Глава 4

– А целовался как? – выдыхает мне в губы.

– Кто?

– Жених твой. Как его там – Олег? – Киваю, рассматривая его лицо и задерживаясь на небольшом шраме. Медленно поднимаюсь, отходя к стене под натиском Глеба, пока не упираюсь лопатками в стену, загнанная в капкан. – Трахал он тебя плохо – это я понял, а целовал?

– Хорошо.

– Неправда. Ты скривилась. – Язвительная ухмылка приклеивается намертво, пока он, наступая шаг за шагом, не приближается вплотную.

Сейчас, вспоминая поцелуи Олега, действительно возникает желание скривиться – интенсивные облизывания моего лица никогда не возбуждали, скорее, я сводила всё к сексу, чтобы избавиться от противных манипуляций. Как целуется Глеб? Именно этот, совершенно неуместный вопрос, всплывает в самый неподходящий момент, когда я гипнотизирую его губы.

– Не надо… – шепчу, упираясь ладошками в мускулистую грудь.

– Ты же хотела оторваться, забыться, или я не так понял?

– Так.

– Даже сказала, что ответила бы взаимностью понравившемуся мужчине.

– Да.

– Я не нравлюсь? – Проводит костяшками пальцем по скуле – мягко, едва касаясь, – спускается ниже, вызывая мурашки, предательски покрывающие тело. – Напиться не предлагаю, а вот всё остальное вполне осуществимо, – шепчет мне в губы, почти касаясь, но всё же держит дистанцию в несколько миллиметров. – Решайся.

– Это неправильно, – мямлю, почти решившись поддаться мужчине.

– Нет понятия «правильно», Арина. Есть понятие «мне хорошо» и «мне плохо». Что выбираешь ты?

– Первое. Но…

Нет возможности закончить, потому что Глеб накрывает мои губы своими, нагло проталкиваясь языком до самого горла. Не успеваю среагировать, полностью впуская на свою территорию и принимая новую для себя ласку. Алчно, грязно, глубоко – чистый секс. Так захватывающе и сногсшибательно, что ноги подкашиваются. Пытаюсь оттолкнуть непробиваемый монолит, но лишь притягиваю ближе, цепляясь пальцами в ткань рубашки. Не замечаю, как отвечаю мужчине и, прикрыв глаза, сдаюсь адскому напору жара, проникающего в меня и пробирающего до самого сердца.

Всё кажется несущественным, сжавшимся до маленькой точки в одной квартире и нас, жадно пожирающих друг друга. Больше не думаю, не предполагаю и не сдерживаюсь, постанывая в этот голодный рот, который меня порабощает. Тело напрягается, а затем простреливает тёплыми импульсами, отзываясь на прикосновения этого мужчины. Он словно знает, какие именно точки необходимо затронуть, чтобы женщина рухнула в его объятия, готовая на всё.

– Понравилось? – отрывается, пока я тянусь к нему навстречу. – Понравилось, – улыбается. Ведёт пальцами ниже, едва задевая соски сквозь ткань, но и этого достаточно, чтобы они заострились, проявившись. Обводит чувствительное место по кругу, заставляя дёрнуться от неожиданного приятного покалывания. – Отзывчивая. Ну что, Котёнок, осуществим твой план?

– Я тебя знаю всего час.

– Так в этом и смысл отрыва: незнакомый человек в незнакомом месте на короткий промежуток времени. А дальше разошлись и забыли. Хотя ты не забудешь. Обещаю. – В его обещаниях столько предвкушения и жаркого наслаждения, что я готова скулить от невероятного спектра чувств, что разносят меня на куски. Сомнений всё меньше, а желание сказать «да» всё больше.

– Может, я лучше домой? – делаю шаг, но сильная рука тут же возвращает меня на место.

– Теперь я решаю, когда ты отправишься домой. Не сейчас.

– Ты говорил, что устал и хочешь отдохнуть!

– Я и собираюсь… отдыхать. С тобой. В горизонтальном положении. Хотя можно и в вертикальном. Прямо так. – Подхватывает меня под попу, заставляя обхватить ногами, и сильнее вжимает в стену. Некуда бежать – скована крепкими руками. – Ты слегка подпортила мой вечер. Были планы.

– Делай, что планировал.

– Я и делаю. Только с тобой.

Ох, видимо, я помешала Глебу провести время в приятной компании женщины. Изначально моё неожиданное появление разозлило его, но теперь от злости ни осталось и следа, а пальцы, впивающиеся в мой зад, подтверждают желание оказаться в горизонтальном положении.

– А если я не хочу? – Последняя попытка остановить Глеба, но в первую очередь себя, потому что я дурею от запаха табака и ментола с примесью дорогого парфюма, жадно втягивая ароматы мужчины.

