У Алисы в животе разливалось горячее и знакомое предвкушение, она просунула руку между ног и стала ласкать клитор. Саша разошёлся не на шутку: он почти полностью вынимал, а потом резко с силой втыкал член ей во влагалище. Пенис легко проскальзывал вглубь и упирался в переднюю стенку, в самую точку G. Волны блаженства накрыли её тело, она подняла ножку повыше, раскрывшись навстречу Сашиным движениям и выпятила зад. Саша держался за бёдра и энергично всовывал, плотно прижимаясь лобком к ягодицам, вызывая у Лисички, как он её иногда ласково называл, тихие всхлипы, ни в коей мере не заглушавшие, впрочем, происходившего за стеной.

 —Садист! Ах! Как ты классно меня берёшь! Ах!

 —Максик, любимый, я красиво поднимаю попку? Тебе приятно за яички?

 —Аргх! М-м-мал-лыш!! – вслед за рычанием раздалась серия громких шлепков.

«Бьёт он её, что ли? Или она его… Или, может, они вовсе не занимаются сексом, а стоят там друг перед другом и дают пощёчины, а стонут и рычат понарошку…»

Лена в ритм быстрым и частым шлепкам задорно орала:

 —Ай-ай-ай-ай-ай-ой-да-ай!

Сквозь открытую балконную дверь периодически долетал многоголосый хохот собравшихся многочисленных слушателей-болельщиков, а в дальнюю стенку довольно громко стучали, но в этот миг Алисе было уже всё равно: клитор налился сладостной истомой, глаза застлала розовая пелена, она застонала, ощущая, как в такт толчкам на кровать понемножку брызгает. Стало до невозможности скользко, комнату наполнил хлюпающий звук. Она было смутилась, но тут за стеной Лена в голос застонала:

 —Кончи мне на спинку, умоляю! Да-а-а!..

 —Ещё! Так! Ещё! Быстрее! Ах! Ах! Ах! Да-а-а-а-а!

 —Ленааа! Аргх! Да, моя Леночка! О-о-о-о!

 —Максик! Милый мой! Котик!

Саша судорожно бился о неё в конвульсиях, из Алисы порядочно натекло на кровать, она, задыхаясь, часто-часто потёрла в паху и, согнувшись, чтобы ни в коем случае не выпустить из себя содрогающуюся плоть, томно застонала:

 —Ох! Саша! М-м-м!

За стеной засмеялись, и слегка усталый голос Лены произнёс:

 —Поздравляю!

Да, поздравить было с чем! Алиса обыкновенно достигала оргазма, лаская себя рукой, в то время как Саша двигался внутри её киски, но такое ощущение она испытала лишь второй раз в жизни. Пришлось перестелить кровать и подложить на промокшее место полотенце. Алиса видела, что Саша, хоть и не понимает, что произошло, но однако выглядит очень довольным и гордым собой. В ней проснулась нежность к мужу, она обняла его и поцеловала; так они и уснули, обнявшись.

Наутро, все вместе встретились за завтраком. Несколько минут все чинно ели, глупо улыбаясь и смущаясь. Неловкое молчание нарушил Макс:

 —Что-то вы вчера долго ждали, прежде чем тоже начать…

 —Да нет, почти сразу, вроде…

 —А почему мы не слышали?

 —Да вы так орали. Соседи аж в стенку стучали…

 —Нет, не слышали. Мы думали, вы спите, и так и не присоединитесь!

 —А что, надо было зайти и присоединиться?! – попытался скрыть напускной бравадой своё стеснение Саша.

 —Да нет, я не об этом! – смутился Макс, – Хотя Лена бы, наверное, не заметила, если б ты присоединился…

 —Нифига подобного, я бы заметила! – сорвавшимся голосом возмутилась Лена.

 —Хватит моего мужа развращать! Вы и так весь район на ноги подняли!

 —Ничего мы не развращаем, он же сам первый начал!

 —А что, – врасплох выдал Саша, – если серьёзно, разве никто не хотел попробовать?

 —Саша, хватит, нет, конечно!

 —… Не знаю, – неожиданно произнесла Лена, внимательно глядя Алисе в глаза, – я-то лично всегда хотела…

 —Чего, двух мужиков? Одного своего уже мало?!

 —Не то что бы… Не только мужиков…

Алиса покраснела, встала из-за стола и постаралась поскорей замять разговор.

