– Не ее, а тебя убью! – заявил Семен и попер на жену: – Жертвенница!

Катерина опешила от всех этих заявлений и опустилась на лавку, рядом с ней сел Карпатов и закурил.

– Милые бранятся, только тешатся, – сказал он, успокаивая ее.

Тешились супруги Шкарпеткины довольно странным образом. Анюта бегала вокруг дерева, за ней гонялся злой, как сто чертей, Семен.

– Ой! – кричала Анюта. – Люди добрые! Нализался, пьяный таракан, все мозги по голове растеклись. Или ничего не чувствуешь?! Или действительно их у тебя нет?!

Семен остановился и потрогал свою голову. Она стала бурая и липкая.

– Помираю, – прохрипел он, прислоняясь к дереву, – Анька, вызывай медицину в помощь!

– Чтоб помогли тебе помереть? Это они могут, их только для этого и вызывают! Ща! – захихикала она. – Поверил! Течь-то нечему! Разве ж у тебя мозги? Шучу я, а то еще с испуга дашь дуба у дуба, прости, господи, за невольный каламбур.

– Каламбурит она все, – недовольно прохрипел немного успокоившийся Семен и лизнул руку. – Действительно не мозги! Откуда ж им вытечь-то? Варенье!

– М-да, – процедил писатель, пуская дым колечками. – Отношения полов.

– Да, – вздохнула Катерина, – любовь.

– Любовь?! – насмешливо поинтересовался у нее Карпатов. – Где это вы ее видели?!

– То, что у вас ее никогда не было, – с пафосом заявила Катерина, – это еще ничего не значит. Нет, – она перебила саму себя, – это значит. Это значит, что вы обделенный судьбой человек! Что вам не повезло в жизни, что вы не способны на большое и светлое чувство! А вот Анна с Семеном, – те замерли и изумленно прислушивались к ее выводам, – они способны. Они любят друг друга!

– Правда? – Анюта вытерла рукавом набежавшую слезу и повернулась к мужу. – Ты меня того?!

– Того этого, – подобрел Семен, обнял жену и повел в дом, пиная ногой ненавистную кастрюлю.

– Ха! – заинтересованно сказал Карпатов. – А вы способны?! Вы способны любить? – И в его глазах появилось странное возбуждение. Он поднялся и пошел к выходу.

– Не знаю, – честно призналась Катерина, – но я, по крайней мере, в любовь верю.

Она встала и направилась к себе в дом. Пусть этот высокомерный тип думает о ней, что хочет. Ей все равно. Конечно, не будь он таким высокомерным, он бы ей обязательно понравился. Еще бы она в него влюбилась, не дай бог! Это можно пожелать только врагу или Любке-стриптизерше. Любови пожелать любви. Еще один каламбур. У нее вся жизнь из одних каламбуров.

Вот она, идет с собачкой. Как раз вовремя.

– Георгий! – вскричала Любовь Аркадьевна Карелина, завидев писателя. – Что у вас случилось?! Мы с моей девочкой, как только услышали шум и гам, сразу же побежали к вам на выручку.

– Огромное спасибо за заботу! – заявил Карпатов и кинулся к Карелиной. – Только вы со своим чутким сердцем не оставите нуждающегося человека в беде.

– Да, я такая, – довольно заявила Любовь и прижала собачку к своей пышной груди.

– Ступайте! – сказал ей Карпатов. – Ступайте к этому человеку!

– Я уже иду к нему! – обрадовалась Любовь и поперла на писателя.

«Идиотка, – подумала, глядя на них, Катерина. – Совершенно не понимает, что он над ней издевается! Или не издевается?! Во всяком случае, Резидент не делает никаких попыток сбежать! Да уж, прекрасная парочка: гусь и гагарочка. А он еще не верит в любовь! Да что для него любовь – так, пустой звук, гласные с согласными. Он, как и все мужики, падки на хорошенькое личико и ладную фигурку». Катерина усмехнулась и остановилась, намереваясь обойти писателя с Карелиной, – они заняли всю дорожку, но она не собиралась идти по песку. Внезапно, когда до него оставалась пара шагов, Карпатов резво отскочил в сторону, и Карелина со всего маху налетела на Катерину.

– Р-гав! – подала недовольный голос собачонка.

– Вот тебе и р-гав, – засмеялась неожиданному пируэту Карпатова Катерина.

– А вы, Екатерина, что-то имеете против?! – покраснела от возмущения Карелина.

