Лео любезно встречает меня после ужина. Камера снимает, как он распахивает передо мной дверцу, подаёт руку. Но как только автомобиль двигается с места, атмосфера моментально меняется.
– Какого чёрта?! С чего вдруг —со звуком?!
«Какохо чёхта? С чехо вдхух со звуком?!» – слышит он.
– Я пытался его переубедить. Ты же знаешь Устинова, – Лео делает вид, что следит за дорогой, лишь бы не смотреть на меня. – Все эти мечты о будущем кинематографа, новаторство, он это любит.
– Это всё из-за той девочки, Полины! У неё такой голос, она точно его околдовала!
О этот голос… Почему нельзя украсть его, как в страшной сказке? Представляя, как я вырываю голос прямо у неё из груди, продолжаю:
– Интересно, кто её агент? Кто подсунул её Устинову?!
Лео всё ещё отводит глаза от дороги. Не закуривает, не предлагает слова утешения или свою фляжку с коньяком. Будто скрывает что…
– Это ты, – на моём лице ярость, достойная самого большого экрана. – Ты с ней работаешь!
Он косится на меня и вздыхает:
– Только не злись.
– Как ты мог? Ты же знаешь, что я думаю о звуковом кино!
– Но ты в мире не одна, – он вдавливает педаль газа. – В Америке каждый второй фильм снимают со звуком. Уже строят отдельные театры – только для них.
– Но ты представляешь меня!
– Я – агент. Я представляю разных артистов, это моя работа, – он всё же достаёт сигарету, открывает окно, холодный воздух врывается в машину. – И, если кино теперь нужны актёры с божественным голосом, я их найду.
Машина останавливается, но Лео не торопится выйти и открыть мне дверь. Камера снимает, как мы смотрим друг на друга. Это была бы такая пронизывающая сцена – мои плотно сжатые губы, но широко распахнутые глаза, будто я пытаюсь заглянуть в его душу и найти там совесть.
Будущее, оно такое пугающее.
– Прости, что не предупредил тебя, – наконец говорит он. – Я подумал, пусть лучше Устинов сам скажет…
– Тот ещё сюрприз, – размыкаю губы я.
– Да… – он снова вытаскивает из кармана серебряный портсигар. – Это будет всего пара сцен. Устинову хочется попробовать что-то новое. Зато представь, какой будет успех.
– Хорошо вышло бы и без звука.
– А со звуком ещё лучше.
Зажав в зубах сигарету, он открывает портфель и достаёт стеклянный пузырёк. Внутри множество маленьких белых таблеток.
– Вот, это мне доктор выдал пару месяцев назад, когда бессонница началась. Я уже в порядке, возьми себе, выспись как следует сегодня, и утром ты поймёшь, что всё хорошо, – Лео протягивает таблетки. – Больше одной не принимай, они очень сильные!
Фыркнув, прячу снотворное в карман плаща. А потом, не дожидаясь, пока Лео меня выпустит, ухожу сама, хлопнув дверью авто.
Дома я смываю макияж, расчёсываю волосы. В разбитом зеркале снова видится Дана. Она никогда ничего не говорит, только смотрит со своей мягкой, очаровательной улыбкой… Такая могла бы свести с ума многих режиссёров и зрителей, но я не позволила.
Моя рука с пистолетом, она даже не дрогнула.
Первый день съёмок – на следующей неделе. Мы заканчиваем работу над историей с убийством мужа, снимаем последние сцены в павильоне. Я получаю остаток гонорара; картину отдают на монтаж, и мы с Антоном бросаемся в новую.
Устинов арендует целый павильон для своего фильма, и никто нам не мешает. В первый день он лично приветствует всю съёмочную группу. Пусть сам Устинов не вышел ростом, голос, полный уверенности, разносится по площадке:
– Начнём со сцены, где Парис отдаёт яблоко Афродите, а она обещает, что Елена станет его женой. Антон, Полина, гримёры ждут.
Полине отдали роль богини любви и красоты, и я уверена— она будет прекрасно смотреться в тунике, с фальшивыми золотыми украшениями. Я играю Елену. Это не роль богини, зато почти всё экранное время достанется мне.
Полина, встав на цыпочки, шепчет прямо на ухо:
– Я так волнуюсь!
О этот голос! Камера могла бы снять, как я хватаю её за волосы и вырываю волшебный голос прямо из горла. Нет, я пообещала себе, что никогда больше так не поступлю. Тот раз с Даной был единственным и последним. Устраиваюсь на стуле в тихом углу, перечитываю сценарий, когда на площадке появляется Лидия. На ней множество украшений, пальто небрежно наброшено на плечи. Она проходит по площадке, наступая на провода, а когда кто-то недовольно вскрикивает – закатывает глаза.
Конечно, в театре ведь нет проводов.
Лидия… кого я обманываю? Её настоящее имя – Лариса; Лидия – это псевдоним для афиш. Когда-то мы играли в одном театре. Она получала главные роли, а я те, в которых почти не было слов.
Это Лидия заявляла, что я хотела пойти в балет, но не взяли, мол, ноги кривые. Что, между прочим, очень даже неправда! Скоро я надену греческую тунику, и вся площадка увидит, насколько у меня красивые ноги. Газета Иварса много бы заплатила за их фотографию.
Когда я ушла в кино, Лидия распускала слухи, что я нашла себе богатого покровителя. Иварс в своё время написал много мерзких статеек на основе этих слухов. На самом деле она завидует. Это моё имя на каждой афише, мои фильмы смотрят по всему миру – смотрят и пересматривают! А она так и играет в том же театре на маленькой сцене.
Лидия снимает шляпу и бормочет:
– Ну и вонь тут.
Согласна, ароматы не очень, но я давно знаю Лидию – и она слишком любит драматизировать. Помощник режиссёра кричит, моя очередь гримироваться, и мы расходимся, даже не поздоровавшись.
– Следующей снимаем первую встречу Елены и Париса! – оглашает Устинов.
Кроме массовки, здесь задействованы все актёры – Полина, в образе богини, тайно наблюдающей за нами, Лидия, играющая Пенелопу, мою сестру… И, конечно, Антон. Он играл моего мужа, жениха или любовника в стольких картинах, мы уже почти семья.
Хватает одного взгляда, чтобы понять, кто моя соперница. Лидия зажимается перед камерой. И пусть роль Полины не такая большая, она знает, как показать себя перед объективом. Поправляет прядь волос, посылает камере улыбку, достойную богини красоты.
Я не собираюсь злиться на эту девочку. Не буду!
Я найду другой способ.
Сняв сцену с первого дубля, мы берём перерыв – пока переставляют свет. Антуан выходит покурить, я за ним, поболтать и подышать воздухом. Встаю с ветреной стороны, придерживаю одежды – лёгкая ткань туники норовит открыть слишком многое.
Антон успел где-то достать свежую газету и теперь протягивает её мне:
– Вот, почитай, – она открыта на нужной странице. – Мне это гримёрша дала. Тут кое-что интересное о нашей приме.
Статья написана Иварсом. Он рассказывает о нашем обеде с Устиновым – откуда только узнал? – о новом фильме, ехидничая на тему того, что режиссёры снова и снова переснимают классические сюжеты, а не ищут новые идеи. Скольжу взглядом по строчкам:
О проекте
О подписке