* * *

Саша наконец-то устроился в Агентство особых коммуникаций при МИДе, пока, правда, в качестве стажёра. Команда была разношёрстная, человек двадцать. Александр Андреевич, как его теперь иногда уважительно называли, работал в отделе у меланхоличного и немного грубоватого Андрея, одевавшегося, как и все поголовно в агентстве, во всё чёрное, старше Саши лет на пять-семь, а начальницей всей конторы была серьёзная рослая женщина Мария Андреевна. Из-за одинаковости его отчества и своего имени, Андрей бывало в шутку называл Александра своим «сынком», а Саша его – «папой». Мария Андреевна шутила, что в таком случае она также дочь и тоже в шутку звала Андрея «папой», хоть и была старше того лет на пять минимум. Они подружились, от случая к случаю втроём обедали в кафе, а по пятницам после рабочего дня хаживали в ближайший бар выпить пива.

* * *

Однажды так случилось, что на них свалился на редкость сложный проект страниц на шестьсот, который никак не получалось завершить в срок. Приходилось либо выходить в субботу, либо работать дома. Саша договорился с Андреем, что тот приедет в субботу, и они основательно посидят над этим чёртовым изданием. В назначенный день Андрей пришёл, как и обещал, они расположились на кухне с ноутами. Алиса, как обычно, ушла с утра на шопинг, так что квартира была полностью в их распоряжении практически на весь день.

* * *

Жена каждую субботу целый день гуляла по магазинам (она любила прохаживаться, прицениваться, ждать распродаж и покупать всякие мелочи). Но на самом деле её каждый раз тянули на улицу вовсе не одни лишь покупки. Она традиционно ярко красилась по такому поводу и стильно одевалась, называя эти еженедельные прогулки «выходами в свет». Обладая незаурядной внешностью, она всегда как магнитом притягивала мужское внимание: её длинным ногам на высоченных каблуках сигналили машины, продавщицы отпускали комплименты золотистым кудрявым волосам, а наиболее смелые мужчины, в основном отчего-то южане, постоянно говорили, какое у неё сказочное лицо, и спрашивали, как зовут такую красивую принцессу. Хотя она никогда не реагировала на попытки познакомиться и всегда хранила верность Александру, но после каждого шоппинга Алиса стабильно получала заряд энергии на всю следующую неделю и, как правило, возвращалась в превосходном и немного лихорадочном настроении.

Вот и сегодня она вернулась в прекрасном расположении духа и застала Александра с Андреем корпящими над своим проектом. Саша познакомил её с «папой», и она взялась за приготовление ужина, а тем временем Саша со своим «наставником» заканчивали работу.

На Алисе были прекрасно сидящие чёрные джинсы, соблазнительно обтягивающие попку, и повеселевший Андрей не мог удержаться, и тайком бросал сальные взгляды за спину Александра, пока тот сохранял и закрывал все файлы и убирал ноутбуки.

Вообще-то, что касается Алисиной задницы, это была просто притча во языцех! Однажды они вчетвером съездили на море, и Александру с Максом досталось столько впечатлений от нисколько не стеснявшихся и как будто бы из воздуха появлявшихся поклонников, что они быстро сообразили: в отпуск девчонок без сопровождения отправлять никуда и никогда не следует!

Круглая Ли́скина попочка и Ленкина осиная талия, выглядевшая так, как если бы у неё была удалена нижняя пара рёбер, всегда привлекали мужской интерес.

Вот и теперь взгляд Андрея нет-нет, да и соскальзывал вниз. А когда Алиса переоделась к ужину в домашний шёлковый халат, его интерес стал настолько очевиден, что не замечал этого один вечно невнимательный Александр.

Лёгкий ужин прошёл в оживлённых беседах: Саша что-то без умолку рассказывал об их проекте, а Андрей хвалил своего стажёра и говорил, какой из него со временем получится отличный специалист. Они договорились об очередной рабочей встрече в следующие выходные (в субботу ожидался большой праздник, поэтому наметили на воскресенье). Андрей предупредил, что придёт с само́й Марией Андреевной, и уж было собрался уходить, но тут Алиса выудила откуда-то бутылку вина, и они, взяв бокалы, переместились в большую комнату на диван. Они неспешно смаковали вино под телевизор и лениво болтали о всяких мелочах. Алиса прилегла на колени к Саше, а Андрей устроился у неё в ногах на другом конце дивана. Шёл какой-то фильм о природе по «Discovery». На пару минут Саша увлёкся и включился в реальность только в ответ на зов Алисы. Ему казалось, будто сознание отсутствовало всего мгновение, но он обнаружил, что она уже целиком охвачена любовным волнением. Кроме случая, когда они вместе подслушивали секс своих друзей из-за стенки, за несколько лет Александр никогда не видел жену настолько возбуждённой: её глаза блестели, грудки часто вздымались, соски отчётливо выделялись под шёлком. Алиса глядела на него с одновременно умоляющим, страстным и извиняющимся выражением на раскрасневшемся личике. Приоткрыв губки, она, лихорадочно дыша, прерывающимся шёпотом еле слышно произнесла:

 —Саша… Саш… Он… трогает меня…

Тут Саша заметил, что правая рука Андрея скрывается под подолом её халатика и медленно, но уверенно, шарит у неё по ногам.