– Давай подумаем, – прикусывает мою нижнюю губу, оттягивая, – если прямо сейчас я вызову такси, которое отвезёт тебя домой, ты тут же попадёшь под отцовские санкции. Замуж не вышла, поэтому сидеть тебе в клетке без права на свободу. Так?

– Отец, наверное, ужасно волнуется, – шепчу. – И меня, скорее всего, ждёт наказание за побег.

– Тогда какая на хрен разница, когда ты вернёшься. Получать наказание, так хоть за что-то. Позволь себя расслабиться. Об этом никто не узнает, Котёнок, – кратко целует, проталкиваясь языком. – Но ты ещё долго будешь вспоминать ночь со мной.

– Так в себе уверен? – вздёргиваю бровь, желая остудить пыл нового знакомого, но делаю только хуже, потому что Глеб с силой толкается твёрдой эрекцией между моих ног. – Ах…

– Уверен. И докажу. Несколько раз, чтобы не осталось сомнений.

Обхватывает мою спину, прижимая вплотную к своей груди, и двигается в направлении спальни, отвлекая поцелуями. Почти сдаюсь, обмякнув в его руках, и сама льну к горячему телу. Не могу объяснить даже самой себе, что заставляет меня подчиняться прихотям этого мужчины, но животный магнетизм, который он источает, не оставляет выбора.

Укладывает на кровать, нависнув глыбой и медленно расстёгивает пуговицы на рубашке, избавляя меня от одежды. Жадно ползёт взглядом, не упуская ни единого кусочка кожи. Инстинктивно сжимаюсь и закрываюсь руками, которые он тут же откидывает в стороны, недовольно цокая. Глеб рассматривает меня, словно понравившийся товар в витрине магазина, оценивая и прикидывая его стоимость. Не нравится чувствовать себя вещью, но это ощущение тут же отступает, когда большие ладони поднимаются по внутренней стороне бёдер и сходятся вместе, накрывая мою промежность.

Чуть надавливает через ткань трусиков, вызвав мой жалобный всхлип, и прижимает пальцем клитор, отчего по телу разносится приятное покалывание.

Что я, чёрт возьми, делаю? Если бы ещё сегодня утром мне сказали, что я завершу свой день в объятиях незнакомца, распластанная на его кровати и готовая отдаться без сопротивления, рассмеялась бы в лицо. Но сейчас всё происходящее кажется нереальным сном, в котором я, забыв о скромности и благоразумии, тихо постанываю от настойчивых манипуляций Глеба.

Пропускаю момент, когда оказываюсь перед Глебом без одежды, и, проследив направление взгляда, смущаюсь, понимая, что он сейчас сосредоточен на самой интимной части моего тела. Дыхание мужчины частое, тяжёлое, надрывное, а когда его взгляд поднимается выше – замираю, потому что голубизна сменилась завораживающей темнотой.

Он всё ещё одет, тогда, как я обнажена и открыта перед ним.

– Ты подумала? – спрашивает, не сводя с меня взгляда и продолжая круговые движения на моём клиторе – вверх-вниз и снова по кругу. – Если я начну, Котёнок, остановиться не получится.

– Сними рубашку, – с трудом выдавливаю, облизнув пересохшие губы.

Ухмыляется, но просьбу исполняет, стягивая белую ткань. Его тело завораживает – натренированное, подтянутое, сильное.

– Это тоже? – постукивает пальцами по пряжке ремня.

– Да.

– Буду считать, что ты дала согласие.

Брюки летят на пол, и Глеб остаётся в обтягивающих боксерах, под которыми просматривается возбуждённый мужской орган – толстый и длинный. Борюсь с желанием запустить ладошку в его трусы и прочувствовать твёрдую плоть. С ним стеснение отходит на второй план, превращая меня в голодную женщину. Мне нужно удостовериться, что секс может быть страстным и всепоглощающим, чтобы остатки сожаления о неудавшемся браке и поступке Олега пропали навсегда.

Втягиваю запах волос и кожи Глеба, схожу с ума от горьковатого, пряного аромата, который сносит крышу. Этот мужчина сегодня скинет меня в пропасть порока и похоти.

– Пожелания будут, Котёнок? – толкается бёдрами. Нас разделяет тонкий барьер из ткани.

– А моё мнение разве учитывается?

– Сегодня – да. – Вновь толчок, имитирующий, что он меня трахает.

– Будь, пожалуйста, нежным, – шепчу, потому что не готова к грубости сейчас и вообще.

Тело Глеба напряжённое, зажатое, а мышцы перекатываются под кожей, гипнотизируя. Оглаживаю его плечи, ощущая, какой он горячий и упругий.

– Не обещаю.

