Глава 6

Коридор вывел к задней двери. Обрадованная Диана шагнула на улицу. Здесь солнце уже не слепило глаза, близился вечер. На небе собирались тяжелые тучи, предвещая грозу, и поднимался ветер.

Застыв на крыльце, девушка оглянулась.

Задний двор трактира представлял собой обширную площадь с хаотично наставленными постройками и окруженную высоким забором. Проходы между построек напоминали лабиринт, в котором легко заблудиться, если не знаешь, куда идти. Со всех сторон доносилось мычание, блеяние, квохтанье, крики служанок и лай собак.

А вот колодца нигде не было видно…

Диана прошла до первого здания по утоптанной тропинке. Заглянула в распахнутые ворота и отпрянула, зажав нос свободной рукой.

Это был коровник.

Внутри меланхолично жевали сено несколько крупных буренок, а две девицы гренадерского типа вручную доили их. Вёдра, доверху заполненные молоком, стояли у выхода, ожидая, пока их заберут.

– Эй, чего здесь встала? – кто-то грубо толкнул Диану локтем.

Она резко обернулась, собираясь огреть нахала если не ведром, то хотя бы словом. Но тот уже проскользнул в ворота, подхватил ведра с молоком и с хмурым видом двинулся обратно.

Диана посторонилась, пропуская его. Лет тридцати, в одних штанах и босой, мужчина явно не был настроен на разговор, но все же она обратилась к нему.

– Извините, вы не подскажете, где здесь колодец?

Он поднял на нее прищуренный взгляд:

– А, так ты новенькая? – осмотрел так, словно приценивался, и цокнул языком: – Хорошенькая. Поцелуй, тогда скажу, где колодец.

– Что?! – она изумленно уставилась на него.

Мужчина спокойно поставил ведра на землю.

У него было худое жилистое тело с густой порослью на груди. На голове вились буйные кудри, видимо давно не знавшие расчески и ножниц, да и кудлатая борода не добавляла привлекательности. Но хуже всего было амбре, которое окружало его плотным облаком: смесь застоявшегося пота, лука и чеснока.

– А что? – он ухмыльнулся, демонстрируя крепкие желтые зубы. – Услуга за услугу. Хочешь, приходи ко мне на сеновал, не обижу. У меня таких тоненьких еще не было.

И двинулся на нее, широко расставив руки.

– Вордан! А ну хорош пугать новенькую! – раздался резкий окрик. – Хозяйка с молоком уже заждалась!

И свист тряпки, осадившей нахала по голой спине.

Диана выдохнула с облегчением: из коровника вышла одна из доярок.

– Вот всегда ты так, Эрса, – проворчал мужик, но послушно взял ведра и потопал в сторону кухни.

По дороге он успел оглянуться и подмигнуть Диане.

Та шарахнулась в сторону.

Эрса погрозила Вордану кулаком. Затем повернулась к Диане. Смерила ее оценивающим взглядом. Та ответила тем же.

– Новенькая, значит? – заговорила Эрса с неприязнью. – Наслышаны про тебя. А чего в такой бесстыдной одежде ходишь? Мужиков наших дразнишь?

Совсем не таких слов ждала Диана.

– Простите? – она нахмурилась, разглядывая темное закрытое платье Эрсы, едва не лопающееся на мощной груди. – Я никого не дразню, это ошибка.

– Да ты что? – Эрса уперла руки в бока. – А чего ноги выставила? И руки, и плечи. Так только куртизанки в Доме Утех одеваются.

– У меня нет другой одежды! – Диана начала сердиться. Что они все прицепились к ее сарафану? Не будет она менять его на грязные тяпки! – Заработаю – тогда и куплю.

– Ну-ну. Хозяйка платит в начале месяца, это еще три недели ждать.

– Ничего, как-нибудь справлюсь. Лучше скажите, где здесь колодец? Мне нужно воды набрать.

Раздражение, усталость и голод сделали Диану резкой. В обычной жизни она была довольно покладистой, в чем-то даже нерешительной. Ведь всегда проще согласиться и уступить, чем бессмысленно спорить. Тем более мама так и учила. Повторяла все время: ты женщина, ты должна быть мудрее. Уступи и забудь.

Вот Диана и уступала. Сначала отцу, потом мужу. И где оказалась в результате своей уступчивости?

Но теперь она не намерена уступать! Кому-то не нравится ее сарафан – это их проблемы! Ее он вполне устраивает.

– А, воды, – Эрса словно потеряла к ней интерес. Махнула рукой за кровник. – Туда иди, там увидишь.

Но все оказалось не так легко. Ведро стукало по ноге, царапая нежную кожу, и было довольно тяжелым. Пришлось держать его на весу, отодвинув от себя. Это было безумно сложно. Диане пришлось блуждать минут десять по узким закоулкам между сараев и амбаров, пока она не вышла к колодцу. А там в прострации уставилась на огромный ворот, обмотанный ржавой цепью.

И как этой штукой набрать воды? Да она ее с места не сдвинет!

