Его скромность – величие души

Никогда не встречал и, видимо, больше не встречу человека скромнее Булача Имадутдиновича. И книги его так же скромны, очень содержательны, каким был он сам. Многие его книги есть у меня с автографом еще с 70-х годов.

Как-то, подписывая мне очередную свою книгу, Булач Имадутдинович вежливо обратился ко мне: «Можно я напишу «Моему другу»?». Он, сам Булач, спрашивал у меня разрешения! Я ответил: «Это большая честь для меня». Иногда я говорил ему в шутку: «Ваша скромность перешла все границы нескромности».

В последние годы мы почти ежедневно совершали прогулки и беседовали. Лишь теперь я понимаю, какое большое значение имели для меня эти, на первый взгляд, простые темы наших бесед.

Бывало, навстречу нам шли люди, громко разговаривая, иногда неприлично выражаясь. Булач Имадутдинович брал меня под руку и просил перейти на другую сторону улицы. Отнюдь не из страха!

Скромность не уступала его смелости. Я не раз был свидетелем того, когда Булач помогал слабым и приводил в порядок разных дебоширов.

Помню, в 1964 году мы с лагерным отрядом отправились на Поляну туристов.

Недалеко от Агачкалы из крайнего дома раздались крики женщины, просящей о помощи. Булач, не раздумывая, ворвался в этот дом, а уже через минуту выбросил из окна мужчину с ножом в руках.

Когда мы поинтересовались, не ранен ли он, Булач спросил: «А разве у него был нож?»

Смелость – отличительная черта всех братьев Гаджиевых. Они проявляли смелость, мужество и находчивость во всем. Старший брат Булача – Абакар, по профессии агроном, был тоже туристом, скалолазом и альпинистом. Другой брат Курбан был первым мастером спорта в Дагестане и покорил не одну вершину нашей страны. Магомед – прославленный командир дивизиона подводных лодок, впервые в морской практике вступивший в бой в надводном положении с кораблем противника и победивший его. Первый в Дагестане Герой Советского Союза. Альберт – также первый в Дагестане контр-адмирал.

Сам Булач Имадутдинович тоже был смелым скалолазом и альпинистом. Бывая с ним в походах, я иногда слышал: «А что там, на вершине?.. А сумею ли я подняться на эту вершину?» И обязательно поднимался.

А меня он вежливо просил не сопровождать его, а страховать на земле, т. е. он страховал меня.

В своей замечательной книге «Записки дагестанского учителя» Булач Имадутдинович рассказывал о случае, когда ему пришлось спасать козла, застрявшего на высокой скале. Сделав из веревки «носилки», он спустился по вертикальной стене 30-метровой высоты и спас козла. Сверху его страховали ученики.

Не могу не вспомнить еще один эпизод. Между селениями Акуша и Гапшима есть «медовая скала». По преданию, туда в 20-е годы за медом взбиралось несколько смелых сельчан.

Не буду останавливаться на огромных трудностях, которые встретил Булач, решив повторить их подвиг, но он сделал это дважды – один и с братом Абакаром.

В минуты откровения Булач говорил мне, что ему не раз снилась эта скала, будто он срывается и летит в пропасть.

Энергии, оптимизма и жизненной силы в нем было больше, чем у кого-либо.

Даже перед кончиной, находясь долго в реанимационном отделении больницы, он не терял оптимизма. Он не мог говорить, но еще был в сознании. Я приходил к окну реанимации, у которого он лежал. Супруга Булача Алла Ивановна, которая находилась днями и ночами у его постели, говорила ему, что я подошел к окну.

Булач Имадутдинович тут же приветствовал меня резким поднятием правой руки с открытым большим пальцем. Он и тут хотел сказать, что у него все в порядке.

Лет 5 тому назад в беседе Расула Гамзатова с главным редактором журнала «Дагестан», нашим земляком и моим близким другом Далгатом Ахмедхановым великий Расул Гамзатов сказал: «Печатайте как можно больше Булача, он – находка Дагестана, он – легенда, он – ходячий Дагестан».

Булач Имадутдинович и сегодня в списке Почетных членов редколлегии журнала.

В журнале и сегодня печатают материалы Булача Гаджиева под рубрикой «Из неизданной книги».

Начало начал

Свою трудовую деятельность Булач Имадутдинович начал в 1939 году в пионерском лагере в Нижнем Казанище.