Зажимает ладонью моё лицо и грубо целует, не позволяя насытиться кислородом и забирая у меня его остатки. Позволяю ему вести, тело сдаётся под его натиском, падает во власть длинных пальцев, так искусно исследующих моё тело. Откликаюсь, словно знаю его целую жизнь и всё, что он делает, ожидаемо.

В тысячный раз мысленно проклинаю себя за всё, что происходит, но и оттолкнуть его не в силах. Сердце колотится, словно сумасшедшее в предвкушении, а между ног приятно тянет в ожидании разрядки. Я испытывала оргазм, и, желая его повторить, иногда брала инициативу в свои руки, неумело подводя к черте Олега, но сама оставаясь неудовлетворённой.

Сейчас же хочу, чтобы Глеб не останавливался. Уже не останавливался.

Избавляется от последнего элемента, и я сразу чувствую, как между ног упирается твёрдый член. Веду ладошками по животу Глеба, опускаясь всё ниже и стремясь прикоснуться, но мои руки перехватывают. Мужчина обхватывает член у самого основания, несколько раз проведя по всей длине и приковывая моё внимание. Словно заворожённая, снова тянусь пальчиками, но теряюсь, когда замечаю язвительную ухмылку на лице Глеба.

– Не терпится, Котёнок?

– Я не… – замолкаю, потому что хочу сказать «да», и прикусываю губу, когда улыбка на его лице становится шире.

Открывает ящик, разрывает фольгированный пакетик и раскатывает презерватив по члену. Так быстро, одним движением. Я так и не научилась этого делать. А в следующую секунду опускается между моих ног и входит одним толчком, заставляя меня выгнуться и вскрикнуть.

Такое чувство, будто меня надвое разрывает от большого органа, который заполняет полностью. Царапаю его плечи, и Глеб ненадолго замирает, позволяя мне привыкнуть. Немного больно, но в то же время хочется, чтобы он двигался, наполняя меня. Словно прочитав мои мысли, следует несколько хаотичных толчков, разливающих по телу серию разрядов. Максимально отводит бёдра и вновь толкается, соприкасаясь телами в громком шлепке. Движения чаще, напряжение нарастает, и я кончаю, извиваясь под большим телом и падая в бездну наслаждения.

– Да ладно, Котёнок! Так быстро? – прикусывает припухшие от его поцелуев губы и вклинивается языком, забирая у меня остатки живительного кислорода. Но тут же отрывается, чтобы провести подушечками пальцев по моему лицу.

Язык отнялся, лишь облизываю губы, дрожащими руками притягиваю для поцелуя. Сама раздвигаю его губы, исследуя и проникая внутрь горячего рта. Глеб поднимается, усаживаясь между моих ног и, зафиксировав ладони на моей заднице начинает дико натягивать на себя. Его мышцы напряжены, а по груди скатываются одинокие капельки, притягивая моё внимание, но уже через несколько минут забываю обо всём, вновь бьюсь в оргазме, вцепившись ладонями в простыни.

Второй оргазм ярче предыдущего, и я, будто одурманенная, отключаюсь на короткое время, не желая отпускать уносящий в бесконечность, испепеляющий прилив. Глеб переворачивает меня на бок, пристраиваясь сзади, сгибает мою ногу и снова толкается членом, нетерпеливо вбиваясь. Я плотно прижата к его груди, а руки подобно канатам обвивают, не позволяя пошевельнуться. Но я и не хочу, вновь сжигаемая поднимающимся из глубин удовольствием в предвкушении сладкого оргазма.

Движения жёсткие, сопровождающиеся громкими хлюпающими звуками, кислород на исходе, а позади редкие хрипы, свидетельствующие о приближении финала для Глеба. Давление внутри нарастает, накатывая яркими волнами, мужские пальцы кружат на клиторе, добавляя остроты и напряжения, пока я не взрываюсь. Перед глазами расплываются разноцветные круги, в голове шумит, и сквозь пелену улавливаю громкий хрип, когда Глеб кончает, оставаясь максимально глубоко в моём лоне. Даже презерватив не мешает мне чувствовать дёргающийся раскалённый член и огонь, прошивающий всё тело.

На мгновение погружаюсь в темноту, а открыв глаза, вижу над собой Глеба, в глазах которого едва заметная паника.

– Ты отключилась, Котёнок.

– На секундочку… – Притягиваю его за шею, приникая к губам – твёрдые, горячие, манящие, – он, словно леденец, который я так и не распробовала. – Мы мокрые и липкие.

– Пора стать чистыми. – Поднимает меня и тащит в уже знакомую ванную. Ставит на пол и кивком указывает на стеклянную кабину.

– Иди.

– А ты? – Понимаю, что ноги меня плохо держат и мне потребуется опора, чтобы не упасть.

