Глава 3

Почему, оказавшись в тупиковой ситуации, она не сразу вспомнила о Наталье Михайловне? Почему она не додумалась сразу обратиться к ней за советом? Кому, как не Наташе, знакома ситуация тупика, безысходности? Да та просто живет в состоянии тупика уже очень долго и даже умудряется ловить минуты счастья.

Своим теплом и жизнелюбием она притягивает людей подобно магниту. К ней хочется прислониться душой, попасть в сети ее расположения, рассказывать ей секреты и плакаться в жилетку. Ее цветущий внешний вид (несмотря на все болезни, беспробудное пьянство нигде не работающего мужа), ее умение найти в любой ситуации положительный момент как-то сразу расположили к ней Юлю. Потом, после санатория, они стали общаться по телефону и даже несколько раз были друг у друга в гостях. Город-спутник, где жила Наташа, находился не слишком близко по меркам Юли, и она отправлялась туда на машине Никиты. А Наташа заглядывала к Юле как-то раз вместе с Бородиным. Юля поила их чаем.

А вот последние месяцев пять они потерялись, но, оказывается, не навсегда.

– У тебя же есть дача! – вдруг сказала Наташа, когда Юля закончила свое печальное повествование и они обе, наплакавшись, сидели с ногами на диване.

– Дача? – эхом вторила Юля, с трудом пристраивая свои мысли в то русло, которое ей выбрала гостья. – Это развалюха-то в Вишневом? Я, Наташ, честно говоря, не представляю, что из этого можно извлечь. Никита и купил-то ее по дешевке, под снос. Из-за земли. Он намеревался там дом строить. В будущем.

– Правильно. Потому что там красиво.

– Откуда ты знаешь?

– Мы с Бородиным проезжали там. С дороги Волгу видно, ночью мост в огнях, и пароходы плывут.

– Даже если я продам этот дом, мне не хватит вырученных денег даже на комнату в коммуналке здесь, в областном центре. Да я и не смогу его продать, поскольку он оформлен на Оленьку.

– У тебя есть дом! – как заклинание твердо повторила Наташа. Словно и не слышала того, что говорила ей Юля. – Так что причин для абсолютной паники нет. Я не предлагаю его продавать. Я предлагаю в нем жить.

– Жить? – не поверила своим ушам Юля. Она и в Вишневом-то никогда не была и дома этого не видела. Никита показал ей документы и объявил, что теперь у них есть дача. Она только плечами пожала. Не все идеи мужа вызывали у нее бурный энтузиазм. Купил у каких-то пьяниц дом по дешевке, это его дело. Вот будет там нормальная дача с садом и лужайкой, они с Оленькой станут проводить там уик-энды. С удовольствием. Могла ли она предположить, что эта пресловутая «дача» станет их с дочкой единственным пристанищем?

Денег оплачивать квартиру нет. На работу без стажа и с такой «экзотической» специальностью никто брать не спешит.

– А что я там буду делать? – недоверчиво поинтересовалась Юля.

– А что и все. Да у них там пенсионеры из наших мегаполисов накупили дач, квартиры в городах детям оставили и наслаждаются свежим воздухом. Будешь вишню продавать на трассе, там все этим живут. Мысли в порядок приведешь. А там видно будет.

Теперь уже Юля не возражала так рьяно. Она ходила по кухне, заваривала чай, готовила в микроволновке горячие бутерброды и по капле впускала в себя Наташино бредовое предложение.

А что? Хоть какой-то выход. В тупик уже проникла струйка свежего воздуха. По крайней мере можно съездить и посмотреть. У нее больше нет сил сидеть на чемоданах, перешагивать через упакованные, готовые к переезду коробки и ждать чуда.

– На что ты живешь? – поинтересовалась Наташа, наблюдая, как Юля движется по квартире, совершая выбор.

– У нас было немного, на какое-то время хватит. За квартиру дорого платить. Хозяйка приходит день в день и требует свои сто долларов. Если бы у меня была какая-нибудь специальность типа экономиста…

– Или юриста.

– Вот-вот. Я ведь хотела получить второе высшее, Никита был против. А о том, чтобы я работала, не могло быть и речи! Сиди дома и обеспечивай ему тыл.

Наталья Михайловна зажмурилась:

– Пожить бы так хоть недельку – за чьей-нибудь спиной! С забитым холодильником, чтобы голова ни о чем не болела.

Юля обернулась и смерила ее недоверчивым взглядом.

– Вы бы не смогли, Наталья Михайловна. Натура не та.

– Это точно. Сбежала бы на работу. Вернее, на работы.

– Вы так и работаете в двух местах?

– Теперь в трех.

– С ума сойти! Это с твоим-то здоровьем! – ахнула Юля, от изумления вновь перейдя с «вы» на «ты». – Ты же говорила, что хоть одну бросишь! Хотя бы школу!

– Школу не могу. В этой школе Лерка учится. Я им помогаю к смотрам готовиться. Попросили спектакль поставить, как я откажу? Лерка и так оценками не блещет, так хоть учителя к ней внимательней относятся, чтобы мне угодить.

– Ну а Дом творчества? Ты же говорила, что смотреть там уже ни на что не можешь и директор тебя достал?

– Достал. Верно. Но там дети, которых я пять лет растила. Хорошая группа, жалко бросать. Мы с ними «Чиполлино» ставим. Знаешь, я придумала применить поролон для постановки, и…

– А радио? – перебила Юля, не особо горя желанием слушать Наташин фанатичный рассказ об очередном шедевре, который унесет у нее новую порцию здоровья, а судьи на очередном фестивале изрядно попортят кровь.

– Радио? Там платят хорошо. Работы, правда, много, но все-таки платят. Нефтеперерабатывающий завод, не какое-нибудь депо.