Диана огляделась.

Пока она плутала, сгустились сумерки. И ветер усилился не на шутку. Теперь он трепал ее подол и выбившиеся из узла волосы. Миг – и он швырнул ей в лицо пригоршню капель.

– Что за!.. Только дождя не хватало! – процедила Диана сквозь зубы.

Ее охватило желание бросить дурацкое ведро, вернуться в трактир и потребовать нормальных условий. Как они вообще смеют так с ней обращаться?! Да они хоть знают, чья она дочь?!

Но рассудок заставил остаться на месте: им все равно, чья она дочь. Это другой мир, здесь у нее нет ни денег, ни прав, ни друзей. Если господин Пьес и его жена вышвырнут ее на улицу – никто не заступится за чужачку. Даже капитан…

Она-то думала, что раз он спас ее, не дал утонуть, то и дальше поможет. Особенно после того поцелуя…

А он просто отвернулся. Дал понять, что она для него никто.

– Ну и пусть! – Диана подняла лицо к небу.

На глазах выступили злые слезы, но она не дала им скатиться. Замерла, глядя на огромную тучу, закрывающую почти весь небосвод.

– Ну и пусть! – повторила с непривычным упрямством. – Он мне тоже не нужен. Никто не нужен! Я сама найду способ выбраться отсюда и вернуться домой!

Прямо над ее головой сверкнула молния и почти сразу раздался оглушающий гром. А потом хлынул ливень.

Диана сразу промокла до нитки, но и не думала убегать. Стиснув зубы, она приблизилась к колодцу, подцепила ведро на пустующий крюк и сбросила вниз.

Ржавый ворот со скрипом закрутился, разворачивая цепь. Недостаточно быстро, чтобы ведро сорвалось. Раздался хлюпающий звук. Ручка ворота оказалась в самой высокой точке. Диане пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до нее. Повиснув всем весом, она сумела заставить ворот двинуться с места.

***

Ливень моментально превратил двор в топкую грязь. Диана едва не упала, поскользнувшись, когда возвращалась. Повезло, что проходы узкие, и она успела схватиться за стену. Только воду слегка расплескала, да ударила себя ведром по ноге. В трактир ввалилась вся мокрая, злая и грязная. Сарафан и босоножки были безнадежно испорчены, ниже колена расползался безобразный синяк.

– А я ведь предупреждала! – ехидно напомнила Лурдес, увидев разводы грязи на подоле. – Лучше бы мне продала!

Диана молча обошла ее. Поставила ведро и направилась к лестнице, ведущей на чердак.

– Эй, ты куда? – забеспокоилась госпожа Пьес. – Не вымоешь пол – кормить не буду!

– Переоденусь! – не оглядываясь, процедила Диана.

От тришкиного платья несло потом, а грубая ткань цеплялась за кожу и вызывала неприятные ощущения. Будто за пазухой ползал мерзкий жук с мохнатыми лапками.

В детстве с ней однажды такое случилось. Как-то она убежала от няни и по неосторожности вышла за пределы особняка. В лесу играли мальчишки из соседнего посёлка. И поначалу девочке даже показалось, что она нашла друзей. Пока они не засунули ей за ворот огромного жука-бронзовку.

От нахлынувших ассоциаций Диана передернула плечами.

Даже сейчас, спустя столько лет, воспоминания отдавали отвращением и обидой. Почему те мальчишки с ней так поступили? Ведь она ничего им не сделала, просто хотела подружиться.

С тех пор Диана повзрослела и поняла: дружить с чужачкой, которая во всем отличается, никто не станет. Всего несколько часов в этом мире – а она уже ощущает свою инородность так остро, как никогда.

Потому и натягивала сейчас засаленное, пропитанное чужим, неприятным запахом платье. Желала хотя бы одеждой слиться с толпой остальных женщин.

Гадкое ощущение прикосновения мохнатых лапок к коже не проходило. Но Диана заставила себя абстрагироваться от него. Ничего, главное пережить этот вечер. А к ночи все постирает.

Спрятав волосы под косынку, она спустилась на первый этаж, подняла ведро, отставленное кем-то к стене, и поплелась к “номерам”. Нужно вымыть две комнаты справа.

Диана толкнула первую дверь, убедилась, что в помещении пусто, и вошла.

Комната была небольшой и просто обставленной. Кровать, сколоченный из толстых досок стол, массивный табурет, вбитые в стену огромные гвозди вместо крючков. Никаких занавесок или покрывала на кровати. Набитый соломой тюфяк, правда, выглядел почище, чем выделенный ей. И серое постельное бельё всё же имелось. Сверху лежала подушка и шерстяное, даже с виду колючее одеяло.

Про то, что нужно снять постельное белье, ей ничего не говорили. Поэтому Диана решила быстренько вымыть пол в обеих комнатах и отправиться ужинать. От голода уже начинала кружиться голова.

Диана поставила ведро по центру комнаты и тут поняла, что забыла тряпку. Чертыхаясь и кляня последними словами свою забывчивость, снова спустилась на первый этаж, а потом опять поднялась на второй.