Физкультурой и спортом он занимался с раннего детства, и девятиклассник-физрук отлично справлялся со своими обязанностями и выполнял еще много необязательного.

В лагере он был заводилой всех интересных дел. От подъема до отбоя был на ногах, проводил зарядку, устраивал всевозможные спортивные состязания по многим видам спорта, походы, лазил по скалам. Он наслаждался легкостью собственного тела и считал работу физрука лучшей профессией.

После пионерского лагеря в Нижнем Казанище прошел ровно год.

Булач окончил Буйнакскую среднюю школу № 1 им. В. И. Ленина и уехал в Махачкалу. Вопрос, кем быть, перед ним не стоял. Он считал себя уже почти учителем. Но только подошел он к зданию Наркомата просвещения, рассказывал он, как уверенность покинула его. Какой же я учитель?

Но все оказалось проще, чем он думал.

– В министерстве лишь мельком посмотрели на мой аттестат зрелости, где в колонку выстроились одни тройки, кроме физкультуры, и предложили работать учителем физкультуры и истории в ауле Ириб Чародинского района.

Лишь к вечеру третьих суток арба с Булачом Имадутдиновичем достигла Цуриба, центра Чародинского района.

На следующее утро для перевозки поклажи Булачу дали осла, и лишь к обеду он добрался до места назначения. Наконец, наш герой увидел небольшие, землянистого цвета сакли Ириба.

– И вот первый урок. Двадцать пять бедно одетых ребятишек сидели, уставившись на меня испуганными глазами, – рассказывает Булач Имадутдинович. Ни один из них не знал, конечно, ни одного слова по-русски.

Вначале я сам испугался, уверенность как ветром сдуло. Но отступать было некуда, – вспоминает Булач. Для другого рода деятельности я не был наделен способностями, и если выбрал профессию учителя, то только потому, что думал, что она самая легкая.

В один момент я уже хотел уйти в учительскую, но поборол себя, остался в классе и начал урок. Я показал ученикам на себя и громко произнес: «Учитель-муалим».

Это упражнение я повторял несколько раз, и большинство учащихся к концу урока знали слово «учитель». Правда, были и такие, которые поняли, что мое собственное имя – учитель.

Уроки физкультуры у меня проходили сносно, вспоминает скромный Булач Имадутдинович. Он сразу, с первых дней, соорудил турник. Показал детям несколько вольных упражнений, сделал стойку на кистях рук и крутанул «солнце» на перекладине.

Неподдельный восторг охватил детей, ничего подобного они в жизни не видели.

Слух о новом учителе быстро разнесся по Ирибу. Родители-горцы приходили в школу на уроки физкультуры как на годекан, одобрительно цокали языками.

Много замечательных людей встретил Булач Имадутдинович в Ирибе, но особое место среди них занимал старик Магомед Османов. В отличие от других, он был не чем иным, как новатором в селе: владел хорошо арабским языком, отлично знал русский язык.

Сакля Магомеда была заполнена книгами, большинство из них была на арабском языке. Много книг было об имамах Дагестана Казимагомеде и Шамиле. Думаю, что именно из библиотеки Магомеда Османова узнал Булач об имаме Шамиле и занимался этой темой всю свою жизнь.

Спустя 35 лет Булач Имадутдинович вновь посетил Ириб. Он с большим трудом узнал его. Вместо захудалой сельской школы увидел новое здание, светлые дома, электричество, на многих крышах – антенны телевизоров. Но не изменения в ауле интересовали Булача Имадутдиновича.

Основная цель поездки Булача Имадутдиновича через 35 лет – посетить могилу своего старшего друга Магомеда Османова.

В средней части аула открывалось заросшее густыми травами кладбище.

– Среди безмолвия старых надгробий стояла одинокая плита из белого камня, – говорит Булач Имадутдинович. – На ней арабской вязью было выведено имя моего друга Магомеда Османовича.

Долго стоял он, склонив голову, у могилы своего старшего друга.

Следующий учебный год Булач Имадутдинович начал в Буйнакске. В школе им. Н. Нариманова (будущая школа № 5) он сразу занял место старшего пионервожатого, учителя рисования и физрука.

По собственному признанию, рисовать он не умел, работу старшего пионервожатого знал немного, а с уроками физкультуры дело обстояло проще и легче. Он с детства любил спорт, пять лет прослужил юнгой на подводных лодках, любил акробатику и спортивную гимнастику, бокс.

