Вильмовский первым вошел в полутемный коридор. Кругом чувствовался сильный запах пригоревшего оливкового масла.

– Стряпают ужин, – буркнул боцман, споткнувшись о ступеньку.

– Это, пожалуй, здесь, – сказал Вильмовский. Он остановился у двери. Достал коробок спичек. Осветил надпись на визитной карточке и постучал.

Дверь открыл индийский слуга.

– Господин Аббас дома? – спросил Вильмовский.

– Добрый вечер, милостивые господа, – приветствовал путешественников Аббас, появившись в прихожей вслед за слугой. – Входите, пожалуйста, я сам только что вернулся домой.

Хозяин ввел их в хорошо обставленную комнату. Оба окна, из которых одно выходило на улицу, а второе, наверное, на задний двор, были завешены легкими цветными циновками.

В углу на треноге горела масляная лампа. Тусклый свет едва касался стен и почти не освещал скрытого в полумраке потолка комнаты.

– Пожалуйста, будьте любезны, присаживайтесь, – пригласил Аббас.

Он подвинул к маленькому столику низкие табуретки, а сам уселся в плетеное кресло за письменным столом. Боцман закурил трубку. Вильмовский и Аббас затянулись папиросами.

– Прежде всего должен объяснить вам, милостивые господа, почему, говоря о делах сагиба Смуги, я соблюдаю осторожность, – начал беседу Аббас. – Дело в том, что мой знакомый, досточтимый пандит^[24] Давасарман^[25], просил меня от имени сагиба Смуги сохранить для его друзей письмо и ценный депозит. Обстоятельства сложились так, что еще до вашего приезда сагиб Смуга вынужден был уехать на север. Меня предупредили о необыкновенной ценности депозита, поэтому я и храню его в сейфе на своей квартире. Вскоре я стал замечать, что за мной следит какой-то человек, тщательно скрывающий свое лицо. Это встревожило меня, и я принял кое-какие меры, причем однажды чуть не поймал моего преследователя. К сожалению, несмотря на, казалось бы, слабое телосложение, он был значительно сильнее меня. Свалил меня одним ударом кулака. И все же во время борьбы мне удалось сорвать с головы противника капюшон бурнуса^[26]. Я увидел лицо с глубоким и широким шрамом. Как я уже сказал, этому человеку удалось сбежать. Вечером того же дня он вломился в мою комнату, но, к счастью, его спугнул слуга. Правда, с тех пор я моего преследователя больше не видел, но меня не покидает ощущение, что он находится где-то поблизости.

– Значит, вы считаете, что за вами следят из-за этого депозита? – спросил Вильмовский.

– Я веду спокойную жизнь, никогда ни с кем ни о чем не спорил. Все мои заботы начались после того, как я взял этот депозит на сохранение. Кроме того, мой слуга считает, что взломщик искал в квартире что-то определенное. Расскажи сам господам, как это было.

Последние слова Аббаса были обращены к слуге, разливавшему чай с молоком в чашки.

Слуга поставил чайник на поднос и сказал:

– Это правда, милостивые государи. У меня нет сомнений, что он искал сейф. Некоторое время я наблюдал за ним из-за портьеры, потом поднял тревогу. Вор сразу же бросился бежать.

– Ну, если дела обстоят так, то вы вернете себе покой, когда мы заберем у вас столь неудобный депозит, – сказал Вильмовский. – А где сейчас господин Смуга? Вы ему сообщили о таинственном преследователе со шрамом на лице?

– Я не знаю, где сейчас находится сагиб Смуга. Знаю лишь, что он вместе с досточтимым пандитом Давасарманом поехал на север страны. Поэтому я не мог ему ничего сообщить.

– А кто такой пандит Давасарман? – полюбопытствовал Томек.

– Это очень ученый и богатый человек. Он родственник магараджи^[27] Алвара^[28], – ответил Аббас. – Я полагаю, в письме вы найдете все необходимые данные.

– В таком случае будьте любезны, дайте нам письмо и депозит.

Аббас согласно кивнул. Он встал с кресла и подошел к стене, покрытой деревянной панелью с искусной резьбой. На барельефе рукой нажал голову какого-то мифического чудовища. По-видимому, под ней был рычаг скрытого механизма, потому что сразу же часть панели отодвинулась от стены, и за ней показались дверки небольшого стального несгораемого шкафа. Аббас достал из кармана связку ключей, открыл шкаф и вскоре положил на письменный стол конверт с сургучными печатями и плотно набитый кожаный мешочек.

