Красавицы белки напомнили о последних событиях, участие в которых принимал старый Нучи, поэтому боцман опять уселся и продолжал свои размышления. Вечером того дня, когда был пойман четвертый тигр, Томек и Нучи отправились на таинственную прогулку по тайге, желая прогнать тигрицу, бродившую вокруг лагеря. Ночная стрельба подняла на ноги всех его обитателей. Вильмовскому пришлось сделать выговор смельчакам за то, что они без его разрешения отправились на опасную прогулку. Именно тогда Смуга заявил, что время уже кончать ловлю тигров, так как пора выезжать в район Благовещенска, где в Приамурских пойменных лесах и на заливных лугах водится множество разной экзотической птицы. Звероловы намеревались пополнить коллекцию птиц Гагенбека чучелами сибирских пернатых.

Все участники экспедиции обрадовались перспективе переезда в район крупного сибирского города. Но поводы для радости у них были разные. Конечно, охота на птиц была для Томека и его друзей лишь благовидным предлогом, чтобы подъехать поближе к Нерчинску. Они радовались, что кончится вынужденное безделье и начнется настоящее дело, ради которого они сюда и приехали, то есть освобождение несчастного Збышека. Для сыновей Нучи, всю жизнь проведших в дремучей тайге, поездка в город была интересным событием, а Павлов мог, при случае, подать по начальству рапорт и получить дальнейшие инструкции. Один лишь Нучи отнесся к известию равнодушно; он даже попросил несколько задержаться. Перед отъездом на запад ему надо было отправить домой собак, израненных тиграми, и вместо них взять других. На рассвете следующего для Нучи оседлал лошадей, и, захватив собак, отправился в путь. Теперь охотники ждали его скорого возвращения.

«За успех нашего дела!» – сказал про себя боцман, сделав глоток рома. Вскоре моряк крепко заснул.

Настойчивое глухое воркование и полет лесных горлиц^[21] разбудили распростертого на траве боцмана. Он лениво приоткрыл глаза. Серые горлицы как раз исчезли в кустах, как вдруг какой-то коричневато-рыжий зверек в своем отчаянном беге перепрыгнул через боцмана, даже перекувыркнувшись у него на груди. Боцман в испуге вскочил на ноги и увидел, как заяц-беляк^[22] исчез в зарослях лимонника.

«Что они, с ума посходили, эти животные? – удивленно пробормотал боцман. – Сегодня они сами лезут мне в руки». Но удивление боцмана быстро сменилось беспокойством: взглянув в сторону, откуда на него выскочил заяц, боцман увидел двух резвящихся медвежат^[23].

«Ого, черт возьми! Медвежьи детишки, готовы позвать ко мне в гости свою мамашу!» – подумал боцман, разглядывая ближайшие кусты. Вдруг он замер на месте, его правая рука машинально коснулась ножа, торчавшего за поясом, и крепко сжала рукоятку. В кустах малины бушевала огромная медведица. Мощными лапами она пригибала ветки, или становилась на задние лапы, чтобы губами достать спелую ягоду.

Боцман медленно припал спиной к стволу дерева. Он стоял неподвижно, утешая себя словами Смуги, который как-то уверял, что даже самый сильный медведь нападает на человека только тогда, когда тот его ранит или атакует. Но бежать было тоже нельзя. Это могло только ухудшить положение. Медведица, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, легко догонит самого быстрого бегуна. Вступать с медведицей в единоборство с ножом в руках тоже не было смысла. Боцман стоял перед огромным, отличающимся недюжинной силой зверем, почти безоружным. Правда, ему приходилось слышать, что некоторые сибирские охотники вступали в борьбу с медведем один на один, причем совали ему в пасть левую, обмотанную шкурою, руку, а правой вбивали медведю под лопатку длинный, острый нож, но такая охота требовала большого опыта! Малейшая неосторожность могла повлечь за собой ужасную смерть! Боцман не был трусом и поэтому, несмотря на явное преимущество медведицы, он сжимал в руке рукоятку охотничьего ножа.

Однако медведица не обращала внимания на человека, сидевшего без всякого движения под деревом, но вот резвящиеся медвежата постепенно к нему приближались.

Наблюдая за веселой возней медвежат, боцман в сердцу буркнул: «Чтоб их тайфун унес! Эти малыши готовы втянуть меня в паскудное дело!»

