5

Когда ты пришла, доктор Ч. был не в духе, и ты знала, почему.

Несколько сайтов утром опубликовали цитату твоей любви (он изредка давал краткие комментарии в письменном виде в ответ на запросы от журналистов, которых Ч. не пускал, но которые продолжали добиваться любой информации), назвавшего доктора Ч. «ничтожеством медицинского мира с амбициями, не имеющими никакого основания».

Ты мне совсем не помогаешь, милый.

Хотя…

– О, иногда он умеет быть довольно грубым, – сказала ты, надеясь, что доктор Ч. услышит в этих словах то, что он хочет.

Он усмехнулся.

Грубость не поможет ему вырваться из моей обители. И ничто не поможет.

– Вы подумали насчёт нашего вчерашнего разговора? – спросила ты.

– Подумал.

Доктор Ч. улыбнулся и положил свои холёные руки на большой блокнот в тёмно-синей кожаной обложке. Что-то в его тоне дало тебе надежду.

– Вам действительно стоит выговориться.

Ты ждала продолжения, ту часть, что интересовала тебя больше всего. И ты его получила.

– Но без посещений. Я считаю, что это вам только навредит. Вам лучше перестать цепляться за эту идею, – добавил он, не переставая улыбаться.

Нет, нет, нет. Проклятье.

Ты почувствовала, как быстро стало биться сердце. Птичка, готовая вырваться на свободу, снова оказалась в клетке, и захлопнул её доктор Ч.

Держи себя в руках.

Запер на ключ и выбросил его.

Не сдавайся.

Он улыбался так, словно оказал тебе услугу.

Найди ключ.

Ты вздохнула, призывая всё своё самообладание, и печально сказала:

– Хорошо. Раз вы считаете, что так будет лучше для меня.

Доктор Ч., казалось, искренне обрадовался:

– Вот видите! Вы и сами всё понимаете. Просто иногда сложно себе в чём-то признаться. Требуется помощь извне.

– Да, наверное, – покорно согласилась ты, не замечая, что дёргаешь «язычок» молнии на сумке.

– Не волнуйтесь, всё в порядке, – а вот доктор Ч. это заметил, более того, он встал со своего кресла и сел в то второе, что стояло рядом с твоим. Поближе к тебе.

Ты напряглась, зато перестала дёргать молнию. Держите дистанцию, доктор.

– У вас есть друзья? – вдруг спросил он.

Неожиданно.

– Ну… – ты лихорадочно соображала, что нужно ответить.

– Вам есть к кому пойти? С кем поговорить – не с врачом, я имею в виду? С кем провести время?

Ты снова начала дёргать молнию сумки.

Есть, только вы меня к нему не пускаете.

– Дело не во мне, – сказал доктор Ч.

Ты поняла, что последнюю фразу сказала вслух. Вот же идиотка.

– Это не отношения – хотя вы и думаете так. Это зависимость. Ваш мир сосредоточился на одном человеке, отсекая всё и всех вокруг. Это ненормально.

Вообще-то это и есть любовь, кретин.

– А у вас есть друзья? – не удержалась ты, потому что была уверена, что нет.

– Вот видите: вы меняете тему разговора, когда она становится неудобной. Позвольте задать только один вопрос, но пообещайте, что подумаете, хорошенько подумаете, прежде чем ответить.

Представляю.

– Хорошо, – ты кивнула и переставила сумку с колен на пол, потому что иначе оторвала бы эту чёртову молнию.

Он выдержал паузу, словно давая тебе возможность сосредоточиться. Ты слышала, как тикают часы на его руке. Громоздкие, претенциозные. Некрасивые.

– Почему вы всё-таки оставались с ним всё это время? – казалось, доктор Ч. искренне не понимал.

Некоторые люди просто не знают, что значит любить.

Ты прикрыла глаза. Прикинула варианты. Помолчала. Пожалела, что сумка теперь так далеко.

– Потому что… – ты осеклась, боясь продолжать.

Врать об этом – значит, предать свою любовь.

Доктор Ч. с доверительным видом подвинулся ближе, как бы поощряя тебя продолжать. Показывая, что он слушает. Что ему можно рассказать. Что ему можно доверять. Как будто ты когда-нибудь смогла бы.

Господи, как же он омерзителен. Ищейка, напавшая на след. Сраный благодетель.

Врать об этом – значит, сделать шажок по направлению к своей цели.