– Молчу, молчу, – улыбнулась Юля. – Вот только когда ты все успеваешь?

Наташа усмехнулась с горчинкой.

– А куда мне деваться, Юль? Куда деваться? Рожнов не работает. А если и устроится куда, непременно попадет в приключение. То машину разобьет, то пьяный за руль сядет. Я только его права раз пять у милиции выкупала. А машин сколько отремонтировала на свои деньги – не перечесть. Пусть уж дома сидит, мне дешевле обходится. А Лерку одевать надо, лечить, учить… Она школу заканчивает. Если бы она еще это ценила…

В Наташином голосе послышалась горечь. Откровенная досада на дочь выплеснулась наружу.

– Что-то случилось?

Сигарета означала особенно волнующую тему. Наташа курила редко, только во время посиделок с подругами и когда волновалась или нервничала. А Юля… Если рассказы о буднях Дома творчества ее мало интересовали, то тема «дочки-матери» являлась живой и близкой.

– Лерка… переспала с парнем, – выпустив дым, сообщила Наташа. Банальные, по сути, слова применительно к дочери казались чудовищными, грубыми, неправдоподобными. Обида с новой силой хлынула в грудь. Встала поперек, заставив закашляться.

– Сколько ей? Шестнадцать? – уточнила Юля, выдержав паузу.

– Пятнадцать! – невесело усмехнулась Наташа. – Ей только в следующем месяце шестнадцать исполняется. Она с шести лет в школу пошла. Сопля! И ладно бы – приспичило! Ладно бы она так сгорала от страсти, что невмоготу, а то ведь нет, ей ничего такого не надо было, просто любопытство! Он уговорил ее попробовать!

Наташа уронила пепел на юбку, неловко взмахнула рукой с сигаретой – новая порция пепла упала теперь уже в стакан с Юлиным чаем. Она злилась на себя за то, что раскрыла их с Леркой тайну постороннему человеку. Рассказанная, она казалась ей еще более ужасной. Нельзя было этого делать, это личное…

– Успокойся, все уже случилось. – Юля убрала остывший чай и открыла створку шкафчика, где стояло несколько бутылок. – Молдавского вина хочешь? – спросила она и, не дождавшись ответа, достала фужеры и темную красивую бутылку. – А как ты узнала? Она сама тебе рассказала?

– Из письма. Письмо прочитала. Как будто кто толкнул.

– Ты прочитала ее письмо?

Юля посмотрела на гостью с каким-то новым выражением.

– Да, прочитала! – с вызовом ответила Наташа. – И твоя подрастет, ты поймешь, что невыученные уроки – это цветочки. И будешь и письма читать, и записки. Ты знаешь, у меня сейчас такое чувство, что меня все предали. Рожнов – давно. А теперь вот – дочь.

– Но при чем здесь ты? – попыталась найти связь Юля. – Вряд ли она в тот момент думала о тебе. Она лишь сделала хуже себе, испортив первое впечатление об интимных отношениях.

– Она – это я. Я – это и она тоже. Мы неразделимы, – горячо возразила Наташа, не зная, куда деть окурок, и яростно терзая его в пальцах. – Я стараюсь обо всем говорить с ней откровенно, я не обхожу эти темы, как некоторые матери. Так за что она так со мной?

Наташа не выдержала – на глаза набежали слезы.

– Ну, ну, ну… – Юля дотронулась до Наташиной руки. – Все не так страшно. Она сама этого захотела. С парнем, который ей нравится. А могло быть иначе. Меня вот сегодня пытались изнасиловать. Мне хоть и не пятнадцать лет, но, знаешь, приятного мало. Ну брось. Давай выпьем. Выпьем за наших дочек. Чтобы у них все было… – Юля запнулась. Потом задорно тряхнула челкой: – Чтобы у них все было!

Выпили. Вино оказалось густым и терпким. Юля отметила, что паническое состояние, овладевшее ею этой ночью, отступило, переплавилось в иное. Она думала о дочке, о том, что скоро ее первый учебный год, и мысль о незнакомом месте с кисло-сладким названием Вишневый вернулась.

– Наташа! Как хорошо, что ты есть… – улыбнулась Юля. – Может, ты съездишь со мной в Вишневый?

– Мне в деревню нужно. Пока я с Леркой не поговорю, я буду жить как на раскаленной сковороде. Я к тебе потом приеду, как устроишься. У тебя обязательно все будет хорошо.

Наташа понимала Юлину неуверенность. Юля прожила десять лет за широкой спиной Никиты, не зная и не стремясь узнать жизнь. А теперь хочешь не хочешь нужно выходить в эту жизнь, как зимой на мороз.

– Никита снится? – невольно вырвалось у Наташи. Она сразу пожалела, что спросила. Но вопреки опасениям Юля оставалась спокойной. Только задумчиво посмотрела в мутный квадрат окна, словно оттуда мог явиться в ее сны покойный муж.

– Один раз. Стоял вдалеке так и смотрел виновато. Самое интересное, Наташ, в жизни он на меня так никогда не смотрел. Я такого его взгляда не помню виноватого. Всегда уверенный, даже немного снисходительный. Виноватый – никогда.

– А когда ссорились?

– Я всегда первая мириться начинала. Я долго не могу выдержать молчания. Он у нас в семье всегда главный был во всем. Даже одежду мне покупал на свой выбор.

– Как это?

– Ну так. Раньше, как только поженились, я, бывало, куплю себе что-нибудь, он обсмеет меня. Говорит: наряд председателя колхоза «Десять лет без урожая». Потом я без его одобрения ничего покупать не стала. Теперь уж и не соображаю без него – идет мне или нет.