Тем временем медвежата, обхватив друг друга передними лапами наподобие цирковых борцов, очутились совсем рядом с боцманом. В азарте борьбы, они внезапно подкатились прямо к его ногам. На лбу моряка проступили крупные капли пота, но он продолжал неподвижно сидеть. Вдруг один из медвежат, которого братишка довольно сильно ущипнул за ухо, жалобно пискнул. Огромная медведица повернула к нему свою косматую голову. Потом она тяжело опустилась на все четыре лапы и медленно направилась к детенышам. Из-под полусомкнутых век боцман наблюдал за колышущейся поступью бурого животного.

В конце концов, медведица увидела человека. Возможно это была ее первая встреча с неизвестным существом, потому что она от изумления даже остановилась и встряхнула головой, склоненной к земле. Послышалось глухое рычание и бормотанье. Услышав гневный голос матери, медвежата прекратили свою возню. Быстро и ловко подбежали к ней. Медведица обнюхала детенышей, мордой подтолкнула одного из них к зарослям малинника, второго погнала туда же ударом лапы по заду и, не удостоив боцмана взглядом, побежала вслед за медвежатами.

Несколько минут боцман продолжал сидеть неподвижно. Потом, медленным движением руки достал из кармана бутылку рома. Одним духом опорожнил ее до дна. Глубоко вздохнул.

«Тьфу, ко всем чертям! Меня словно паралич хватил!» – буркнул он. «Видать не суждено мне кончить жизнь в медвежьем брюхе. На этот раз все сошло благополучно, но больше я в тайгу без ружья не пойду!»

Он смахнул рукой пот со лба. Тяжело поднялся на ноги, взял ведерко с ягодами лимонника и, слегка покачиваясь, как ходят все моряки, направился в лагерь. Вскоре он очутился у палаток.

– Куда же это все разошлись? – обратился он к Смуге, оглядывая опустевший лагерь.

Смуга прервал ощипывание рябчиков^[24] и ответил вопросом на вопрос.

– А где же это пропадали вы, уважаемый боцман? Кто сегодня должен дежурить на кухне?

– Я ходил собирать ягоды для компота... – оправдывался боцман.

– И при случае вздремнули себе под деревом? – добавил Смуга.

– Это правда. Случилось со мной такое дело, но откуда вы знаете?

– Если принять во внимание количество трофеев и длительность вашего отсутствия, нетрудно об этом догадаться, – с иронией ответил Смуга.

– Оставшись в одиночестве, я кое о чем задумался, и на меня напала сонливость, но вы не волнуйтесь, я раз-два приготовлю обед. Вижу, что вы постарались раздобыть рябчиков. Это весьма вкусная птица, прямо-таки лакомство!

– Нет, это не я подстрелил рябчиков. Их привез Нучи, – сказал Смуга.

– Неужели он вернулся во время моего отсутствия? А куда делись остальные?

– Нучи приехал час тому назад. Уговорил всех отправиться поохотиться на изюбров, которых он обнаружил вблизи лагеря. Я тоже охотно пошел бы с ними, но кому-то следовало остаться в лагере.

– Да, значит, мы, наконец, отправимся в Нерчинск, – обрадовался боцман.

– Завтра начнем сборы, – подтвердил Смуга.

– Вот и у нашего Томека улучшится настроение. В последнее время он совсем похудел с тоски, и даже стал меньше говорить. Как вы думаете, удастся ли нам освободить того беднягу?

– Ведь это единственная цель нашего приезда в сибирскую глушь. Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы освободить Збышека.

– Лишь бы нам посчастливилось! У меня прямо сердце на части разрывается, когда я вижу Томека опечаленным. Замечательный паренек! Хорошо, что он пошел на охоту, это его развлечет. Ну, если уж нам удастся заполучить ссыльного в свои руки, то мы никому его не отдадим.

– Говорите тише, боцман. Хотя мы тут и одни, но никогда не знаешь, где скрывается опасность, – предупредил Смуга.

– Вы правы, конечно, правы! Однако говорить шепотом среди такого шума прямо-таки невозможно. Почему животные в клетках сегодня ведут себя так беспокойно? Взбесились они, что ли?!

Боцман некоторое время внимательно рассматривал клетки с находившимися в них тиграми. Действительно, животные вели себя беспокойно, громко рычали и бились своими полосатыми телами о прутья клетки.