Он в каком-то немом оцепенении наблюдал за шёлковым бугорком, под которым угадывалась ладонь: он перемещался по ногам Алисы, а когда нырнул глубже, то рука, видимо, принялась гладить её между бёдрами. У неё из груди вырвался сдавленный хрип, хмельные от ударившего в голову влечения глаза прикрылись, и она выдохнула:

 —Сашенька, мне стыдно, но я не могу… Очень приятно…

Андрей усёк, что Саша наблюдает за ним, и, должно быть, расслышал Алису, но ничуть не смутился и откровенно признался:

 —Ты знаешь, я тоже не могу. У тебя такая восхитительная жена – никак невозможно удержаться! – с этими словами он потянулся рукой подальше и, вероятно, взял Алису «за живое», поскольку та издала тихий протяжный стон и даже, вроде, слегка приподняла ногу, освобождая ему путь.

 —Ну что же ты молчишь? – шептала она, – Он же меня гладит там…

Саша смотрел ей в глаза и не мог ничего ответить, поневоле ощущая, как сам собой наливается кровью член рядом с лицом лежащей на коленях жены. Под тонкой тканью чужая рука лапала, гладила и массировала. Саше показалось, что Андрей действует уж слишком грубо и бесцеремонно, но каждое движение безотказно вырывало стон за стоном:

 —Ох, что он делает! У него такие руки… Саша, помоги мне, чего ты смотришь?!

Саша взял её лицо в ладони.

 —Боже мой, как ужасно! Скажи ему, чтоб перестал! Ох, м-м-м… Там… так… О-о-о…

Андрей, видя, как реагирует на его действия её тело и то, что Саша не сопротивляется, совсем осмелел, просунул под подол и вторую руку и одним рывком содрал с неё трусики. На сей раз Алиса всё-таки совладала с собой, резко согнула ноги, оттолкнула Андрея, вскочила и, вся красная как рак, пулей вылетела из комнаты. Мужчины помолчали, затем Андрей поднялся и положил на диван крошечный треугольник влажной ткани, который задумчиво вертел в руках:

 —Я, пожалуй, пойду ещё себе вина налью…

Едва только он вышел, в комнату ворвалась разъярённая Алиса и захлопнула за собой дверь:

 —Что это было?.. Что это было, я тебя спрашиваю?! Чего ты молчишь?! Твою жену на твоих глазах почти что трахают, а ты сидишь как истукан и смотришь телевизор?

 —Ведь тебе же нравилось вроде… Ты и сама не особенно сопротивлялась…

 —Конечно, я же не каменная! Но я тебя не понимаю, ты что, готов меня, как шлюху, любому своему другу отдать?!

 —Что ты орёшь, он же слышит… Все слышат…

 —Ну и пусть слы-шат! Ты – безвольный сладострастный импотент, вот ты кто!!! Только и знаешь, что лежать, как кутёнок, и ждать моих действий. Сам ничего не можешь!

 —Нет, Али́с, не надо…

 —Что не надо? Ты даже собственную жену девственности лишить не смог! Айболит, блин, потребовался! – продолжала орать Алиса.

 —Замолчи! Тише! – шипел Саша, – Ну это-то тут причём, Алис? Такое иногда случается. Ну, помог доктор, меня-то зачем этим попрекать?!

 —А притом! Ты думаешь, как Айболит помогал?! Обезболиванием и скальпелем, небось?! Ты так думаешь?! Я и тогда подозревала, а теперь точно знаю: ты под каждого проходящего мужика готов свою жену подложить!!!

 —Алиса, ну что ты говоришь?!

 —Да он трахнул меня, твой доктор! Можно сказать, так же как этот твой второй «гинеколог», Андрей, пытался!!!

 —Алиса, опомнись, что ты несёшь?!!

 —Да чего уж тут, – вдруг внезапно успокоилась Алиса, – даже легче стало…

И она каким-то тихим и почему-то отрешённым голосом поведала вконец офонаревшему Александру о том, что именно произошло с ней всего через неделю после свадьбы.

* * *

Она пришла к «Айболиту», порядком опоздав, когда приём уже закончился, но всё же застала его в кабинете заполняющим скопившуюся кипу карточек и историй болезни. Он поднял глаза на робко вошедшую Алису и, покрутив в руках просроченный талончик на приём, разрешил:

 —Ладно, садитесь, раз уж пришли…

Алиса села на стул рядом с письменным столом, нервно теребя сумочку.

