⠀ Глава 2. Ферма

В этот момент пыхтящий мотор подъехавшей газели заглох. Хлопнула дверь. Кондратовы дружно повернули головы. На зелёном боку фургона красовалась огромная надпись среди нарисованных коров на лугу: «Хочу халву ем, хочу пряники». Егор даже привстал, и подошёл ближе к забору. Чтоб прочитать ещё раз.

– Не, ребят, не показалось. «Хочу халву ем, хочу пряники. Экопродукт от бабушки Тоси». Во, ржака. Это кто ж такую фигню выдумал?

⠀ Калитка скрипнула. По тропинке, усыпанной серой галькой, во двор зашла статная девушка в зелёном комбинезоне. Она сняла бейсболку и тряхнула чёрными кудрями.

– Баб Веня, здрасьте, дед Дема, привет, – помахала она рукой, не решаясь подойти к дому. Кивнула головой присутствующим и топталась при входе возле разросшегося малинника. Сорвала переспелую ягоду и кинула в рот. – Сейчас Милки Вей подъедет, он на заправке, и можем стартовать, – поставила девушка в известность любопытствующих родственников. Высокую брюнетку через мгновение обступили дети. Галдели, задавали вопросы, прыгали и показывали игрушки гостье.

⠀ Егор подошёл ближе.

– Что-то раньше не видал вас в этих краях, прекрасная незнакомка, – здоровяк посмотрел на черноокую красотку сверху вниз. И вкрадчиво сообщил, что глаза её чёрные пленили.

– Угу, не сомневаюсь. Ах, эти черны-ы-е глаза меня сгубил-и-и, – пропела девица. Съела ещё пару ягод и, насмешливо глянув на пузатого мужика в семейных трусах и спортивной красно-желтой кофте, крикнула, развернувшись:

– Собирайтесь, жду в машине.

– Бежим, бежим уже внучка, Лиза-а-а, вы с нами? – из дома выползла заспанная журналистка, которая уже никуда не спешила. Но приглашению не была удивлена. Это сразу подметил Володя.

– Форма одежды какая, мать?

– Удобная, – сообщил Демир, вставив челюсть.

– У меня как раз такая, – отдернул вниз, почти до колен, сатиновые труселя Егор.

– Софа, Мила, одевайте спортивное, мама нас на пикник везёт, – сообщила Лариса, уже переодевшаяся в спортивный костюм.

– Я не поеду, на хрена?– Руслан хотел было скрыться в доме.

– Поедешь, только попробуй сбежать, едут все! – мать строго глянула на нерадивого сына. – Твой Израиль никуда не денется!

Лариса уже тащила вместе с матерью какие-то мешки, тюки, свертки.

– Милки Вей приехал, грузимся, – крикнула из машины загадочная девушка.

– Сима, бегим уже, бегим.

– Сима? – Егор заржал раскатисто на весь двор. – Театр абсурда. Что тут вообще творится, мать?

– Придет время, подожди, всему свое время.

– Точно, время разум даёт, так моя мать ишо говаривала, – вставил Демир.

Софии, грудастой медноволосой даме шестидесяти пяти лет, даже её новый терапевт не давал своих лет. Она выглядела на пятьдесят от силы, и даже на пикник вырядилась так, будто едет на конкурс «Самый стильный пенсионер».

Величаво спустилась со ступеней дряхлого дома, словно царская особа из дворца. Очки зеркальные в пол-лица, топ открывающий подтянутый живот, джинсы клёш и сиреневая шуршащая ветровка до талии, бомбер, как говорит молодёжь. Из-под джинсов выглядывали кроссовки белые на платформе. И весь образ завершали неизменные золотые цепи на шее и запястьях.

– Ты как из гарема, там жены если выходят на рынок, все золото на себя вешают. Вдруг муж решит развестись в её отсутствие, три раза сказал при свидетелях «развод» и все… ушла в чем была, – выкрикнул Руслан, по-прежнему сидевший в батиной штормовке под яблоней. Подливал себе «на бруньках» и наблюдал священнодействие. Сбор родных в поездку.

Следом за Софией вышла Людмила.

– О-о-о, а это что за святая грешница? Ты че платок то напялила, как в паранджу замоталась? – Руслан уже смеялся, согнувшись пополам. – Милка вырядилась, кадила не хватает, или как там эта хреновина, которая с дымом. И креста во все пузо?

– Это у попов, – вставил Егор. – Брат, не гони, она ж и есть монашка, бывшая, правда. Люська, так ты косишь или взаправду веруешь?

