Глава 8

Они вошли в небольшое светлое помещение, перегороженное барной стойкой, в центре которой Айна с удивлением заметила встроенную плиту. Обычную газовую, на четыре конфорки. Стену за стойкой занимали зеркальные полки с дорогим алкоголем, три другие были отделаны деревянными панелями и украшены цветными фотографиями в широких паспарту. Барная стойка – из черного мрамора, высокие круглые стулья – из красной кожи и хрома. В несочетаемости материалов ощущался странный и в то же время чарующий диссонанс.

В дверях Айна немного замешкалась. Ее взгляд прикипел к фотографиям. Это были потрясающе четкие снимки Столпов Творения в туманности Орла, причем сделанные с разных ракурсов. Словно неведомый папарацци бегал вокруг них и щелкал затвором, пытаясь поймать удачный кадр.

Единственное объяснение этим снимкам – обычный фотошоп. Никто не видел у пришельцев космические корабли или иные сверхтехнологии.

Но Айна тут же одернула себя: если не видел, это не значит, что их не существует.

– Устраивайся, – элохим кивнул на стулья, а сам прошел за стойку к плите. Откуда-то снизу достал медную джезву. – Как ты относишься к кофе?

Вопрос был внезапным. Она ожидала чего угодно, только не этого, и потому задержалась с ответом.

Оторвавшись от снимков, обернулась к Хасселлю.

Тот не смотрел на нее. Поставил на конфорку чугунную сковороду с просеянным песком. Включил максимальный огонь.

– Эм… Положительно, нувэр Хассель, – пробормотала девушка.

Язык не поворачивался назвать его Стиксом хотя бы в мыслях. Для нее он просто элохим или нувэр Хассель – и не больше. Казалось, стоит ей произнести вслух его имя – и что-то изменится. А она не была уверена, что жаждет каких бы то ни было изменений.

– С сахаром или без?

Он даже не поднял головы. Будто и не заметил заминки. Колдовал над джезвой, отмеряя в нее серебряной ложечкой кофе и специи.

– Без…

– Я люблю с корицей и кардамоном. Иногда, под настроение, кладу мускатный орех, совсем немного, на кончике ножа. Иногда добавляю коньяк и гвоздику.

Она не могла понять, зачем он все это ей говорит. Зачем рассказывает о своих гастрономических предпочтениях? Чего добивается?

– Не беспокойся, – произнес Стикс, не отрываясь от своего занятия. – После завтрака я тебя отвезу.

Знал бы он, о чем она беспокоится!

Айна заняла стул. Сделала вид, что с интересом рассматривает фото, а сама стала искоса наблюдать за хозяином дома.

Он вел себя непринужденно, ничуть не стесняясь присутствия гостьи, будто они давно знакомы и уже не раз завтракали вдвоем. Его поведение обескураживало Айну, сбивало с толку. Не давало сосредоточиться на собственных мыслях. А ведь ей нужно обдумать стратегию. Как остаться в этом доме и не вызвать никаких подозрений? Тем более, если он уже сказал, что отвезет ее домой.

Соблазнить элохима, как сказал Фил? Нет, она вряд ли сможет. Да и каким образом, если она даже не знает, понравилась ли ему? Он держится так, будто не испытывает к ней ни малейшего интереса. Даже не прикоснулся ни разу!

Вот если бы на ее месте оказались Рози или Малена, они бы легко справились, потому что уже не раз проворачивали подобное.

Их устойчивость к наваждению элохимов феноменальна. Десять баллов по шкале Йохансона-Юрге. У самой Айны всего лишь восемь. Имитируя зависимость и полное подчинение, эти девушки проникают в дома элохимов и закрытые клубы, становятся любовницами пришельцев, а заодно и шпионят в пользу Конфронта. Конечно, делают это не в Ермене и всегда тщательно заметают следы. Ермен – это дом, а в доме не гадят.

Айна напрягла память, пытаясь вспомнить, были ли человеческие любовницы у куратора Северной Европы. Но в ее знаниях оказался существенный пробел. Ни одного имени в памяти не всплыло.

– Придется пять минут подождать, – голос элохима заставил девушку оторваться от мыслей. – Я люблю, когда кофе варится медленно. Тогда у него получается особенный вкус.

Подняв голову, он смотрел на нее. Серьезно, не улыбаясь. Ей показалось, будто он ждет чего-то.

Но чего?

Что она поддержит разговор?

Черт, Айна! Хватит молчать! Заговори с ним о чем-нибудь или провалишь дело!

Она изобразила вежливое удивление:

– Как любопытно. Могу я узнать, почему вы не пользуетесь кофемашиной?

– Это не то. Кофе – живой напиток. Какой бы хорошей ни была кофеварка, она выдает суррогат.

Девушка мысленно хмыкнула.