– Я?! – удивилась Катерина. – Ничего. – И, не поворачиваясь, направилась дальше.

– Любочка, – ехидничал писатель, – вы ошиблись. Не меня нужно спасать. Нужно помочь Семену смыть с физиономии смородину!

– У него для этого есть законная супруга! – услышала за спиной Катерина.

– А вы что, помогаете только одиноким?! – не унимался Карпатов.

– Некоторым одиноким очень бы даже помогла!

Катерина оставила парочку и зашла во двор. Закрыв калитку, она прислушалась. Писатель с Любочкой о чем-то спорили. Карелина говорила на повышенных тонах, Карпатов – насмешливо и с издевкой. «Он надо всеми издевается, – догадалась Катерина, – это у него такая манера. Мнит себя знаменитым, а я даже не читала ни одного его произведения. Такие циники смогут накарябать только философские опусы. Нечто такое в духе «А есть ли жизнь за МКАДом?». Ради этого они приезжают в далекую деревеньку, чтобы доказать, что в ней нет никакой жизни, а уж тем более и любви. Хотя что он может знать о любви?»

Эх, был бы он бессловесным чучелом, она бы ему многое рассказала.

И к чему она пришла? К Вероникиному дому, если не считать своих глупых мыслей о бессловесном чучеле. Неужели ее устроит только такой мужчина?! Интересно, а какой женщиной был бы доволен Карпатов? Тоже чучелом?

– Нет, Георгий, вы меня не так поняли, не такая я стерва, – кокетливо обиделась на писателя Карелина, проходя с ним мимо калитки, за которой пряталась Катерина.

– Р-гав! Р-гав! – подлая собачонка, не возлюбившая ее с первого же взгляда, попыталась наябедничать хозяйке о том, что их подслушивают. Но та, к счастью, не обратила на ее ргавканье никакого внимания. Она была увлечена разговором с писателем, а скорее всего им самим.

Карпатов принялся разубеждать Карелину в том, что она совсем не стерва, куда ей до стервы, стервы, они такие… Катерина видела в щелочку забора, как он при этом закатил глаза и мечтательно поглядел вдаль. Скорее всего вспомнил свою бывшую жену. Катерина хмыкнула, вот они, современные писатели, трубачи новых идей и кузнецы настроений, таскаются с разными стервами, а на хороших, обыкновенных женщин и не смотрят. Да что там смотрят, он с ней даже по-человечески не познакомился!

Конечно, и Катерина хороша, прибежала с бухты-барахты, потащила его к Шкарпеткиным. Но он мог бы остановить ее где-нибудь посреди пути, все равно ведь бежал следом, взять ее руку, поцеловать, представиться, сделать ей комплимент. Она сегодня необыкновенно хорошо выглядит! А Катерина улыбнулась бы и сказала ему: «Только сегодня хорошо? А в другие дни на меня что, смотреть невозможно?» Конечно, она прекрасно осознает разницу между собой и дамой с собачкой. Катерина вздохнула и поглядела им вслед, парочка продолжала препираться. «Милые бранятся, только тешатся», – вспомнила Катерина. Она ревнует?! Только этого ей не хватало на отдыхе! Влюбиться безответно и тосковать по возлюбленному, глядя на луну и сидя на грядке с морковкой. Да он недостоин ее любви! Он не знает, что это такое. И ей не нужно знать. Зачем он ей? У Катерины и так все в порядке: любимая работа, квартира, дочь. Начать бы следовало с дочери. Да… как бы ей позвонить?!

«Скажи, где ты отдыхаешь…» Великая Марлен Дитрих говорила другое: «Неважно, где ты отдыхаешь, важно – с кем!» В этих словах скрыт смысл жизни. И не только отпускной. Важно, с кем! Очень важно – с кем. Этот кто-то может испортить самый замечательный отдых, а может сделать его незабываемым, лучшим моментом бытия и сознания. Катерина отдыхала с Анютой, за то немногое время, что она провела в деревне, соседка не оставляла ее в покое ни на час.

– Ну и что там у них? – ее грузное тело перевесилось через забор. – Договорились небось ироды?

Катерина, испугавшись, что ее застали врасплох, когда она подслушивала чужой разговор, отпрыгнула от забора.

– Что? Чего? Я не поняла, – она добралась до крыльца и села на лавочку.

– Чего уж там, – махнула рукой Анюта, – дослушала бы лучше до конца!