Ты вцепилась в мягкие кожаные подлокотники, ощущая резкий парфюм доктора Ч. Близко. Слишком близко. Ты не вынесешь этой клоунады. Ты не настолько хорошая актриса. Он не настолько неискушённый зритель.

Но шанс у тебя есть, и ты обязана его использовать.

– Потому что мне было страшно, – выдавила ты то, что он так жаждал услышать.

И получилось это легче, чем ты думала. Ведь тебе действительно было страшно.

Страшно – когда ты обнаружила, что он убийца. Страшно – когда поняла, что он убьёт и тебя, чтобы сохранить свой секрет. Когда он этого не сделал. Когда ты не пошла в полицию. Когда ты поняла, что не можешь без него жить. Ты никогда его не боялась, но страшно тебе было.

– С этим можно работать, – с глубоким удовлетворением сказал доктор Ч., откидываясь на спинку кресла, и ты не поверила своим ушам.

Конечно, он был доволен услышать то, что хотел. Но что он имеет в виду?

– Думаю, можно назначить четыре-пять сеансов в неделю, что скажете?

Скажу, что я никогда больше сюда не приду.

– Я не…

– Не торопитесь. Подумайте, – перебил тебя доктор Ч., вставая с кресла, но вид у него был такой, словно он точно знал: ты придёшь, и не раз.

– Но мне не нужны сеансы, – сказала ты. – Со мной всё нормально.

– О, нет, только не после всего, что вы пережили, – он положил руку тебе на плечо, заставив тебя дёрнуться. Ладонь была большой и тяжёлой. – Вам определённо нужно с кем-то об этом поговорить.

А кому-то определённо нужно записать всё это в свой долбаный блокнот.

– Думаю, я не смогу, – сказала ты чистую правду.

Ещё одного такого «сеанса» ты не вынесешь. К тому же он ни на йоту не приблизил тебя к твоей цели, лишь отбросил назад. И уж точно та безумная затея, мелькнувшая в твоей голове в тот злополучный холодный вечер, никогда не осуществится.

– Вы всё ещё боитесь его? Даже когда он здесь? – серьёзно спросил доктор Ч., и ты задумалась, что же будет правильно ответить.

Он ведь сам даёт мне подсказку. Желание получить желаемое слишком отчётливо написано на его лице.

– Нет, – ответила ты, но так, чтобы было понятно, что это ложь. – Нет, всё в порядке.

– Люди в таких ситуациях, как ваша, нередко лгут сами себе, – доктор Ч. выключил и закрыл ноутбук. – Но это тупик. – Он убрал блокнот в шкаф и посмотрел на тебя. – Вы должны из него выбраться.

– Всё в порядке, – повторила ты, вставая с кресла. – Мне не нужно ниоткуда выбираться.

Выбраться нужно смыслу моей жизни.

– Я хотел бы кое-что проверить, если вы позволите, – остановил тебя доктор Ч.

– Что?

Он достал из ящика стола бейдж-пропуск посетителя на синем шнурке и протянул его тебе.

Что… это?

У тебя пересохло во рту.

– Ну же, смелее, – подбодрил доктор Ч. – Вы же так отчаянно этого хотели.

– Но ведь вы…

– Я передумал. После нашей беседы. И я хотел бы понаблюдать за вашей реакцией.

За вами обоими.

Ты нерешительно протянула руку, коснулась бейджа, не веря своим глазам.

– Вы сказали, что не боитесь, – подначил тебя доктор Ч., видя твою нерешительность. – Но если вы не готовы, если всё-таки…

– Нет. – Ты буквально вырвала бейдж из его руки. – Я готова.

Готова. Готова.

Ты ликовала. Это оказалось проще, чем ты думала!

– Хорошо, – кивнул доктор Ч., внимательно смотря на тебя.

Нужно лишь придумать, как себя вести при встрече с ним. Избавиться от доктора Ч. не получится, так что нужно притвориться. Наверное, он ждёт, что ты подтвердишь свои слова.

Или просто проверяет твою ложь. Насколько далеко ты способна в ней зайти.

– Тогда пойдёмте.

Ты решила, что попробуешь изобразить страх, надеясь, что он поймёт, что ты просто притворяешься.

Но тебе не пришлось притворяться.

