Грация
Мини-новелла

Снежинка летала в небе и опускалась всё ниже и ниже. Она уже давно блестела на солнце всеми теми лучами солнечных лучей, играющих под голубым небом яркими блёстками. Вот она перевернулась и полетела с большой скоростью вниз. Целая стая белых снежинок рванулось за нею. Они летели догоняемые ветром и кувыркались в его потоках.

Высоко в небе горело огромное солнце. Было ещё только восемь часов утра или начало девятого, а солнце поднялось над городом и засверкало на большом пространстве среди домов, украшаю их красными лучами. Большой пожар огней рассыпался по окнам и блестел на замёрзших стёклах. Где-то высоко в небе играла музыка, саксофон разливался над домом и замирал лишь тогда, когда его оставляли полежать на кресле. Вот опять музыка зазвучала, играя в догонялки со снежинками и замирая в потоках ветра, иногда смущаясь своей искренней любви к белым красавицам.

А снежинки улыбались его нотам и смеялись счастливым смехом, заливисто, который перепутывался с лучами красного солнца.

Вот луч солнца скользнул по стене и начал пробираться к окну, из которого звучала очаровательная мелодия.

– Кто здесь? – спросил глухой мужской голос, встревожено, – Чёрт, мне дадут побыть одному?!

Он откинул штору на окне и посмотрел на улицу. То, что он увидел в следующую минуту, его зачаровало. Белая снежинка кружилась прямо под его окном и звала его к себе. Она была так очаровательна, что он боялся даже пошевелиться и следил за нею, думая, что она ничего не видит. Но снежинка кружилась и кружилась, танцуя зимний вальс Нового Года со своими подружками.

Вот они взметнулись вверх, и поток разгоняемого ветра подхватил их и поднял высоко в небо, украшенное яркими красными солнечными лучами. Заблестев под потоком ветра и танцуя, они очаровали его.

Он взял саксофон и зазвучала мелодия. Он никогда так не играл, как сегодня, этим красивым ярким солнечным утром. Звуки его мелодии улетали вместе со снежинками вверх и барахтались там по струями ветра, гоняемого свои потоки по всему двору.

Она позвонила неожиданно, когда он, вдохновлённый природой играл перед окном и замирал сам от происходившего.

Ещё более резкий звонок зазвучал в коридоре, но он, словно не слыша его, продолжал играть. Мелодия зимнего вальса снежинок унесла его сознание далеко в небо, где красовалось самое красивое чудо утреннего рассвета – солнце.

– Да? – он просунул голову в дверь, – Ты ещё что-то хочешь от меня? Что тебе надо?!

– Пусти меня… – чуть не плача ответила она и присела на корточки перед дверью, – Я больше не буду. Ты же знаешь, что ты мне нужен. Я не могу просто так уйти.

Только что, так красиво звучащая музыка в комнате вдруг прекратила своё существование, и всё красивое видение утреннего красного рассвета исчезло, словно такого утра вовсе не было. Снежинки давно опустились на землю и превратились в сугроб, наметаемый ветром, всё тем же ветром, что носился по всему двору.

– Пустить?! Тебя?! А ты помнила, что было, когда ты, вот просто ушла? Ушла!.. Не спросив меня, что я даже хоть немного почувствовал или должен был почувствовать, когда тебя не окажется рядом? Ты даже слова не проронила об этом! А теперь… Пусти…

– Но, я пришла к тебе опять. Всё кончилось там… – она махнула рукой, показывая, где должно было быть там, там, где она была несколько дней, с тем, кто так дерзко перешёл на их сторону и также дерзко отобрал то, что было у него уже много лет, – Он не тот, за кого себя выдавал. Он женат и у него есть дети. А там, – она показала на предполагаемую квартиру, где жил он, – Там… Так. Он просто жил для себя и…

Она вздохнула. Голос, которым она говорила ему, был напряжён и усталым. Сухим и блёклым. Она привстала с корточек и встала, направившись к двери, но его фигура, слабая и измождённая преградила путь, решительно встав между их отношениями, которые начались много лет назад и не должны были кончиться.

– Пусти… – уже более слабее произнесла она, боясь что вспугнёт это мгновение, которое слабым огоньком светилось в её изменившей душе.

Он долго колебался ос своим потоком мыслей, которые так внезапно прервали прекрасную мелодию падающей снежинки. Её грациозные линии под белым платьем напомнили ему те дни, когда они шли по улице, а ветер залезал под воротники и рассыпал белоснежные снежинки на их одежду, украшая своими тонкими грациями. Они шли по улице, а в витринах потухали огоньки затухающих гирлянд лампочек, украшавших салоны к Новому году.

Она смеялась таким же счастливым смехом, что и снежинки, что танцевали зимний вальс за окном, и была также грациозна в своём лёгком пальтишке, легко шагая под струями зимнего ветра, гонявшегося за счастливыми белыми снежинками, которые пытались всё время улететь высоко в небо, к красному солнцу.

В душе у него в этот момент создалось поле бушующих позёмок, перегоняемых старые листья поздних осенних месяцев. Крупинки серой земли вперемешку с белоснежными снежинками, пытались устроиться на зиму, где бы они чувствовали себя уютно и свободно, падая в свете солнечных лучей.

Холод, внезапно скользнувший по телу, остановил его, но ответить ей на её измену он боялся.

Дверь пропускала свет из комнаты, а они стояли в проходе, не решаясь что-то сказать друг другу после небольшого расставания. Между ними пробежала небольшая пропасть, которая не дала склеить то, что было между ними много лет.