– Вот письмо и депозит, – торжественно произнес Аббас. – Я искренне рад, что с успехом выполнил поручение досточтимого пандита Давасармана. Будьте любезны, милостивые государи, распишитесь в получении депозита.

Говоря это, Аббас подал Вильмовскому вырванный из записной книжки листок. Вильмовский взял ручку, опустил ее в чернильницу.

Четверо мужчин так низко склонились над письменным столом, что не заметили смуглую руку с туго зажатой, свернутой в шар лентой чалмы. Рука эта вдруг появилась из-за циновки, которой было завешено окно, выходящее во двор. Шар, брошенный ловкой рукой, попал прямо на горевший в углу масляный светильник. Вильмовский как раз подписывал квитанцию, когда прозвучал предостерегающий крик слуги.

В комнате воцарилась полная темнота. Вильмовский схватил со стола конверт с печатями и почувствовал на столе еще чью-то руку.

– Свет! Зажгите спичку! – воскликнул он.

В темноте послышался шум борьбы, прерывистое дыхание и звук бьющихся чашек. Блеснул желтоватый огонек. Удерживая в пальцах горящую спичку, боцман увидел клубок из тел троих человек. Это Аббас и его слуга пытались задержать мужчину, лицо которого было прикрыто маской. Но прежде чем горевшая несколько мгновений спичка погасла, грабитель воспользовался случаем и сильным ударом кулака в подбородок свалил храброго слугу на землю. Раздался сдавленный крик боли. На пол упало что-то тяжелое.

Боцман бросился на помощь Аббасу. Столкнувшись с кем-то, сразу же схватил его руками, как клещами.

– Боцман! – крикнул Томек.

– Ах, чтоб вас черти драли! – выругался моряк, сообразив, что держит в объятиях своего молодого друга, который, подобно ему, спешил на помощь Аббасу.

Кто-то сдернул циновку с окна, выходящего во двор. Лунный свет ворвался в темную комнату. На фоне светлого проема окна мелькнул силуэт мужчины. Выпустив Томека из железных объятий, боцман ногой оттолкнул столик, преграждавший ему путь, и в один прыжок оказался у окна. Таинственный мужчина прыгнул вниз. Как тигр, боцман бросился за ним. Всей тяжестью своего огромного тела моряк грохнулся на крышу какой-то пристройки. Гнилая доска крыши проломилась, и боцман левой ногой застрял в дыре. Несмотря на это, он успел схватить мужчину за руку. Тот застонал от боли. Моментально обернулся. В лунном свете показалось лицо с широким шрамом. В руке грабителя блеснул кинжал. Нога, застрявшая в дыре, не позволила боцману отбить удар. Острое лезвие впилось ему в руку, и боцман, почувствовав сильную боль, непроизвольно отпустил преступника.

Тот быстро спрыгнул на землю, перескочил через забор и исчез в темном переулке.

В конце концов боцману удалось вырвать ногу из предательской ловушки. Когда он спускался с крыши пристройки, из сеней на двор выскочил Томек с револьвером в руке.

– Не так быстро, браток, не так быстро. Птичка упорхнула из клетки. Гнаться за ним по этим закоулкам – то же самое, что искать ветра в поле, – вполголоса сказал боцман.

– С вами ничего не случилось? – тревожно спросил Томек.

– А что могло случиться? Ребенок я, что ли? Я поймал бы эту проклятую крысу, если бы нога не попала в дыру на крыше. Скажи лучше, все ли в порядке там, наверху?

– Аббас ранен. Не знаю, серьезно ли. Когда зажгли светильник, я убедился, что вор стащил наше золото, и сразу же бросился вслед за вами, чтобы помочь с поимкой вора.

Не говоря больше ни слова, боцман подтолкнул Томека к двери дома. В комнате Аббаса они застали Вильмовского и индийского слугу, склоненных над распростертым на циновке Аббасом.

– Надо немедленно вызвать врача, – быстро сказал Вильмовский, увидев входящих.

Боцман наклонился над Аббасом. Левой рукой приподнял окровавленный платок, которым слуга пытался остановить кровотечение из раны. Одного взгляда на узкое отверстие, оставленное острием кинжала, было достаточно, чтобы определить опасность раны. Она была смертельной.

– Да-да, необходимо срочно вызвать врача и уведомить семью, – пробурчал боцман, поднимаясь.

Аббас медленно приоткрыл веки. Затуманенными глазами взглянул на своих белых гостей и с огромным трудом прошептал:

– Сообщите… моему брату… слуга знает…

– Пойдем вдвоем, – сказал боцман побледневшему слуге. – Есть ли где-нибудь поблизости врач?