Доктор Ч. провёл тебя по коридору, по лестнице, несколько раз вы прикладывали бейджи к считывающему устройству. На всякий случай ты пыталась всё запомнить, но лабиринт психиатрической лечебницы никак не хотел складываться у тебя в голове – ты слишком волновалась. Прошло больше двух месяцев. С момента знакомства вы никогда не разлучались так надолго, никогда не оставались без какой-либо связи. Несмотря на обстоятельства, твоё сердце трепетало.

Пока не разбилось от боли.

Его подстригли. Он сильно похудел. Это было видно даже несмотря на мешковатую больничную одежду, в которую его одели. Белоснежную. Стерильную. Здесь всё было таким. Одинокая подопытная мышь в большой стеклянной коробке.

Двойная смерть. Сперва смерть духа, затем – физическая.

Какой бы сильной ты ни старалась казаться перед ним, твоё тело не поддержало твои намерения. Ноги отказались держать такой груз, тебе пришлось – действительно пришлось – ухватиться за доктора Ч., чтобы не упасть на колени. Ты так сильно вцепилась в рукав его пиджака, что где-то затрещала ткань.

Он смотрел на тебя с нежной печалью, смирившийся, что уже тебя не увидит, обрадованный, что ты всё-таки пришла, раненый твоей реакцией и твоей болью.

Доктор Ч. видел ужас на твоём лице, и ужас этот был неподдельный. Но трактовал он его неправильно. По крайней мере, далеко от правды.

Твоё сердце лишили красок. Заперли в пустой стерильности, звенящей безысходности, застывшем небытие. Два безжизненных месяца позади и сотня таких же впереди. Это невозможно вынести. Это никогда не должно было случиться.

– Боже, – сказала ты бесцветным голосом.

Ты не услышала ни себя, ни того, что говорил доктор Ч. Звуки вдруг стали жидкими, потекли по толстому стеклу, за которым была твоя искалеченная душа, смотрящая тебе прямо в глаза. Ты поняла, что сейчас упадёшь в обморок. Или умрёшь. Эта встреча оказалась совсем не тем, чего ты так ждала.

Ты не хотела отводить взгляда, стараясь не упустить ни секунды его присутствия, но всё начало становиться нечётким, ватным, ускользающим. Ты почувствовала его руки на спине и пояснице, словно он смог дотянуться до тебя сквозь ограждающее его стекло, сквозь окружающую тебя пелену, из своего мира в твой, как всегда и как ты того хотела.

Нет, руки были не его. Руки были чужие, неприятные, нежеланные.

Они подхватили тебя и бросили в темноту.

Когда ты открыла глаза, их ослепили яркие потолочные лампочки. Ты зажмурилась, но на сетчатке всё равно бесновались белёсые пятна. Доктор Ч. легонько похлопал тебя по руке, налил стакан воды.

– С возвращением, – сказал он. – Похоже, вы упали в обморок.

Поверить не могу.

Ты лежала на небольшом диване в незнакомом тебе помещении. Белые столики, кухня… Похоже, это была мини-столовая для персонала. Очевидно, ближайшее помещение, где тебя можно было уложить, чтобы ты пришла в себя.

Доктор Ч. нёс меня на руках?

И он… это видел?

Ты села, сцепила руки в замок на коленях. Доктор Ч. смотрел на тебя с лёгкой жалостью.

– Думаю, сеансы вам всё-таки нужны.

Ты отпила глоток. Вода была слишком холодной.

– Чтобы вас не трясло так при встрече с вашим бывшим любовником, – добавил он.

Меня всегда будет трясти при встрече с ним. И никакой он не бывший.

– Боюсь, так будет всегда, – почти озвучила ты свои мысли.

– Вы просто не знаете, что такое терапия, – улыбнулся доктор Ч. – Уверяю вас, в следующий раз вы будете гораздо спокойнее.

Что?

– Вы так просили посещений – вы их получите. Но не потому, что они вам нужны. А для того, чтобы понять, что это не так.

Да! Да, да, да!

– Нет, нет, – помотала ты головой, залпом допивая ледяную воду и со стуком ставя стакан на белый столик. – Я больше не приду. – Ложь. – Это ужасное место. – Правда.

– Это лучшая больница из подобных, – оскорбился доктор Ч.

Но тут же смягчился:

– Здесь нет ничего страшного, вам не причинят вреда. Мы будем действовать исключительно в ваших интересах.

Ложь.

– Эти два месяца были нелёгкими, но теперь, думаю, мы с вами поладим, – добавил он.

Правда.