это несмотря на то, что мужская линия наследования неоднократно прерывалась. Когда подобное происходило, для сохранения родового имени, денег и власти мужья брали девичью фамилию жены, то есть Гримальди. Именно таким образом генуэзской ветви и удалось добраться до наших дней. Титул принца был получен генуэзцами позже, чем их родственниками из Прованса, зато они до сих пор рулят собственным государством. Трудно сказать, чем обусловлено везение монегасских принцев (монегаски – коренные жители Монако). Возможно, оно связано с правильным использованием генетического наследства мудрого пращура консула. А может быть, они легче и быстрее других приспосабливались к обстоятельствам и шли на компромисс. Однако факт остается фактом: они выживали во все времена и под протекторатом разных властных структур. Они не потерялись ни при испанской экспансии, ни под французами, ни под королями обеих Сицилий. Неоднократно их владения аннексировались, но каким-то непостижимым образом все возвращалось на круги своя.

Сегодняшним процветанием Монако в первую очередь обязано женщине по имени Каролина – представительнице младшей ветви королевского дома Бурбонов. Она вышла замуж за князя Флорестана, чья военная карьера не слишком удалась. Он был поклонником веселого и беззаботного времяпрепровождения, любил вокал и не отказывал себе в удовольствии публично распевать модные арии. Этот факт позволил насмешникам называть княжество «опереточным государством». Дела в Монако к середине девятнадцатого века шли из рук вон плохо, особенно после перехода восставших территорий (Рокебрюн и Ментона) под покровительство Савойского королевского дома. Мятежники перестали платить дивиденды, получаемые от доходов с цитрусовых плантаций, что окончательно подорвало бюджет Монако. Я не очень понимаю, как урожай лимонно-апельсиновых рощ мог покрывать большую часть расходов пусть маленького, но все же государства. С другой стороны, бывшая советская республика Грузия – неплохой пример мандаринового благоденствия.

По отзывам современников, князь Флорестан был симпатичным человеком и нерадивым правителем. Подданные считали его человеком легкомысленным и безответственным. Однако один мудрый поступок он все же совершил: он переложил на жену Каролину ведение дел в кризисной ситуации. Она оправдала доверие и предложила поправить дела, открыв в Монако казино, ведь во все времена игорный бизнес приносил владельцам большие и легкие деньги. Блестящую идею поддержал сын Карл, который в скором времени сменил отца на княжеском посту. Его правление с 1856 по 1891 год стало золотым веком для страны в прямом и переносном смысле. При нем казна наполнилась до краев, что позволило возобновить чеканку золотых монет, теперь с изображением профиля князя-благодетеля. Взойдя на престол, Карл первым делом подписал указ об открытии казино.

Казино Монте-Карло

Игра началась, но не хватало капитала для привлечения денежных участников азартного увлечения. И тут Карлу, а вместе с ним и всему княжеству повезло. Великий авантюрист, отважный боец и уроженец Ниццы Джузеппе Гарибальди подлил масла в огонь национально-освободительной борьбы в данной части Европы. В результате крупной многосторонней военно-политической интриги Савойскому королевскому дому с помощью Наполеона III и гарибальдийцев удалось изгнать со своей территории австрияков и объединить вольнолюбивые города и веси в единое Итальянское королевство. В знак признательности и в качестве благодарности Франция получила поистине королевский подарок: она обрела то, о чем мечтал и за что боролся Франциск I, – Ниццу и все земли до самой Вентимильи. С точки зрения Гарибальди, это был не подарок, а аннексия его родины. Зато в Монако ликовали: Ментона и Рокебрюн лишились независимости и вернулись в состав княжества. Гримальди не растерялись и воспользовались ситуацией. За приличную мзду и обещание построить удобную дорогу Ницца – Монако они продали строптивые земли Наполеону III. Вторая империя обязательства свои выполнила и даже перевыполнила: и деньжата выплатила, и аж две дороги построила – одну железную, а другую обыкновенную, для проезда всего остального транспорта.

Новоиспеченный князь Карл III в прямом и переносном смысле крутанул колесо Фортуны. Во-первых, он узаконил в Монако азартные игры, запрещенные во Франции. Во-вторых, он сделал ставку на Франсуа Блана – очень темную деловую лошадку, не совсем чистую на все четыре копыта. Знаток азартного дела, г-н Блан, родившийся в маленькой провансальской деревушке, стал доверенным лицом князя и с братом-близнецом приступил к реализации грандиозного бизнес-проекта по обогащению как себя, так и государства. Он основал существующее до сих пор «Общество морских купален», которое занялось строительством. В небывало короткие сроки «Общество» построило новый город, и князь разрешил в названии града использовать его имя. Таким образом, в Монако появился Монте-Карло, а по-нашему – «Гора Карла», ставшая элитным оазисом для любителей красивой жизни.

Главная достопримечательность Карловой горы – площадь Casino, украшенная дворцом, которому подошло бы название «Искушение азартом». Он построен в 1878 году по проекту Шарля Гарнье, создателя парижской Гранд-опера, а потому выглядит затейливо и рококошисто. Если стоять лицом к дворцу, то справа вы увидите «Hotel de Paris». В его знаменитом «American Ваг» за столиками сиживали самые громкие имена светско-культурной хроники двадцатого века. В «Cafe de Paris», что напротив пятизвездочной гостиницы, можно присесть на любое угодное душе время. Не спеша потягивая напиток, с ценой которого ваш кошелек готов примириться, можно с любопытством разглядывать праздно текущую мимо разноликую людскую толпу.

До посещения «опереточного государства» у меня сложилось превратное представление о Монте-Карло из-за импортных фильмов о чуждой бывшему советскому человеку жизни. Мне виделись дамы в вечерних туалетах с лучшими друзьями – бриллиантами на шее. Фрачные мужчины помогали женщинам с обложек журналов о высокой моде выйти из роскошных и дорогущих авто у дворца Гарнье. В заветные двери казино входили толпы с надеждой сорвать куш шальных денег, а потом те же люди выходили, потеряв за карточным столом не только надежду, но и последние копейки. Ах, сколько раз вместе с киногероями я слышала знаменитую фразу, впервые прозвучавшую в Монако в 1856 году: «Делайте ваши ставки, господа!» Среди экранных звезд нашлось место и для меня. Я прекрасно видела себя сидящей за столом для игры в рулетку в платье от Живанши, чьи наряды носила моя любимая актриса Одри Хепберн. Справа от меня за игрой следила изысканная Мари Лафоре – партнерша Жан-Поля Бельмондо из комедийного боевика «Кто есть кто», а слева – будущая принцесса Грейс, снимавшаяся в детективном фильме Альфреда Хичкока «Поймать вора». Напротив нас ситуацию контролировал незабвенный агент 007 Шона Коннери из «Никогда не говори «никогда»».

Возможно, и сегодня красиво одетые люди в VIP-VIP-залах ведут реальную игру по-крупному, но прежняя эксклюзивность внешнего облика ушла в прошлое. Ее убил массовый туризм. Лишь некое подобие осталось в витринах дорогих бутиков. Жаль, нарядная одежда очень красит людей, но немногие позволяют себе пользоваться ею, и причины – самые разные. Одним лень, другим не хочется выделяться, для третьих не предоставляется случай, а у кого-то попросту средств не хватает.