– Хорош из вас укротитель, нечего сказать! Вы плохо играете свою роль, слишком мало занимаетесь тиграми, – заметил Смуга. – Вы должны больше интересоваться животными, иначе можете возбудить подозрение у агента. Помните о том, что он за всеми нами внимательно наблюдает!

– Значит, я плохо играю свою роль – не так ли?! Но идея сделать из меня укротителя тоже несуразная, – возмутился моряк. – Вы же знаете, что я не люблю возиться со скотиной.

– Любите, не любите – дело ваше. Но нельзя подвергать нас опасности из-за всяких капризов. Животные волнуются, потому что Томек наверняка не дал им свежей воды.

– Вы, пожалуй, ошибаетесь. Наш паренек любит иногда пошалить, но за тиграми он ухаживает как нянька за детьми во время прогулки по Саксонскому саду^[25].

– Спешил на охоту – мог и забыть, – сказал Смуга. – Проверьте, боцман, есть ли у них вода!

Моряк направился к клеткам с животными.

– Действительно, ведра совсем пустые, – пробурчал он под нос; схватил одно из ведер и побежал к ручью.

Вскоре он наполнил поилки в двух клетках и присел на корточки перед третьей.

– У тебя же еще есть вода, чего же ты мечешься по клетке, как полоумный? – ворчал моряк, заглядывая в клетку сквозь прутья.

Он наблюдал за поведением разъяренного животного. Тигр беспокойно метался из угла в угол, бился боками о прутья клетки и гневно рычал.

– Влепить бы тебе кусок свинца в башку, сразу бы успокоился, – сказал боцман.

В этот момент тигр внезапно прыгнул на прутья клетки. Боцман быстро отпрянул.

– Можно подумать, что бестия понимает человеческую речь, – удивился моряк. – Отойди-ка, а то оставлю тебя без воды и будешь сидеть с языком вывешенным до земли!

Тигр несколько отступил. Боцман подошел к клетке, наклонил ведро, чтобы долить воды в поилку, как вдруг тигр подскочил и ударил лапой по посудине с такой силой, что вода брызнула укротителю в лицо. От неожиданности боцман выпустил ведро из рук. Наклонив голову, он стал вытирать мокрое лицо.

Пораженный этим происшествием, боцман долго не мог выговорить ни слова. А тем временем тигр просунул между решеткой лапу и стал отодвигать задвижку, которой была заперта дверь клетки.

«Что это с ума я сошел, или пьян?» – подумал боцман, шаг за шагом отступая от клетки.

Тигру удалось отодвинуть задвижку и отворить дверь. Полосатая бестия выскользнула из клетки. Одним прыжком боцман очутился возле дерева, на одной из веток которого висела винтовка, схватил ее, прицелился и спустил курок. Металлический щелчок иглы, ударившей в пустоту, свидетельствовал о том, что винтовка не была заряжена.

– Будьте осторожны, Ян! – крикнул боцман, отбрасывая бесполезную винтовку. В его руке блеснуло лезвие охотничьего ножа.

Но тигр не спешил нападать на отважного охотника. Он медленно встал на задние лапы и сказал человеческим, очень знакомым боцману голосом:

– Не бойся, морячок, а тебя не съем, хотя у меня в кишках уже давно урчит от голода!

Смуглое лицо моряка посерело от возмущения. Он выпрямился и вложил нож в ножны. Из-под шкуры тигра показалось лицо Томека.

Проглотив набежавшую слюну, боцман процедил сквозь зубы:

– Ну, ну, неплохо вы позабавились на мой счет!

– Мы очень извиняемся перед вами, боцман и клянемся, что это вовсе не была шутка, – серьезно сказал Смуга. – Это была генеральная репетиция, попытка выяснить, можно ли укрыть ссыльного в клетке, надев на него тигровую шкуру.

– Превосходно! Попытка увенчалась успехом! – восклицал Томек, сбрасывая с себя тигровую шкуру. Он подбежал к изумленному моряку, обнял его, потом проделал тоже со Смугой и спросил: – Довольны ли вы?

– Конечно, Томек! – ответил Смуга. – Если нам удалось провести такого молодца, как боцман, то можно считать твою идею выдержавшей самый суровый экзамен.

– Павлов побоится подходить к клеткам, – говорил Томек. – Другое дело боцман! У меня мороз пробежал по коже, когда он схватил винтовку, а потом достал нож. Даже настоящий тигр мог бы испугаться.

