Глава 7

Солнце стояло почти в зените, когда лес по обе стороны дороги сменился убранными полями, а на горизонте показалась серая громада крепостных стен.

– Керанна, – сказал Дарвейн, заставляя Эсмиль вынырнуть из сладкой дремы, в которой девушка пребывала последние полчаса.

Отбросив смущение, она привалилась спиной к широкой мужской груди, а легкая рысь укачивала, навевая сон.

Открыв глаза, Эсмиль зевнула и огляделась. Все вокруг выглядело серым, невзрачным, таким непохожим на привычные пейзажи Амарры. Там небо всегда оставалось высоким и ясным, солнце не скрывалось за тучами, а роскошная зелень садов радовала взгляд круглый год. Здесь же серые свинцовые облака висели так низко, что, казалось, их можно было достать рукой. Облетевший лес казался похожим на дебри из страшных сказок, а черные поля, покрытые белым налетом изморози, навевали тоску. В Амарре все дороги были выложены бетонными плитами, специально обученные рабы следили за их состоянием и своевременно проводили ремонтные работы. А тут недавно прошедшие дожди размыли дорогу, тысячи копыт и колес перерыли ее, превратив в колдобины и ямы, а ночные заморозки наградили наледью, сделав практически непроходимой.

В Амарре пахло цветами и благовониями. В морозном воздухе Ангрейда витала странная кисловатая вонь.

Эсмиль потянула носом и сморщилась, поплотнее запахивая свой плащ.

– Замерзла? – раздался над головой мужской голос.

Она хмыкнула:

– С каких это пор хозяин переживает о своей никчемной рабыне?

– Язвим, значит, – рука Дарвейна на ее талии напряглась, вздувшись буграми мышц, – видимо, вчерашний урок прошел даром.

Девушка уже приготовилась сказать в ответ что-то ехидное, но не успела: мужчина ухватил ее за волосы и резко дернул, разворачивая лицом к себе. Она вздрогнула. Его лицо было необычайно бледным, челюсти напряжены, а в глазах горело предупреждение. Похоже, это был именно тот случай, когда стоило промолчать.

Дарвейн молча наблюдал, как она проглотила готовое сорваться с языка оскорбление. Потом тихо сказал:

– Умница, – и легко поцеловал ее в лоб.

* * *

Ровно в полдень, как и обещал Дарвейн, маленький отряд приблизился к городским стенам. Оставалось только заплатить пошлину – и можно смело искать ближайший трактир.

Эсмиль прятала нос в складках плаща. Теперь она знала, откуда идет этот тошнотворный запах: прямо под крепостными стенами была вырыта огромная траншея, куда выходили помойные каналы со всего города. Десять тысяч жителей ежедневно сливали туда содержимое ночных горшков и прочие продукты жизнедеятельности. От свежих куч экскрементов поднимался легкий парок, но привычные горожане лишь брезгливо морщились и прикладывали к носам надушенные платочки.

– Это ужасно! – пробормотала Эсмиль, борясь с тошнотой, пока они стояли в очереди к городским воротам.

– Запашок и впрямь забористый, – Дарвейн поморщился. – Ничего, еще пару недель – и ударят морозы. Потом выпадет снег, и вся эта грязь станет лишь воспоминанием до самой весны.

– Я не понимаю, как можно жить в таких условиях? А летом, когда жара? Это же рассадник холеры!

– Можно подумать, у вас не так, – хмыкнул мужчина.

– Конечно, нет, мы же не варвары, – презрительно бросила Эсмиль. – У нас давно существует система канализаций, отдельная для каждого строения, будь то дворец императрицы или особняк простой горожанки. Частные трубы сводятся в одну, которая проложена под землей и выходит далеко за городом. Да и дороги у нас куда лучше! На них лошади не ломают ноги и не теряют подковы.

– Интересно, откуда у маленькой рабыни такие глубокие познания о строении городской канализации?

– Я очень любознательная, – съязвила девушка.

– Надеюсь, твоя любознательность не будет простираться дальше твоих прямых обязанностей.

– И какие же у меня обязанности?

