– Не все, – обрадовала ее подруга, – только объявления.

– Мама милая, – облегченно вздохнула та, – а я-то испугалась! Аж в озноб кинуло!

– Озноб у тебя, Капитолина, по другому поводу. – Ольга подошла к подруге и усадила ее на стул. – Ты больна!

– Ты намекаешь на мои случайные связи? Так случай был всего один, и после него я с Птицыным… – Капа закрыла себе рот рукой и обомлела. – Значит, Птица тоже болен?

– Павел совершенно здоров – в отличие от тебя. И я не намекаю, а прямо говорю: ты больна золотой лихорадкой. Птицын рассказал, что ты заявила про свой «лимон» в сердце.

– Ха! – усмехнулась Капитолина. – А я-то подумала! Лялька, как ты меня напугала! Естественно, я сказала ему это для того, чтобы он не путался под ногами. Или ты хочешь взять его третьим лишним? Нам все-таки следить за Бессоновым, выяснять, кто забыл деньги: его жена или любовница.

– Любовницы такими не бывают, – с сомнением в голосе опровергла Оля. – Но ты права, пока не нужно привлекать к нашему делу Пашу.

– А я о чем? Нет, правда, когда я вижу кучу денег, что-то вроде лихорадки у меня возникает. Но я сразу беру себя в руки. Хочешь, я тебе отдам эти сотни? – Капитолина достала деньги и протянула подруге.

– Не нужно, – сказала та, отвернувшись к газетам. – Оставь себе в качестве вознаграждения.

– Почему себе? Мы же собиралась пойти на распродажу.

– Никуда мы не пойдем, – возразила Оля и кивнула на газеты. – Будем искать завуалированное объявление типа «Кто нашел миллион, просьба вернуть по такому-то адресу».

– Какой же дурак, нашедший миллион, его вернет? – хмыкнула Капитолина.

– Мы вернем, – решительно сказала Оля Пирогова.

– Да, – согласилась с ней подруга, – мы дуры, мы вернем.

Стремление подруги к справедливости всегда оберегало Капитолину от сомнительных поступков. Но она не считала желание присвоить чужие деньги сомнительным. Наоборот, Капитолина свято верила, что ее поймут и не осудят все те, кто миллиона еще не находил, но не теряет на это надежды, то есть все остальное человечество. А раз за нее все человечество, значит, она совершает правое дело. Жалко, конечно, подругу, видимо, врожденное чувство справедливости сказалось на ней не лучшим образом. Заболела не она, Капитолина Семенова, а Оля Пирогова. И с ней следует вести себя осторожно, как с душевнобольной. Вот только Капитолина где-то слышала, что дурак, признавший себя дураком, якобы таким не является.

– Да! – повторила она для чистоты эксперимента. – Мы дуры!

– Нет! – горячо возразила подруга. – Мы не дуры, мы честные люди!

Все верно! Лялька серьезно больна!

– Хорошо-хорошо, – согласилась Капитолина, слышавшая и про то, что с душевнобольными нужно вести себя очень мягко и стараться их не раздражать. – Мы честные дуры!

И подруги склонились над объявлениями.

Старая раздолбанная «шестерка» шелестела шинами по московским дворам. В ней сидели три асоциальных элемента и перебрасывались непонятными фразами.

– Похожа?

– Нет.

– А эта?

– Только в профиль. Стой! Стой! Ржавый белый «москвич»!

– Ты же говорил, что у нее «шестерка»?!

На листке календаря, обозначавшем прискорбную дату провала операции под названием «Эксцентрик», значились тридцать три адреса, с неимоверным трудом выуженные из базы ГИБДД. Один из адресов находился поблизости, и сидевшие в машине бандиты присматривались к шнырявшим прохожим. Их интересовали худые блондинки с огромными глазами, возможно сидевшие за рулем автомобиля отечественного производства.

– Похожа! Похожа! – закричал Слон и, выскочив из не успевшей остановиться машины, грузно упал на обочину.

– Мужчина! – обрадовалась его внезапному появлению худосочная блондинка с выпирающими вместо груди ключицами. – Вы не ушиблись?

– Мама дорогая, – прошептал Слон, поднимая на нее глаза. – Обалдеть!

– Давайте я вам помогу! – кинулась к нему блондинка.