А грациозная снежинка летала за окном, веселясь со своими подружками и унеслась вверх, лишь тогда, когда дверь закрылась…

03.12.2013 года

Яблоневый спас
Новелла

Гром грянул так неожиданно, что Таня не успев закрыть окна, вздрогнула и побежала в сад. Поднялся сильный ветер. Ветки деревьев клонились под плодами. Уже давно миновал июнь, на закате был июль. Адеревья, росшие вдоль изгороди, тяжелели от красивых красно-жёлтых яблок. Яблоки в саду в бабы Шуры были самыми вкусными. Так всегда говорили в округе. Даже мальчишки, которые не знали, чем занять себя вечерами, пытались залезть в её сад и нарвать ещё зелёных и кислых плодов.

Таня, скрываясь от ветра, подбежала к мазанке и открыла дверь. Гром грянул опять такой силы, что одна ветка, под тяжестью плодов и порывами сильного ветра треснула и свалилась на землю. Такого сильного ветра давно не случалось, и грозы в Украине летом в июле тоже не было. Обычно лето в июле стояло жарким. Зрели абрикосы, вишни, груши, виноград. Каждый день рано утром на автобусной остановке можно было увидеть не одну хохлушку с большими корзинами, спешащую на местный рынок.

Она забежала в избушку и присела на табурет, перевести дыхание.

– Ну, ладно. Окна я закрыла. Теперь гроза не страшна. А что будем делать с яблоками? Смотри, баба Шура, они скоро почти все на землю лягут. Как бы черви не съели их или не начали гнить, – девушка посмотрела на сверкающую молнию над садом и проговорила бабушке, – Может быть, мы тоже отвезём их на рынок. Ведь все торгуют…

– Ох! Что ж ты надумала. Я?! Торговать. В мои-то годы. Ну, ты когда надумала такое? Я же сроду не торговала имя. Растут и пусть растут. А зачем их собирать-то? Пусть себе лежат. Червям – то ведь тоже надоть что й-то есть. Мы обычно не собирали их. Так. Лежат, лежат, а потом в земле все и сгниют. Бог с имя.

– Hy, ты что, баба Шура! Столько ж их?! Надо же что-то делать. Давай я их хоть сдам куда-нибудь? И тебе какая-то копейка будет.

– Копейка? – задумалась старая женщина, которая знала только что копейку всегда можно заработать только на работе, а так, на рынке, это – баловство. И теперь, она посмотрела на сверкающие молнии, сильный ветер, который бушевал над её стареньким домом и ответила.

– А… Делай, что хочешь. Копейка?! А на что она мне? На старость свою положу. У меня же вон, в погребке, смотри сколько наливок стоит. А пить кому? Так и киснут, все. И яблоки что? Растут, да и бог с имя. Пусть растут. Мне тоже все не съесть. Зубов-то почти не осталось ужо. Иди. Вон, смотри, земля вся водой залилась. Яблоки и то, правда, жалко. Може и спасёшь что…

Она ещё раз посмотрела на небо, которое как взбесилось с утра, на тучу и грозовые раскаты, заливавшие небольшой её сад-огород, потом на яблоки и вздохнула. Она вспомнила…

…Когда была молодой, ещё совсем девчонкой, она бежала по улице, а яблоки, у соседей, наливались солнечным блеском. Вдруг хрустнула ветка, и она увидала, как свинья, лежащая под деревом, поднялась и полезла, как и подобает, напролом, через деревья и кусты с вишней. Сашка, молодая девчонка, остановилась и закричала соседям:

– Дядя Вадим, быстрее… Ваша свинья все деревья переломала… – она бежала к калитке и, уже забежав в сад, хворостиной, вырванной из плетённой изгороди, погнала огромную свинью по саду.

Но та, услышав крики, испугалась, уж не знаю, что й-то она подумала, но она вдруг оглянулась на крики, но разглядев, кто это, помчалась прямо по деревьям с яблоками. Кусты с вишней, не выдержав тяжести огромной свиньи, ломались и ложились, разливая сок от ягод на землю. Свинья бежала, дико выпучив глаза прямо на большую яблоню, которая росла в центре сада и была самой любимой яблоней у дяди Вадима. Дядя Вадим, выходя из избы, осторожно оглянулся на сад и задохнулся от увиденного:

– Ах, ты… Мать твою!.. Чтоб тебя, свинячья рожа, громом разбило! На мою, на яблоньку?!.. На… – он схватился за сердце и присел около вишни, от которой остались лишь короткие кустики с раздавленными ягодами.

Дядя Вадим не мог больше произнести ни слова. Он сидел под вишней и сжимал раздавленные ягоды в кулаке. Свинья, испугавшись окрика Сашки, наделала столько дел, что он теперь долго, наверное, не отойдёт от увиденного в саду зрелища.

– Тварь, ты… Проклятая… Что ж ты наделала… Как же я теперь жить-то буду?!.. Это же мои, крошки, мои самые лучшие яблоки. Новый сорт…

А тварь, то бишь свинья, порылась своим поросячьим носом в ягодах вишен, потопталась на сломанном дереве с яблоками, поела их и словно городская особа, только не раскланялась, и удалилась к себе в хлев.

– Я же Сашенька, их должен был на Спас, вот в августе принести, на выставку. А она… – уже горько, словно маленький ребёнок, плакал, заикаясь дядя Вадим, – А она, проклятущая, что же наделала… Куда же я их теперь дену? И что же ты так напугала её, чем? Ведь не сильно и кричала-то ведь. Бешенная тварь… Тьфу, проклятая. Ну, вот что ты ей скажешь… Ведь тварь, она свинячья…

– А что, дядя Вадим, мы сейчас соберём все ягоды, промоем, и яблоки, что целыми остались, и сварим джем: яблочный и вишнёвый. Я очень хороший рецепт знаю. Принесём мы с тобою джем на выставку твою. Может, и приз возьмём.

– А… – махнул он рукой и пошёл, сгорбленный, в дом, – Делай, как знаешь…