– Доставлять мне удовольствие. Всеми возможными способами, на которые ты только способна.

Эсмиль не удержалась. Обернувшись всем корпусом к Дарвейну и прогнувшись в спине, она слегка приоткрыла плотно запахнутый ворот, обнажая ложбинку между грудей. Глянула призывно из-под густых ресниц, обвела губы розовым язычком и с придыханием шепнула:

– А вы уверены, что справитесь, мой хозяин?

Лэр иронично выгнул бровь. А его рабыня с секретом! Если бы не знал точно, никогда бы не поверил, что всего пару дней назад он стал ее первым мужчиной. Но, возможно, девушку обучали? Он слышал, что в некоторых местах существуют специальные закрытые пансионы, где юных девственниц обучают искусству любви, а потом продают за бешеные деньги богатым клиентам. Только вот каким образом такая жемчужина могла затесаться в третьесортный трактир?

Сам Дарвейн редко платил за любовь. Вокруг него всегда хватало хорошеньких женщин, готовых на небольшие жертвы ради внимания красавца-данганара. К тому же его почти не возбуждала покорная обреченность рабынь. Но в тот раз…

…Была уже ночь, когда усталые и измученные долгой дорогой, данганары, наконец, достигли, окраины Марлиона – крошечного городка, приткнувшегося в стороне от полузабытого тракта. И первое же строение оказалось трактиром.

Когда на стук никто не открыл, Дарвейн толкнул дубовую дверь и вошел в ободранное помещение с грубо сколоченной мебелью. В нос ударил резкий запах лука. Что ж, ему приходилось ночевать и в худших местах.

А потом он увидел свет, проникавший сквозь неплотно запертую дверь, ведущую в кухню, и решительно шагнул туда.

На мгновение ему показалось, будто он увидел фею: легкую, воздушную, обнаженную фею в ореоле золотистых волос. У нее были прекрасные, идеальной формы груди, будто зовущие к ним прикоснуться, а в невинных глазах застыл такой испуг, что кровь ударила ему в голову, а потом бурным потоком устремилась к паху. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким твердым, как тогда. Это было словно наваждение…

Тогда, в съемной комнате, он повел себя грубо, но его возбуждение оказалось настолько сильным, что он едва не сошел с ума. А потом брал ее только в качестве наказания… Но как же хороша она будет на шелковых простынях, под бархатным балдахином в его родовом замке. Женщина, при одном взгляде на которую, у него мутится разум и бурлит огонь в крови.

– Сегодня у тебя будет возможность продемонстрировать свои способности, – ровным голосом сказал он и пришпорил коня, приближаясь к городским стражникам.

– Пошлина! Два ледора за человека, один за коня.

Дарвейн кивнул одному из своих спутников. Тот ловко достал из-под полы толстый кошель и быстро отсчитал нужную сумму. Серебряные монеты перекочевали в грязную ладонь стражника.

– Проходите.

За городскими воротами путешественников встретил гул голосов и топот тысячи ног. Такого Эсмиль еще не видела: широкая, мощена камнем улица была плотно застроена домами, чьи верхние этажи нависали над нижними, лишая жителей малейшего проблеска света. С обеих сторон от дороги, почти под стенами домов, шли неглубокие канавы, куда жители выливали помои, не выходя из дома, просто выплескивая из окон. А впереди маячила широкая площадь, по которой с грохотом проносились крытые повозки и груженные товаром телеги.

– Если это называется городом, то я даже не представляю, как выглядит то, что ты назвал дырой, – пораженно пробормотала Эсмиль.

– Сейчас найдем трактир, устроимся, тогда сможешь помыться и привести себя в порядок, – Дарвейн сделал вид, что не услышал ее слов. – В это время здесь бывает ярмарка. Пойдешь, прикупишь себе одежду поприличнее, а то в этих тряпках на тебя смотреть противно.

Девушке и самой давно хотелось помыться и надеть чистую одежду. Ей казалось, что она вся провоняла лошадиным потом и запахом городской помойки, и уже никогда не избавится от этой вони.

– А что такое ярмарка?