– В соседнем доме, сагиб… – ответил слуга.

– Побежим за доктором, а потом – к брату. Томек, держи револьвер в руке и стреляй, если бандит осмелится сюда вернуться.

Но врачебная помощь не принесла облегчения несчастному Аббасу. Он умер на рассвете, не приходя больше в сознание. Сразу после короткого допроса, учиненного полицейским, брат умершего начал готовить погребальный обряд. Братья были парсами^[29], поэтому погребальное шествие направилось к знаменитым башням молчания, построенным за городом среди болот. По обычаю последователей зороастризма парсы оставляли своих мертвых на растерзание хищным птицам.

Жуткий погребальный обряд произвел на Томека весьма неприятное впечатление. Стаи прожорливых птиц кружили в воздухе над башнями молчания. По традициям парсов погребальные процессии подходили к странным сооружениям, напоминающим круглые, широкие башни, ежедневно в одну и ту же пору дня. Члены семейств покойников не допускались в мрачные кладбища. Они передавали тела умерших у ворот так называемым Перевозчикам Смерти, ибо только им дано было право переступать порог башен молчания. Тела детей они помещали на самом низком этаже, на среднем – тела женщин, а на самом высоком – мужчин. Как только «гробовщики» уходили из башни, хищные птицы немедленно бросались внутрь, чтобы начать жуткий пир. Вскоре в башне можно было найти лишь обглоданные человеческие скелеты. Конечно, под влиянием атмосферных условий кости быстро превращались в прах. Тогда Перевозчики Смерти сбрасывали их остатки в колодец, расположенный в центре башни, освобождая таким образом место для других тел.

Только после полудня путешественникам удалось вернуться в гостиницу, куда ранее был доставлен их багаж. Подавленные трагическими событиями, они уселись в удобные кресла на тенистой веранде. Боцман приказал официанту подать бутылку рома и охлажденные фруктовые соки.

– Плохи наши дела. В первый же день нас встретили здесь убийством и грабежом, – сказал боцман, бросив взгляд на свою правую руку, перевязанную бинтом, когда официант ушел. – Бедный Аббас! Я все время думаю, почему этот тип со шрамом на щеке решился на убийство? Неужели только ради золота?!

– Кто знает? Если судить по размерам мешочка, золота там было порядочно, – сказал Вильмовский.

– Смуга лично передал депозит в руки Аббаса. Как же мог убийца знать, что было в мешочке? – вмешался Томек.

– Наверно, Смуга не сумел сохранить нужную в таком случае осторожность, – пробурчал боцман.

– Возможно, и ему грозит серьезная опасность, – взволнованно воскликнул Томек. – Нам необходимо как можно скорее найти его!

– Клянусь, ты прав, браток, – согласился моряк. – Хорошо, что хоть письмо не попало в руки таинственного убийцы. Анджей, прочти нам его еще раз.

Вильмовский достал из кармана письмо и стал читать вполголоса:

Дорогие друзья! Я обещал, что буду ждать вас в Бомбее, но, к моему искреннему сожалению, я должен выехать отсюда еще до вашего прибытия. Я опасаюсь сообщать в письме слишком подробно, почему просил вас немедленно приехать в Индию. Для всех нас будет лучше, если я сделаю это лично. Скажу только, что я планирую длительное и довольно рискованное путешествие. В Бомбее я хлопотал о получении от английских властей разрешения свободно передвигаться в пограничной полосе. Только лишь прибыв сюда, я узнал, что лицо, от которого зависит окончательное согласие, находится теперь в Дели, в северной части страны. Поэтому я вынужден ехать туда, оставив это письмо и депозит у Аббаса для передачи вам. Пользуйтесь содержимым мешочка по своему усмотрению и прежде всего возместите все расходы на путешествие. Очень вас прошу – приезжайте как можно скорее в Алвар, расположенный неподалеку от Дели, и узнайте обо мне у магараджи этого княжества. С нетерпением жду вашего приезда. Крепко вас обнимаю и заранее благодарю за скорое выполнение моей просьбы. Ваш старый друг Ян Смуга.

– Я ничего не понимаю, – вздохнул боцман.

– Интересно, где Смуга раздобыл это золото? – заметил Томек. – Может быть, это плата за выполнение какого-то опасного поручения?

– Самим нам эту загадку не разгадать, мои друзья, – сказал Вильмовский. – Дело и впрямь выглядит довольно таинственно, и лучше всего мы поступим, если завтра отправимся в Алвар.

– Ты прав, папа! Смуга нам все объяснит, – согласился Томек.