Интересно, что он сказал бы о той черной бурде, которая продается на улицах в автоматах? Этот Стикс, похоже, ни разу не пробовал растворимый кофе в картонных стаканчиках. Когда вкус бумаги и жженого порошка перебивает даже привкус затхлой воды.

Но вряд ли ей стоит об этом рассказывать. Лучше перевести разговор на него. Например, спросить, как зовут его ручного песика. Или нет, лучше не надо. Пусть думает, что она всю ночь спала как убитая и ничего не слышала!

Приняв решение, Айна подперла подбородок рукой и уставилась на элохима сквозь полуопущенные ресницы.

– А что еще вам нравится, кроме кофе и вина? – спросила, демонстрируя живой интерес.

– На Земле?

– Эм-м…

– Красивые женщины.

Это можно было принять за намек. Айна решила, что так и есть. Послала «объекту» чарующую улыбку:

– А не на Земле?

Он помедлил. Его взгляд переместился на ее губы, стал оценивающим. Стикс усмехнулся:

– Много вещей, о существовании которых люди даже не подозревают.

– Например?

– Например, отсутствие любопытства.

Это был щелчок по носу. Такой основательный, что заставил Айну смутиться. За все это время люди так и не выяснили, откуда пришли элохимы. Так почему же она решила, что сможет узнать?

– Готово, – перед ней опустилось блюдце, а потом и чашечка с кофе.

Крошечная, почти игрушечная. Из толстостенного розового фарфора. От нее шел божественный аромат, такой, что Айна на миг растерялась.

– Я по утрам не ем, – продолжал элохим, будто не замечая ее замешательства, – но для гостьи завтрак найдется.

В дальнем углу за стойкой бесшумно открылась дверь. Айна с трудом сдержалась, чтобы не дернуться. Но это была всего лишь женщина. Высокая, статная, средних лет в скромном форменном платье с белым фартуком и такими же нарукавниками. Она вплыла, толкая перед собой хромированную тележку, на которой высился серебряный купол-клоше.

– Ваш завтрак, эрна, – с достоинством королевы незнакомка водрузила купол на стойку перед девушкой.

– Спасибо, Ирида, можешь быть свободна, – ровно произнес хозяин.

Айна чувствовала на себе его взгляд. Неужели заметил что-то?

От этой мысли ее кинуло в жар.

Нет, не должен. Она умеет держать лицо, а эмоции… Их всегда можно списать на волнение. Не каждый же день она завтракает в компании элохима!

– Ирида великолепный повар, – снова заговорил Стикс. Тихо и немного лениво. – Мне повезло, что она согласилась сменить столичный ресторан на мой скромный дом.

Он обошел стойку и приблизился к девушке. Встал за спиной. Так близко, что едва не коснулся ее своей грудью. Зачем-то наклонился, и Айна застыла, чувствуя, как скользит по ее щеке горячее дыхание элохима.

По спине поползли мурашки, а внизу живота появилось странное тянущее чувство. То ли страх, то ли трепет – она не могла понять. Ее дыхание участилось. Щеки залил горячий румянец.

Айна машинально облизала пересохшие губы.

– Из-под ее рук выходят восхитительные панкейки, – хриплый голос прозвучал у самого уха.

Она застыла натянутой струной. Казалось, малейший вдох – и мужские губы обожгут ее кожу прикосновением…

Перед глазами показалась рука. Изящная кисть с сильными длинными пальцами. Нечеловечески белая гладкая кожа. Синий переливающийся кристалл.

Завороженная происходящим, околдованная чувственной близостью элохима, Айна могла лишь смотреть, как он смыкает пальцы на ручке клоше и поднимает крышку.

Под ней действительно оказались панкейки. Целая стопочка пышных поджаристых оладий, политых абрикосовым конфитюром.

Айна уставилась на них в полной прострации. Он снова не коснулся ее! Хотя мог…

Она моргнула, сбрасывая наваждение. И поняла, что рядом уже никто не стоит. Стикс отошел как ни в чем не бывало. А за спиной, где только что ощущалось тепло его тела, царит пустота…

***

Это был самый странный завтрак в ее жизни.

В Конфронте Айну учили искусству флирта. Это было одной из основных дисциплин для девушек – заинтересовать элохима, увлечь, стать его целью. Но то ли она была нерадивой ученицей, то ли элохим ей достался бракованный, только он в упор не замечал ее робких заигрываний. Зато саму девушку не отпускало ощущение какой-то неправильности в происходящем. Внутри надоедливой осой зудело предчувствие. Что-то было не так. Но что?

Она не могла понять. Лишь чувствовала, что ходит по краю. Что элохим наблюдает за ней даже тогда, когда кажется, что он вообще на нее не смотрит.

А еще в его взгляде, тоне, в каждом движении ей чудилось снисхождение сытого хищника к слабой добыче.