– Давайте, – согласился Слон и придурковато улыбнулся.

– Идиот! – крикнул вслед шеф.

– Пакетик! – радостно сообщил Бегемот, оставшийся сидеть рядом с шефом на переднем сиденье.

– Какой пакетик? – Верблюд недоуменно пригляделся к тощей девице. – У нее сумка!

– Не у нее, – толкнул шефа в бок Бегемот. – У того типа!

Объяснять нормально Мотя по кличке Бегемот не мог. Когда его захлестывали эмоции, он выражался односложно и резко. Иногда выражался нецензурно. Шеф поглядел на воодушевленного товарища и проследил за его взглядом. Бегемот смотрел на ближайшую помойку, в одном из контейнеров которой рылся нищий. Ничего особенного в этом не было, такие люди рылись буквально на каждом шагу, но не у каждого из них в руках оказывался битком набитый пакет с деньгами.

– «Санта-Лючия» – суперлечебница для неврастеников», – прочитал на пакете шеф и покрылся красными пятнами. – Наш пакет! Я его лично приобрел в барнаульском поезде!

– Наш пакет для неврастеников, – поддакнул Бегемот и хищно улыбнулся.

– Что он с ним делает?! – возмущенно воскликнул шеф, глядя на то, как нищий достает из контейнера поношенные женские панталоны и с любовью засовывает в пакет.

– Пополняет добром, – охотно пояснил шефу Бегемот.

– Маскирует деньги, что ли? – предположил тот.

– Маскирует, – согласился с ним Бегемот. – Будем брать? Или дождемся Слона с девицей?

Они посмотрели на мило ворковавшую парочку и скривились.

– Никитос! – позвал Слона шеф и толкнул Бегемота к дверце. – Наш дедушка нашелся!

– Будем брать! – повторил Бегемот и выскочил из автомобиля.

На глазах ничего не понимавшей девицы двое парней поймали бывшего артиста Суконкина и усадили в свой автомобиль. Суконкин, откопавший в куче мусора ценные вещи, кричал и сопротивлялся.

– Дедушка наш, – пожал здоровенными плечами Слон, обращаясь к блондинке. – Он того самого, не стоит обращать внимания. Так я позвоню-ю-ю-ю?!

Последнюю фразу ему пришлось выкрикнуть в окно: шеф рванул с места, газанув на всю катушку.

– Позвоните, Никита Сергеевич! – закричала ему вслед блондинка и пробежала за автомобилем весь квартал.

Прижатому на заднем сиденье двумя бугаями Суконкину пришлось выслушать целую лекцию о вредности любви и перечень болезней, которые от нее случаются. Бомж пытался вставить свое веское слово из монолога Ромео и Джульетты, но его никто не стал слушать. Оскорбленный Суконкин замкнулся в себе и решил ответить этим отсталым от искусства людям полным молчанием.

Верблюд остановил автомобиль в пустом дворе среди старинных построек, припарковавшись в малозаметном месте. После этого обернулся и выхватил у Суконкина пакет, который тот нежно прижимал к сердцу. Актер стерпел это надругательство над свободой личности и надул губы. Бугаи перегнулись через него к шефу и принялись разглядывать вещи, которые тот выуживал из пакета. Поношенные панталоны оказались самым безобидным предметом в скопище дерьма, которое фетишист Суконкин собирал по всем помойкам. Вытащив последнюю дурно пахнувшую вещицу непонятного содержания, Верблюд зажал нос пальцами и прогнусавил:

– Деньги где, падла? Деньги где?

Обиженный Суконкин отвернулся от шефа и презрительно прочитал монолог короля Лира.

– Ты куда их дел? Я не понял.

Слон схватил алкаша за грудки и принялся трясти как грушу. Вместе с ними затрясся весь автомобиль.

– Подожди, – остановил его шеф. – Слушай, придурок, давай поговорим по-хорошему. Мы не желаем тебе зла, ты только скажи, куда спрятал деньги из этого пакета?

– Вы, случайно, не миллион ищете? – пропищал Суконкин голосом Капитолины.

– Он еще издевается! – возмутился Бегемот. – Можно, я его убью?

– Тогда мы никогда не узнаем, куда он спрятал наш миллион, – процедил Верблюд, стараясь успокоиться и посмотреть на ситуацию со стороны. Для этого он вышел из машины и обошел ее со всех сторон. Следом вышел Слон.