Чувствительный к лести моряк посветлел лицом и буркнул;

– Ну что ж, раз дело обстоит так, я не могу на вас сердиться. Чтобы освободить несчастного ссыльного, я охотно дам обмануть себя несколько раз. Но вы молодцы что надо! Действительно, фокус с тигром – это первоклассная идея! Если такой опыт провести с этим подлецом Павловым, его кондрашка на месте хватит! Я уже стал было думать, что сегодня вся дикая скотина на меня ополчилась. Если бы не медвежата, то я мог бы подумать, что и медведица в тайге была переодета...

– А что, у вас была какая-то встреча с медведями? – поинтересовался Томек.

– Да так, ничего особенного, сущая мелочь! При случае расскажу. Но откуда вы достали шкуру?

– Томек убил тигрицу, бродившую вокруг лагеря, а Нучи, под предлогом будто отводил домой раненых собак, взял ее к себе и выделал как надо, – пояснил Смуга.

– Наверно, это было тогда, когда ты ночью стрелял в тайге, а твой уважаемый папаша потом ругал тебя за это, – догадался боцман. – Но в таком случае вы должны были посвятить в тайну Нучи. А что будет, если он нас предаст?!

– Успокойтесь, во-первых, я ему не все сказал. Во-вторых, это верный человек, и не меньше нас ненавидит жандармов.

– Конечно, это человек, достойный доверия, раз Серошевский^[26] вспоминал о нем твоему отцу, – сказал Смуга.

– Думаю, что вы правы, я тоже знаю Серошевского, – похвалился боцман. – Еще подростком, в Варшаве, я работал учеником слесаря в железнодорожных мастерских. Там я видел Серошевского и Варыньского^[27], когда они вели агитацию в пользу социализма. Каждый из них был, пожалуй, не старше восемнадцати лет, а говорили они, как профессора. Башковитые парни и настоящие патриоты!

– Вот, поэтому царь их и преследует, – добавил Томек. – Ну, ну, боцман, я и не подозревал, что у вас такие выдающиеся знакомые! Вацлав Серошевский из ссыльного превратился в писателя и заслуженного исследователя Азии, а Людвик Варыньский, за то, что основал первую польскую рабочую партию, вместе с пятью товарищами был приговорен к виселице.

Боцман печально покачал головой и сказал:

– Я прекрасно помню судебный процесс членов партии «Пролетариат», на котором судили Варыньского. Хотя ему тогда удалось избежать смертной казни, но он и так погиб в тюрьме. А вот Серошевскому повезло! Он пятнадцать лет прожил в Сибири! Мне приходилось даже читать его книгу о якутах, за которую царь разрешил ему вернуться на родину. Ну, если Серошевский рекомендовал Нучи твоему отцу, то, пожалуй, ему можно доверять.

– Я, конечно, предпочитал бы не посвящать чужих в наши планы, но в этом положении помощь со стороны Нучи может быть нам очень полезна.

– Если бы вы слышали мою беседу со старым следопытом, вы перестали бы опасаться. Я ему верю! – горячо убеждал друзей Томек.

– Не возражаю, на союзников у тебя есть нюх, – согласился боцман.

– Ну, друзья! Довольно разговоров! – прервал их беседу Смуга. – Скоро могут вернуться наши. Давайте примемся за работу! Томек, ты хорошенько спрячь тигровую шкуру во вьюках, а вы, боцман, готовьте обед, а то мы все порядком проголодались.

Вскоре из котла, подвешенного над огнем, поплыл аппетитный запах. Боцман с поварешкой в руках просто двоился и троился, готовя обед и одновременно забрасывая друзей вопросами.

– Хитро это вы придумали, ничего не скажешь! – вполголоса говорил он. – Сидя в клетке, Збышек сможет с успехом разыгрывать тигра, но даже Павлов сразу начнет сомневаться, если у нас появится новый тигр, которого мы не поймали. Как мы ему это объясним?

– Павлов ничего не заметит, потому что мы украдкой выпустим одного настоящего тигра из клетки, – пояснил Томек.

– Хорошо, боюсь только, долго ли выдержит Збышек в этой шкуре. Не задохнется ли он в ней.