– Кто верует – под мужиков не ложится, причём под тех, кто обеты безбрачия дали, и детей не рожают. Где сын твой? Отказался от матери? А че ж с монастыря бежала, только пятки сверкали. Липовая послушница?

– София, когда расскажешь, где твоя пропащая дочь, ребёнка которой ты воспитываешь, то поговорим, – брызнула слюной бывшая монашка. – А ты, Руслан, не богохульствуй. И житие святых перед сном почитай. Демоны тебя одолели, – окинула семью свою Милочка, мышь серая, взглядом Пестимеи из «Угрюм- реки». Так глянула, что притихли невольно дети, глядя на выражение лиц взрослых.

⠀ Пьяный Руслан прервал зловещую тишину:

– А это че за история? Какой, – он громко икнул, – монастырь?

– Лысая башка, даже я не пью, и ты завязывай, а то потом таскать тебя из газели в газель, убирать за тобой. Ты мой должник, ты меня таскать должен, – Егор подсел к брату, протёр широкой ладонью его блестящую лысину, пощупал распухший нос после удара и оглядел с любовью ссадины на щеке Руслана. – Ничего, заживёт. Я тебе, будем ехать, расскажу. Милка ж писала мне, пока я чалился. Там такая история, закачаешься. Помнишь Лёшку, ухажёра её, так нормальный мужик был, и выпить, и на рыбалку, и в картишки перекинуться. Мужик как мужик. Ну с деньгами тогда все перебивались. Ну скажи, в девяностые, кто хорошо жил? Бандиты и воры. Ну, не гляди так сурово. Думаешь, че она мне писала. Нужные связи в конце девяностых были только у меня.

– Ладно, потом расскажешь, я в тубзоборону и надо идти. Все уже расселись по автобусам, пока мы тут лясы точим. Че то даже любопытно, чья идея этот пикник в заповедных местах?

– Давай, братишка, жду, лишь бы речки там не было, – Егор потёр бороду и глянул с усмешкой на брата.

Когда все заняли места в двух микроавтобусах, Сима крикнула Милки Вэю, чтоб задом сдавал до трассы, а она следом на своём зелёном фургоне, с ней рядом восседали Демир и Венера. Егор с Русланом тоже сели к водителю в кабину.

– Егор, – протянул он тут же руку белобрысому парнишке лет двадцати, следом поздоровался Руслан.

– Че, так и зовут, ик…как шоколадный батончик? – Руслана ещё не отпустило, он икал, язык заплетался.

– Так и зовите, мне привычнее, – парень ловко переключил рычаг коробки передач и сдал назад, поглядывая в боковое и центральные зеркала.

– Там ямка, держи левее, – Егор на правах старшего взял роль штурмана на себя.

– Я здесь не впервой.

– Ого, а я здесь лет пятнадцать не был, а яма есть, – забасил Егор и почесал в трусах. Милки искоса глянул и усмехнулся уголками губ. – Держитесь, прокачу с ветерком, дышите глубже, проезжаем Сочи.

– Сочи? – не поняла шутки Людмила.

– Сиди уже, Муратовку проезжаем, – Лариса успокоила сестру. – А далеко?

– Часа два, если пробок не будет, – сообщил водитель.

⠀ Пассажиры успокоились и уставились в окна. Вылетели на дорогу вдоль кукурузного поля у подлеска. Стройные, цвета липового меда, стебли волновались на ветру, и размахивали почерневшими шапками, шевеля сухими усами.

– Кукуруза, кукуруза, – закричали дети, никогда прежде не видевшие её.

– Рус, а помнишь, как от сторожа с ружьём тикали из этого поля на великах?

– Да-а, вот я тогда чуть в штаны не наложил, всю кукурузу растерял, когда он пальнул, – засмеялся Руслан.– Помню, с пролеска забежали, а она шелестит над головой, а запах душистый такой, не передать. И стрекозы там такие огромные летали, с ладонь. А помнишь, она совсем не сладкая.

– В детстве все казалось огромным, и деревья, и кукуруза, и даже батя. А эту кукурузу на силос, вон, комбайн. Видите дети? Это зверюшкам на прокорм, – пояснил Егор.

⠀

По полю жуками-пожарниками ползли рядом с уборочной техникой грузовики. Пронеслась сонная степь, убранные пшеничные поля с частоколом сухих стеблей, рощи и леса, шепчущие только им ведомые заговоры. Встретились умирающие деревеньки, покосившиеся дома с выбитыми глазницами напоминали древние склепы на погостах. Пролетел клин журавлей, увлекая за собой тепло, кликая скорые заморозки. Снова степь с конскими хвостами ковыля, звёздочками красных гвоздик и синих точек васильков на охряном полотнище умелой художницы-природы. Машины резко завернули на просёлочную накатанную дорогу, растительность сменилась на луговую. Егор открыл окно и жадно вздохнул.