– Шеф, зуб даю, его и рядом не было! Была девчонка!

– А может быть, это он и был в переодетом виде? – прищурился Верблюд. – Ты же переодевался в бабищу, и тебя не раскусили. «Вы, случайно, не миллион ищете?» – повторил шеф пискляво. – Ага! Думать надо, рассуждать логически.

– Падлой буду, но на ту девчонку он не похож, – не соглашался Слон.

– Шеф! – крикнул Бегемот из машины. – Я выброшу мусор? Воняет!

– Выбрасывай, – отмахнулся от него Верблюд. – Только постарайся донести хлам до мусорных баков. Мусорить в чужом дворе – лишний раз привлекать к себе внимание. Конспирация, господа бандиты, и еще раз конспирация. Так о чем это мы? Ага! Девчонка. Значит, этот вонючка…

Суконкин не стал дожидаться окончания сентенции шефа. Как только длинный силуэт Бегемота замаячил возле помойки, Суконкин сорвался и резвым зайцем выскочил из автомобиля. Виртуозно петляя в старых московских дворах, он окончательно запутал следы, нырнув на людный проспект.

– Упустили, – разочарованно пропыхтел шеф, остановившийся перед проспектом.

– Да он добежит до первого мента, и его сразу схватят, – обнадежил запыхавшийся Слон.

– Нас, – шеф при этом многозначительно посмотрел на своих подопечных, – тоже могут схватить.

– Нет, ну мы знаем, где его помойка, – рассудил Бегемот. – А где его помойка, там и наши деньги.

– Молодец, негодяй и тунеядец! – обрадовался шеф. – Учись, Слон. Значит, так: сегодня обыскиваем все окрестные помойки…

Половина воскресного дня пролетела впустую. Капитолина маялась и вертелась на стуле. Изучать чужие объявления, которых в кипе газет было нескончаемое множество, ей давно надоело, к тому же хотелось припасть к заветной корзине и, как Царь Кощей, который над златом чахнет, пересчитать свои запасы. В том, что запасы не чьи-нибудь, а ее, Семенова нисколько не сомневалась. Мысль о том, что люди находят клады и получают вознаграждение, вселяла определенную надежду, однако не грела Капитолинину душу. Глядя на воодушевленную подругу, с маниакальным упорством изучавшую объявления о пропажах и находках, ей делалось немного не по себе, но приходилось жертвовать своими интересами.

– Вот! Вот! – тыкала пальцем Пирогова. – Тетенька потеряла на рынке кошелек и просит вернуть его за вознаграждение.

– Вряд ли в ее кошельке был миллион, – пожала плечами Капитолина, – да и с рынком какая связь?

– Действительно, никакой, – вздохнула, соглашаясь, Оля. – Может быть, она пишет как-то завуалированно?

– И далось тебе это невыговариваемое слово! – досадовала Капа. – Придется признать, что твоя идея с объявлениями ни к чему не привела. Никто миллион не терял, никто его не просит вернуть обратно. Я же говорю: это адресная благотворительность.

– Тогда почему мы нашли в пакете визитку Бессонова? – не сдавалась Оля.

– Правильно! И почему я ее нашла, не знаю! Мозги у меня отключились на это время, надо было ее съесть! Но кто же знал, что ты окажешься такой сознательной?

– Я чувствую, – прошептала Оля, собирая газеты в стопку, – что он в этом деле как-то замешан. И от него каким-то образом зависит моя судьба.

– Зависит. Ну сказала! Разве судьба может зависеть от здоровенного толстого лысого мужика?

– Завтра и увидим, – закивала головой Оля.

– Завтра? А как же работа? – испугалась Капитолина.

Испугалась она не из-за работы: Капа трудилась в магазине продавцом в косметическом отделе и могла поменяться сменами. Она испугалась слишком скорой развязки. Окажись Бессонов мужем той дуры, что потеряла деньги, придется действовать наперекор подруге. А Пирогова и так больная на голову, стоит ли усугублять?

– Пойдем, проветримся на свежем воздухе, – предложила Капитолина. – У меня есть два билета в театр! С Птицыным еще собиралась сходить. Только перед этим я бабуле позвоню, узнаю, как у нее там дела.