Он играл с ней как кошка с мышкой. То придерживал лапой, то отпускал. И потому ей казалось, что она балансирует на грани. Один неверный шаг – и сорвется.

– Как тебе спалось?

Этот невинный вопрос заставил Айну поперхнуться панкейком.

Пока она кашляла, прикрываясь рукой, Стикс заботливо протянул ей стакан воды и салфетку.

– П-прекрасно, – наконец выдавила из себя, клацая зубами о край стакана. – Спасибо, нувэр Хассель.

– Стикс, – поправил он мягко. – Я настаиваю, чтобы ты называла меня именно так.

– Х-хорошо… С-стикс… – ей пришлось сделать усилие, чтобы вымолвить его имя. – Могу я узнать, почему вы впустили меня?

Уголок его рта дернулся вниз.

– Можешь. Но это не значит, что я отвечу.

– И все же?

Она затаила дыхание.

Но элохим продолжал молча смаковать кофе, в который, как Айна заметила, добавил коньяк, гвоздику и палочку корицы. Он сидел к ней боком, прикрыв глаза и облокотившись на стойку, так что она могла беспрепятственно рассматривать его профиль.

Стикс Хассель был красив, как все его собратья. Красив особенной неземной красотой. Но в понимании Айны его черты были слишком правильными для мужчины, слишком изящными. Она назвала бы их ангельскими, если бы во всем его облике не ощущалась незримая темная сила, которая пугала и отталкивала ее.

Вот уже много лет люди издалека наслаждались красотой элохимов. Восхищались ею, воспевали в поэмах, писали книги, снимали фильмы, сходили по ней с ума. Юные экзальтированные девицы и юноши зачитывались романами, на обложках которых были нарисованы элохимы. Женщины и мужчины постарше воображали себя в постели этих существ.

Но только отчаянные безумцы рисковали приблизиться и прикоснуться. Слишком уж чужая эта красота. Звездная, как сказал кто-то. Обжигающая и в то же время смертельно холодная. Кто-то сгорает в ней, как в огне. Кто-то навеки теряет себя и превращается в овощ.

Пришельцам не понадобилось оружие, чтобы подчинить человечество. Они просто «обаяли» его. С их появлением Земля изменилась. Не стало войн, голода и болезней. Наладилась экология. С экранов телевизоров теперь вещали о всеобщем равенстве и процветании. Но…

Айна знала: все это ложь. Элохимы создали видимость мира. Заповедник, в котором «избранные» могут безнаказанно охотиться на лучшую дичь.

Она слышала много историй о безымянных девушках, которые вошли в дома элохимов и остались там навсегда. Стали зависимыми от пришельцев, от эмоций, которые те в них будили.

Эти несчастные стали сродни наркоманам. С одной лишь разницей: наркомана еще можно спасти, а человека, попавшего под влияние элохима, лечить бесполезно. Нет такого лекарства. Потому что пришельцы влияют на человеческий мозг. Перекраивают его, подчиняют себе все мысли, желания и стремления, делают своим вечным рабом.

И, конечно же, элохимы знают об этом! Знают, как действуют на людей, и жестоко используют это в собственных целях. Недаром же они ввели ограничения, по которым ни один человек не может приблизиться к ним без разрешения. Но сами постоянно его нарушают!

Так было с ее сестрой… Так было с матерью…

Айна почувствовала, как внутри начала кровоточить старая рана. Боль потери была еще слишком свежа. Даже всех этих лет не хватило, чтобы ее притупить.

Стикс негромко заговорил.

– Я не собирался тебя впускать. Можешь считать это моим капризом, внезапной прихотью. Есть что-то символичное в том, что к моим воротам тебя пригнали именно Псы.

Его тон не изменился. Но Айну пробрала дрожь. Она вдруг обнаружила, что все это время сидела, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони.

– Почему? – собственный голос показался чужим.

Стикс повернул голову и окинул ее невидящим взглядом. Казалось, в тот момент его мысли витали где-то далеко за стенами этого дома.

– Я склонен верить в знаки Судьбы. А ты?

Она закусила губу.

– Не знаю… Не думала об этом…

Да, это точно знак Судьбы. То, что она здесь, в доме куратора.

С минуту Стикс смотрел сквозь нее, потом хмыкнул. Его глаза прояснились. Он бросил быстрый взгляд на смарт-браслет и обворожительно улыбнулся:

– У тебя есть десять минут, пока я оденусь.

Отставив недопитый кофе, он поднялся и как ни в чем не бывало прошел мимо Айны. Уже в дверях обернулся, чтобы сказать:

– Мы называем их Столпы Разрушения. Хильсадар Мистралат.

Стикс вышел. Айна осталась сидеть, держа в руках опустевшую чашку и рассеянно глядя на снимки.