– В первый же месяц работы в школе появились кружки бокса, акробатики, гимнастики. Так, чередуя занятия в школе с походами, спектаклями, спортивными состязаниями, лекциями, открывая для ребят и себя каждый раз что-то новое, интересное и поучительное, я проработал в родном городе два года, – говорит Булач Имадутдинович.

Лето 1941 года застало Булача Имудутдиновича в пионерском лагере в селе Ишкарты.

22 июня он проводил в лагере спартакиаду. Это было большое мероприятие, и спартакиада стала настоящим праздником в лагере. Но праздник длился недолго. После обеда приехал из города завхоз лагеря и с горечью произнес одно слово: «Война»!

Подробностей он не знал, но сказал, что в 12 часов дня по радио было оглашено правительственное заявление о нападении на СССР фашистской Германии.

– Ни телефонной, ни иной связи у нас с городом не было, если не считать «рейсы» фургонщика Арсланали. Так в неведении прошло 10 дней. А затем я дал команду детям собираться в дорогу. До города мы отдыхали дважды и к вечеру были в Буйнакске.

За короткое время Буйнакск стал неузнаваемым. Огромная толпа у военкомата не расходилась ни днем, ни ночью, все просились отправить их добровольно на фронт.

– Школу нашу, – говорит Булач Имадутдинович, – нельзя был узнать – там организовали госпиталь.

Так в заботах и тревогах прошло лето.

В ноябре 1941 года часть жителей Буйнакска мобилизовали в район реки Терек. Я оказался в их числе.

Там я познакомился с учеником школы им. Дахадаева Абдуллой Акаевым. Тогда ему не было еще и 17 лет.

Параллельно реке Терек сооружали канал. Однажды на рассвете мы с Абдуллой покинули лагерь и лишь на следующий день добрались пешком до станции Гудермес, а затем в Махачкалу.

Там в течение двух месяцев из 150 юных дагестанцев готовили истребителей танков. В начале февраля 1942 года маршевый поезд вез нас в Донбасс, в 99-ю дивизию Юго-Западного фронта.

Холодная зима 1942 года, мы лежали на снегу. Абдулла находился от меня метрах в тридцати. Как только занялся рассвет, противник открыл ураганный огонь из пушек и минометов, – рассказывал далее Булач Имадутдинович. Они с первого залпа накрыли нас, мы же по противнику не сделали ни одного выстрела.

В первые же минуты погибли командир нашей роты Дмитрий Кузнецов, Борис Кунецков, Абдулла Акаев, многие ребята из Дагестана.

Абдулле Акаеву было всего 17 лет, я буду его помнить до самого смертного часа. Уже после войны, – говорит Булач Имадутдинович, – я узнал, что мой друг Абдулла Акаев был двоюродным братом Героя Советского Союза Юсупа Акаева.

Лично я сам высоких подвигов не совершил, – рассказывает Булач Имадутдинович, – но около трех тысяч дней и ночей с достоинством носил сперва матросскую, а затем солдатскую шинели, был ранен и контужен.

Нашу дивизию переводили с одного участка на другой. Стояли лютые морозы. Мы двигались по ночам, попадали несколько раз в засады, и вот результат – из нашего взвода до места назначения дошли только 7 человек. Среди них был и я.

Май 1945 года Булач Имадутдинович встретил в Ленинграде. Его воинская часть располагалась в бывшей школе. Он в тот день заступил на дежурство. В два часа ночи началось что-то необъяснимое.

Всех разбудила оглушительная стрельба из всех видов оружия и зарево ракет. ПОБЕДА!!!

Далее служба Булача Имадутдиновича продолжалась в Таллине, и в августе 1946 года он уже приехал в Махачкалу.

Он решил поступить в педагогический институт имени С. Стальского. Фронтовиков принимали тогда без вступительных экзаменов.

Булач Имадутдинович рассказывал, что долго размышлял, на какой факультет ему поступать. Несколько дней раздумывал и, наконец, подал заявление на исторический факультет. Впоследствии, в годы своей активной трудовой деятельности, Булач Имадутдинович говорил не раз:

– Будь благословен тот день, когда я подал заявление на исторический факультет. В этом оказалось мое счастье. Все сокурсники были моложе меня, – вспоминает он. – Так как я испытывал материальные трудности, проучившись год, перешел на заочное отделение и уехал работать в селение Акуша.