Это хождение по лестницам, вкупе с незапланированной голодовкой и испытанным стрессом, лишило Диану последних сил. Охваченная смесью безысходности и злости на несправедливую судьбу, она намочила тряпку и, не отжав, плюхнула ее на затоптанный пол. Наступила сверху ногой, начала зло елозить по некрашеным доскам.

Босоножки от известного бренда еще под дождем потеряли свой нежно-голубой цвет и пропитались грязью. Мокрые ноги теперь неприятно хлюпали и скользили в размокшей обуви.

Пришлось разуться, поставить обувь на подоконник. Окно здесь было затянуто мутным стеклом, но одна створка отрывалась. Пусть на улице и сыро от дождя, но Диана надеялась, что на ветерке босоножки немного просохнут. Ходить в мокрой обуви – то ещё удовольствие.

В босоногости оказался свой минус – не получалось елозить тряпкой по полу. Пришлось взять её в руки и мыть грязные доски, встав на колени. Так стало ещё хуже. Коленями Диана ощущала каждый камешек или соринку. К тому же подол скоро промок, и влажное, отяжелевшее платье теперь неприятно липло к ногам.

Последней каплей стал сломанный ноготь.

Доведенная до отчаяния, Диана бросила тряпку и выпрямилась. Сжала кулаки и, махнув ими в стороны, закричала с досады.

Крик не помог. Злость набирала обороты. Девушка пнула босой ногой ведро, больно ударив пальцы. Заскакала на второй ноге, снова крича и матерясь.

От её пинка ведро опрокинулось навзничь. Грязная вода быстро растеклась по полу. Диана поскользнулась и, нелепо взмахнув руками, шлёпнулась прямо в лужу.

Отчаяние медленно перерастало в ярость. Хотелось визжать, бить кулаками по полу и требовать возвращения домой. Где всё было легко и понятно. Где Диана Суховская никогда не держала в руках грязную тряпку. Где ей не приходилось надевать на себя чужие обноски, которыми и бомжи в подворотне побрезговали бы. А ещё дома к ней относились уважительно, называли Диана Борисовна и старались угодить даже в мелочах.

Она хотела домой, а не это вот всё…

– Диана! – ворвавшаяся в комнату Лурдес и не подумала добавить “Борисовна”. – Что ты творишь, дура набитая?! Там вода с потолка течёт на клиентов!

Госпожа Пьес метала громы и молнии, совсем такие, как сверкали снаружи.

– Если ты сию секунду всё не уберёшь, вылетишь вон!

Угроза возымела действие.

Диана тяжело поднялась на ноги. Под сверлящим взглядом хозяйки подняла ведро, тряпку, тщательно её отжала и принялась собирать с пола растёкшуюся воду. Кое-где та действительно просочилась сквозь щели в полу.

– Ещё раз подобное повторится, отправишься на улицу. И не посмотрю, что его высочество тебе покровительствует. Нам здесь ротозейки криворукие не нужны.

Ещё раз сверкнув гневным взглядом на поникшую девушку, Лурдес ушла.

Диана подхватила ведро с бултыхавшейся в нём тряпкой и направилась во вторую комнату.

Где-то через час она закончила работу, вышла во двор и тут же промокла до нитки под косыми струями дождя. Но грязную воду, помня наставления Тришки, честно вылила за свинарником. Прополоскала тряпку и оставила её сушиться на перекладине в кладовой.

После чего мокрая, голодная, усталая и готовая вот-вот сорваться в истерику поспешила на кухню.

Погасшая печь была еще теплой, и девушка прижалась к ней спиной. Едва не застонала от блаженства.

– Долгонько ты, – произнёс беззлобный женский голос.

У Дианы уже не осталось сил даже вздрогнуть от неожиданности. Она просто повернула голову на звук. На неё смотрела низенькая круглощёкая женщина в таком же тёмном платье в пол и повязанной вокруг головы косынке. Лицо у женщины было довольно симпатичным. А глаза улыбались, от чего вокруг них разбегались лучики морщинок.

– Меня зовут Аньес, я кухарка. Садись, – женщина указала на длинную лавку, стоящую у стола.

И Диана послушно оторвалась от печного тепла.

– Ешь, – Аньес отрезала от половины каравая большой ломоть и протянула девушке.

Та недоумённо приняла серый пористый хлеб. И это всё? Всё, что она заработала за несколько часов тяжёлого труда?

Видимо, прочитав недоумение в её взгляде, или же просто пожалев девушку, Аньес налила молока в щербатую глиняную кружку.

– Пей, – велела негромко, отворачиваясь от стола и возвращаясь к своим делам.

Диана поняла, что на этом щедрость кухарки исчерпана. Съела и выпила, что дали. Поблагодарила пожилую женщину и поплелась на выделенный чердак.

– Ничего. Просто я не привыкла к физическому труду, – успокаивала она себя, повторяя как мантру: – Завтра будет новый день. И он будет лучше предыдущего.