– Они меня совершенно не интересуют, – Катерина не соврала, просто ей в это очень хотелось верить. – Как себя чувствует Семен? Голова у него не болит?

– Болит, – сочувственно покачала Анюта двойным подбородком. – Жуть как болит. Я ему самогонки дала, он спать и улегся. У нас же здесь аптеки нет, лечимся и травимся народными методами.

– Вместо снотворного можно использовать самогонку? – заинтересованно спросила Катерина.

– Тебе нельзя, – заявила Анюта, – ты слишком хлипкая. Правда, если закуска будет хорошая… Приходи ко мне ужинать! А то я одна осталась. Семен проснется лишь утром. А у меня картошечка с грибочками, огурчики, прямо с грядки сорванные…

– Приду, – пообещала Катерина. – Только воды принесу. У меня это мероприятие занимает слишком много времени. Только ты гусей не выгоняй!

– Да они уже вовсю у колодца гуляют! Или ты их боишься?!

– Еще чего! – в сердцах воскликнула Катерина и схватила пустое ведро.

Она увидела пернатую троицу издали, гуси пили воду в луже у колодца. Помешать им было просто неприлично, потому Катерина в кустах спокойно дождалась, пока те напьются и отойдут в сторону. Ей сразу же вспомнились слова Маугли: «Мы с тобой одной крови!», и она принялась повторять их вслух, медленно, но верно двигаясь к колодцу. Со стороны можно было подумать, что у нее случился внезапный паралич конечностей.

Катерина огляделась – на деревенской улице никого не было, значит, и смотреть было некому. Но она несколько ошибалась. Занавеска на мансардном окне в доме писателя чуть сдвинулась, и показалась его довольная ухмыляющаяся физиономия. Карпатов наблюдал за ее страданиями. Но Катерина его не видела и тихо двигалась к колодцу.

Гуси, по всей вероятности, к ней уже привыкли, внимания не обращали и продолжали переваливаться вперед. Катерина после слов Маугли, которым она отдала должное – они так подействовали на гусей, перешла на другие заклинания. «Ступенька, – твердила она себе, – пустое ведро». И старательно запоминала весь алгоритм процесса забора питьевой воды. Алгоритм сработал! Она не упала, со второго раза ведро все-таки свалилось, и набрала воды. Довольная собой и жизнью, которая показалась ей намного легче, чем утром, Катерина направилась домой, расплескивая драгоценную жидкость. Она справится! Она здесь справится со всем и хорошенько отдохнет. Права Марлен, ох, как права, главное – с кем!

– Проходи! – широким жестом пригласила ее к накрытому столу Анюта.

Катерина, несколько дней не видевшая такого изобилия, сглотнула слюну.

– Мне нельзя, я же на диете, – простонала она, тоскливо глядя на стол.

– Ага! – сказала соседка. – Я тоже. Садись, не порть мне аппетит своим худосочным видом. – И она торжественно водрузила на стол литровую бутылку с мутной жидкостью.

– Это она? – таинственно поинтересовалась Катерина. – Та самая, которая вместо снотворного?

– Кто бы сомневался, – подмигнула Анюта, – Семена теперь не добудишься. Давай свой стакан.

Пить алкогольные напитки стаканами Катерина не умела. Учиться было поздно. Она смаковала глотки обжигающей жидкости и пучила от ужаса глаза. Анюта подсмеивалась над Катериной и подкладывала грибов, обещая на следующий же день взять ее с собой в лес за лисичками.

Голова закружилась не сразу, только поэтому Катерина благополучно добралась до дома, вспоминая, что Анюта сказала ей напоследок:

– Жаль, что бутыль закончилась быстро. Мы по-бабьи поговорить и не успели.

– Ничего, – ответила Катерина, смутно осознавая, сколько они выпили, – завтра и поговорим.

Она дошла до своей калитки и попыталась ее открыть в другую сторону. Калитка заартачилась, Катерина на нее поругалась, чем и привлекла внимание Карпатова. Он высунулся из своего окна и опешил. В дупель пьяная Синеглазка стояла у своей калитки и жаловалась забору на свою одинокую, никчемную жизнь. В конце концов ей удалось открыть калитку, и она упала во двор. Пытаясь подняться по забору, Синеглазка улыбалась и сообщала тому, что сразу же уснет, если доберется до кровати. Добралась ли она до кровати или уснула в сенях, Карпатов так и не увидел. Зато он увидел, как Синеглазка, проползая мимо его огорода, привстала и послала чучелу воздушный поцелуй.