– Придется ему некоторое время помучиться, – ответил Томек. – Как только мы спрячем Збышека в клетку, сразу же свернем лагерь и отправимся в Хабаровск, погрузим там животных в отдельный товарный вагон, где будем посменно дежурить. Никого чужого туда не допустим, поэтому Збышек почувствует себя, как на свободе.

– Правда, правда, мне это не пришло в голову. – обрадовался боцман. – А если во время остановки кто-нибудь станет совать нос в наши дела, то я палкой подразню настоящих тигров, и те так зарычат, что у любопытного поджилки затрясутся.

В таких беседах и фантастических предположениях время проходило совсем незаметно. В конце концов, боцман ударил ложкой по сковороде и заявил, что обед готов.

– Что-то наши долго не возвращаются, – сказал Томек, с нетерпением поглядывая на дымящийся котел. – Я проголодался и не знаю, стоит ли нам их ждать?

– Думаю, что твой отец и Удаджалак нарочно тянут с возвращением, чтобы предоставить нам больше времени на пробу с переодеванием. Боцман, давайте обед, потому что и мне захотелось есть, – ответил Смуга.

– Будем есть, да поскорее, потому что скоро дождь зальет огонь, – заявил боцман, с тревогой глядя на небо. – Лишь бы только наши успели вернуться перед бурей!

– Вы думаете, будет буря? – встревожился Томек, расставляя на столе жестяную посуду. – По-моему, ничто не указывает на перемену погоды.

– Что может знать о погоде такая сухопутная крыса, как ты? – свысока ответил Томеку боцман. – Помни, браток, что у матросов глаза и нос лучше любого барометра. Я чувствую резкое изменение давления. Из-за леса мы не видим горизонта и не замечаем той черной тучи, которая быстро заволакивает южную часть неба. Приближается буря, притом немалая.

Друзья быстро доели фасолевый суп и рагу из рябчиков с ржаными сухарями и салом, и стали проверять крепления палаток, укрепляя узлы расчалок, привязанных к колышкам, вбитым в землю. Потом охотники согнали лошадей, привязали их веревками к телегам, а котлы с супом вкопали в землю в центре самой большой палатки.

Не прошло и часа, как резкое дуновение ветра пронеслось по тайге; верхушки деревьев закачались. Трое друзей ежеминутно с тревогой смотрели в южном направлении, откуда должны были прийти их товарищи. Успеют ли они вернуться перед бурей? В этой части азиатского континента в конце лета мощные, теплые морские массы воздуха часто встречаются со слабыми, холодными континентальными течениями. Образуется район низкого давления, называемый циклоном, причем ветры дуют к этому району со всех сторон в направлении, противоположном движению часовой стрелки. Циклоны, несущиеся с юга на север, приносят значительные ливни и порывистые ветры, которые наносят иногда большой вред. Во время такого циклона очень опасно находиться в тайге, потому что ураганный ветер валит деревья на больших площадях.

На дворе внезапно потемнело, хотя до заката солнца было еще довольно далеко. Небо покрылось черными тучами. Ветер усилился.

– Как вы думаете, Смуга? Не стоит ли привязать клетки с тиграми к деревьям? – воскликнул боцман.

– Почему они так долго не возвращаются? – тревожился Томек, готовя веревки. – Лишь бы с ними не приключилось ничего плохого в тайге во время бури!

– Не бойся, с ними Нучи, а он их в обиду не даст, – утешил его Смуга.

– Я согласен с вами, но все-таки было бы лучше, если бы они уже вернулись, – тяжело вздыхая, сказал Томек.

Не успели они как следует укрепить клетки, как порывы ветра донесли к ним из глубины тайги звуки выстрелов.

– Это наши! Они пытаются укрыться от бури, покажем им направление! – крикнул Томек.

Побежали к палаткам за винтовками. Через минуту раздались три залпа, один за другим. Им ответили выстрелы в тайге, уже значительно ближе.

Черную тучу на небосклоне прорезала яркая молния. При ее свете три наших друга увидели свору собак и группу всадников, выезжающих из леса на поляну.

– Если бы не Нучи, мы ни за что не нашли бы лагеря, – воскликнул Вильмовский, соскакивая с лошади.

– Наконец-то вы вернулись, а мы уже беспокоились о вас, – говорил обрадованный Томек, помогая отцу расседлать лошадь.

Вильмовский обнял сына и, интересуясь событиями, происшедшими во время своего отсутствия, шепотом на ухо спросил:

– Ну, как получилось с тигром?