– Место, где покупают и продают все, что пожелаешь.

– Базар, значит.

– Странное слово, никогда такого не слышал.

– Так говорят в Амарре.

Почти в ста метрах от городских ворот им встретилась первая вывеска: на потемневшей от времени доске было выведено известью всего три слова: "Стол и кров". Молчаливые спутники переглянулись со своим предводителем. Наверняка цены здесь заоблачные, сказывается близость к хлебному месту, но искать что-то еще…

Лэр махнул рукой и направил лошадь к воротам, за которыми будущих постояльцев ожидал слуга.

* * *

Дарвейн заплатил за две комнаты на втором этаже, ясно дав понять, что собирается провести ночь со своей рабыней. Он небрежно швырнул мешок с вещами на лавку и сообщил, что ждёт девушку в общем зале через десять минут. Этого времени, по его мнению, было вполне достаточно, чтобы посетить уборную, смыть с себя пыль дорог и найти, во что переодеться.

Едва за ним закрылась дверь, как Эсмиль в сердцах запустила ему в след ночной горшок, стоявший под кроватью. И лишь когда тот упал на дощатый пол и покатился, дребезжа и подпрыгивая, она с ужасом подумала, что он мог оказаться полным… и отмывать все это безобразие Дарвейн заставил бы ее.

Комната досталась маленькая, но чистенькая, с недавно выбеленными стенами и крепкой мебелью. Единственное окно прикрывали цветастые занавески, бельё на кровати выглядело достаточно чистым, а в углу за шторкой обнаружилась тумбочка, на которой стоял большой медный таз и кувшин с теплой водой. Рядом лежала стопка полотенец и горшочек с пахучей субстанцией, похожей на прозрачное желе.

Эсмиль запустила туда палец, осторожно зачерпнула неизвестное вещество и принюхалась. Пахло приятно, кажется, цветами. Она сунула руку в кувшин с водой и увидела, как странное желе превращается в пену. Мыло! Это всего лишь жидкое мыло! Совсем, как в Амарре!

Едва не хохоча от радости, девушка налила в таз воды и с удовольствием смыла грязь со своего лица. Затем намылила одно из полотенец и прошлась влажной тканью по всему телу, начиная от шеи и кончая натертыми стопами.

Эсмиль ещё не видела себя полностью, но ей очень понравилась и ровная кремовая кожа, и упругие мышцы, и грудь, оказавшаяся гораздо полнее, чем прежде. И к тому же, девушка стала на несколько лет моложе, чем была до этого, что тоже не могло не радовать.

Воды оказалось слишком мало для полноценного мытья. Эсмиль пришлось использовать все полотенца, прежде чем она почувствовала себя хоть немного чище, чем до этого.

Наконец, слегка освежившись, она вернулась к кровати и вытрясла на неё все вещи из того мешка, что собрала ей в дорогу Мара. Скривившись от брезгливости, девушка вытащила из кучи тряпья ветхую сорочку и застиранную до дыр коричневую юбку, которую нужно было обернуть вокруг талии, прежде чем завязывать. Сверху на сорочку она надела тёплый стеганый жилет с поеденной молью меховой опушкой. Даже у ее рабов одежда была поприличнее, видимо, бывший хозяин не слишком ценил эту Лирин, в тело которой она попала. Ещё никогда в жизни ей не приходилось чувствовать себя столь омерзительно, как в этих старых и чужих вещах.

Вспомнились слова Дарвейна о ярмарке. Что ж, она не будет ловить ворон, а воспользуется щедрым предложением и выберет себе наряд, достойный амаррской аристократки. Когда этот грубый варвар увидит её в новом платье, он поймёт, что она не рабыня и не обязана подчиняться его глупым приказам.

С этими мыслями, Эсмиль натянула на ноги старые стоптанные сапоги и вышла из комнаты.

– Ты долго возилась, – заметил Дарвейн недовольным тоном, когда увидел ее. – Я собирался посылать за тобой.

Он уже сидел за накрытым столом, который располагался в укромном уголке большого зала. Вместе с ним были и его товарищи, не смевшие приступать к еде без разрешения лэра.