– Запах Рязанщины, такого нигде нет… – высунул голову из машины, подставил лицо ветру. Косматая чёрная борода с серебристыми нитями затрепыхалась. Кудрявый чуб седой встал дыбом. Милки хихикнул, когда Егор вернулся в кабину:

– Вы похожи на сумасшедшего профессора!

– Не выкай, – здоровяк закашлял, – эх, жаль, что я не профессор, хоть что-то путное бы сделал в жизни.

– Может и сделали, но не знаете!

– Не выкай, кому сказал!

– Хорошо, ты, Егор Демирыч, как скажешь.

Машины сбавили ход, мимо промчалась всадница на гнедом коне, её тело слилось с шеей животного, волосы, собранные в хвост под синей повязкой, разметались на ветру. Сверкали красным золотом на солнце, напоминая яркое оперенье птицы Феникс. Конь фыркал, прял ушами, иногда переходил на иноходь, выгибал шею, и тянул удила, раздувая ноздри. Но продолжал неистовый бег. Амазонка на скакуне скрылась в подлеске. Машины двигались уже как черепахи по ухабистой дороге. Когда поднялись на взгорье и опустились на равнину, пассажиры замерли. Им открылся сказочный вид. Один в один: альпийские луга на картинках, изображающих Горную Швейцарию. Паслись упитанные коровы, бренча колокольчиками, поодаль, в огромном загоне резвились жеребята, рядом кобылы, подозрительно навострили уши. Чуть дальше заборы, домики, конюшни, ещё какие-то длинные помещения и ангары. Возле самого большого дома два зелёных фургона со знакомой надписью. Навстречу гостям вышел мужичок бомжеватого вида в бейсболке как у Симы:

– Приветствую, – издалека поднял он руку, покатился колесом на кривых ногах в высоких резиновых сапогах к Симкиной газели. Открыл пассажирскую дверь. Подставил руки и снял Венеру. Та, как девчонка, отдалась в его крепкие руки. Следом, словно ребёнка, вытащил из машины старого сморчка Демира. Вдруг отовсюду, будто муравьи, из всех щелей, выбежали женщины, дети, подростки. Добродушные улыбки. Открытые лица. Искренняя радость. Сима дала команду:

– Приехали, вылезаем! – девушка вышла, потянулась. – Ох, хорошо дома!

– Рус, тебе не кажется, что маман наша на старости лет в секту попала, чую, а чуйку не пропьешь, здесь дело не чисто. Все эти улыбочки липовые, натянутые. Щас просветленный в рубахе придёт, отвечаю. Походу здесь всё наше бабло. Видать, эти аферисты ещё не всё у наших старых дураков отобрали. Только хлеб-соли не хватает.

– Ты слишком мнительный!

– Не, просветленных у нас тут нет, но главный есть. Я, – Милки придурковато засмеялся. – А если честно, у каждого свои обязанности. Симка сбывает продукт. Я – по уходу за животными, типа конюх и водитель, если надо. Марк, тот, что встречал– он ветврач и по хозчасти. Марья Тихоновна – няня, у неё свои помощники, занимается детьми, когда матери на работах. А Дора, ну, она, как сказать, без неё тут ничего бы не было. Она мозг. Остальных сами увидите, поймёте. Сегодня точно баня будет. Она у нас большая. Только правило у нас на ферме, приехал в гости, не ленись. Отсюда до трассы далеко, пешком не дойдёте. Поэтому, хочешь есть, мыться, спать – работай.

– В смысле работай? Трудовой лагерь что ли?

– Ферма, Егор Демирыч, ферма, – Милки вразвалочку направился к большому дому.

Руслан с Егором переглянулись и замыкающими поплелись за остальными в дом.

– Проходите, сегодня день изучения местности, правил, акклиматизация, так скажем. Небольшую экскурсию по ферме, заводским цехам, устроит наш Палыч. С каждым побеседует и обозначит фронт работ. Завтрак, обед, ужин по расписанию. Отбой в 22.00. Свет отключается везде автоматически, так что, не видно не зги вечерами. Свечей нет – запрещены. У нас все здания деревянные, – Сима произнесла скороговоркой речь, похоже, произносила она её не впервые.