– Не нарывайся. Еле на ногах стоишь. Если зайду вместе с тобой – снова трахну. – Демонстративно отворачивается, являя моим глазам упругую задницу, которую хочется потрогать.

– Как хочешь. Я не против, – выдаю равнодушно.

Захлопнув дверцу, выдавливаю на ладонь гель и включаю воду. Неожиданно становится тесно от того, что пространство занимает большой мужчина и на мои бёдра ложатся тяжёлые ладони.

– Что ты там сказала? Не против, значит? – шепчет в шею, захватывая пальцами сосок и перекатывая между фалангами, чтобы затем сжать и услышать мой всхлип.

Толкается между ног твёрдым членом, задевая складочки и возвращая к порочным мыслям. Чувствую себя голодной кошкой, которая познала неведомое ранее наслаждение и пытается нажраться досыта впрок. Пристраивает член между половинками попки, сделав пару призывных движений, а я подхватываю его манипуляции и трусь о возбуждённый орган, который от трения становится ещё твёрже и больше. Ускоряюсь и даже сквозь звуки льющейся воды слышу участившиеся дыхание Глеба.

– Сама напросилась, – выдыхает возле уха, нетерпеливо притягивая ближе.

Входит медленно, по сантиметру, словно растягивая и подстраивая себя. Издевательски монотонные толчки раздражают, и я двигаюсь ему навстречу, насаживаясь резко и сталкиваясь телами. Упираюсь ладонями в стенки кабины и подмахиваю попкой, желая ускорения и более глубокого проникновения.

Откуда это во мне? Или такой меня делает Глеб? Грамотно оценив обстановку и расшифровав наивную девушку, мгновенно подобрал ключ, позволивший делать ему всё, что вздумается. Но сейчас я согласна на всё, что он потребует, лишь бы мужчина вновь привёл меня за грань.

Выгибаюсь ему навстречу, где-то на подсознательном уровне понимая, что сейчас нужно именно так, хотя так у меня впервые. Приподнимает за бёдра, и мне приходится встать на цыпочки: член входит снизу-вверх, дарит новые для меня ощущения, заставляя протяжно стонать. Из меня вылетает громкий всхлип, когда Глеб разжигает внутри пожар, вбиваясь, словно тяжёлый молот. Тело настолько чувствительное, что, кажется, где ни дотронься – везде хорошо. Толчок – и я трясусь в его руках, почти сползая по скользкой стене. Глеб почти сразу догоняет на финише, кончает на спину и утыкается в мой затылок, выравнивая дыхание.

– Твой вердикт? – раздаётся за спиной.

– Ч-что? – встряхиваю головой и всматриваюсь в одну точку перед собой.

– Я трахнул тебя лучше, чем жених?

– Да. – Нет смысла врать даже самой себе, а тем более ему.

– По шкале от одного до десяти сколько?

– Двенадцать, – отвечаю не задумываясь и разворачиваюсь лицом к мужчине. – Итоговый балл устраивает?

– Более чем.

– Теперь мне можно домой? – спрашиваю осторожно, чтобы не вызвать раздражение.

– Нет. Ночью не поедешь. Останешься до утра, сам отвезу. – Каждое слово подобно приказу и перечить я не решаюсь.

– С чего вдруг такая забота? – Мне показалось, ему плевать, что со мной будет. Если бы Глеб не согласился помочь, сейчас бы я бродила на улице в поисках места для ночлега.

– Один раз сегодня тебя уже выкинули на улицу, – мягко проводит по щеке, – второй – перебор.

Его слова неприятно оседают внутри, выворачивая наизнанку гадкую правду. Но я лишь отвожу взгляд, понимаю – он прав. Слишком много событий для одного дня; слишком хорошо рядом с ним, чтобы отказывать себе в удовольствии насладиться мимолётным теплом.

Молча выходит, оставляя меня под струями воды. Возвращаюсь в комнату и останавливаюсь: Глеб меняет постельное бельё, аккуратно заправляя края простыни под матрас. Замечает мой взгляд:

– Постель мокрая. Мне не нравится.

Его квартира – его правила. Я никто, а завтра останусь для этого мужчины мимолётным воспоминанием, а то и вовсе незначительным моментом, ворвавшимся в его жизнь на короткий миг.

Растягивается на постели, закрывает глаза и, кажется, сразу засыпает. Устраиваюсь рядом, на самом краю, чтобы не потревожить хозяина. Он тут, но так далеко – чужой, посторонний, не мой. Одно движение, и я притянута к упругому телу, согреваемая его жаром. Устраиваюсь в объятиях Глеба, прижимаюсь сильнее и закрываю глаза в надежде согреться той мягкостью, что он с готовностью мне отдаёт.

– Спи, Котёнок. Завтра всё будет по-другому.