 —Да не сюда садитесь, – улыбнулся доктор, – раздевайтесь там, за ширмой, и садитесь на вон то кресло. И не забудьте подстелить пелёнку. Принесли?

 —Да…

Смущённая Алиса прошла в указанный угол и долго раздевалась, раскладывая на кушетке вещи, стремясь как можно больше оттянуть момент операции. Наконец, она, прикрываясь, вышла из-за ширмы и полезла на кресло.

 —Ого! – аж присвистнул «Айболит», – Что ж вы догола-то разделись? Достаточно только снизу было… Ладно уж, лежите: нечасто нашему брату выпадает увидеть такую красивую грудь! Кладите ноги вот сюда.

 —Железки холодные!

 —Сейчас. Я подложу… Так сойдёт?

 —Да…

 —Лежите так, – доктор надел резиновые перчатки и приготовил зеркальце, – Сначала осмотрим…

Он выдавил на ладонь большое количество прозрачного геля, сел между её ног на невысокий табурет и занялся смазыванием входа во влагалище взвизгнувшей от внезапного холода Алисы. Его движения были в корне другими, чем у Александра, уверенными и профессиональными, – «Ну конечно, он же врач!» – и эта уверенная деловитость ни с того ни с сего показалась распятой на кресле Алисе очень возбуждающей. Она вспомнила, как Лена рассказывала про свои эротические фантазии с гинекологом. «А ведь сейчас вечер, в клинике, небось, никого уже нет. В коридорах, по крайней мере, – ни одного пациента… И я здесь лежу вся такая, как идиотка, голая (надо же было так облажаться), а он всё, что хочет, может сделать. Но что он там всё-таки делает? Мажет и мажет…» – Алиса попыталась приподняться…

 —Лежите, лежите, надо также внутри обработать, – он ввёл во влагалище, каким-то образом миновав Алисину девственность, длинный палец (только позже она узнала, что девственная плева имеет серповидную форму, и всегда остаётся отверстие). Алиса охнула и схватилась за края кресла.

 —Спокойно, девочка, спокойно. Ты что это схватилась? Даже грудку с испугу перестала прикрывать! А она у тебя действительно очень красивая… Чего у тебя так сосочки торчат? Замёрзла, что ли?

 —Н-н-нет…

 —Ты вся дрожишь. Боишься?

 —Н-н-нет, не б-боюсь…

Жирно смазанным гелем пальцем он совершал в глубине влагалища круговые движения. Это окончательно добило охваченную жарким пылом Алису, и она протяжно застонала.

 —Ох… М-м-м… Что… Вы… Делаете… Ох… – смазка потоком хлынула, размывая гель и делая её безумно скользкой.

Доктор, по-видимому, нисколько не удивился и пробормотал себе под нос:

 —Ах, вот оно что… – при этом он продолжал крутить карусель внутри её лона, хотя оно стало настолько увлажнённым, что, очевидно, в этом уже не было необходимости, – А плева у тебя, красавица, действительно очень прочная. Неудивительно, что твой порвать не смог. Надо было сперва посмотреть, а потом в эту дырочку сбоку целиться, – говоря, он всё совершал свои изматывающе-дразнящие движения, заставляющие ноги Алисы судорожно сгибаться; иногда он начинал пальцем, как бы маня, гладить, прижимая его изнутри к лобку, от чего хотелось пи́сать, – Вообще, хирургическое вмешательство – всегда крайняя мера. Естественный способ гораздо лучше, вы, надеюсь, понимаете? – бормотал доктор, снова почему-то переходя на «вы».

 —А-а! Ох! Что вы, доктор… Я не могу… Ах…

 —Неудивительно. Я тоже практически не могу. Ты такая хорошая девочка. Сейчас я тебе ещё помогу… – всё это время врач, сидя на табурете, разговаривал как будто не с ней самой, а с её набухшей и сочащейся писькой. И с этими словами он нагнулся и впился губами в  клитор.

 —О боже! Ох. Мама. Мамочка!

 —Не бойся, девочка. Возбуждение – лучший анестетик! Чем будет больше хотеться, тем легче пройдёт дефлорация! Понимаешь? – оторвавшись от неё, неестественно спокойным голосом произнёс он.

 —А-а… Да…

 —Ты же не хочешь, чтобы мы лидокаин в промежность кололи вместо этого? Да и ушли все… Операционная закрыта… Нет ничего…

 —Н-н-нет…

 —Тебе же приятно?

 —О-о-очень… Но странно… Вы же доктор…

 —Да ещё какой доктор! Так… Вот и славно… Лежи-лежи, всё будет отлично! – и он стал лизать клитор, надо признаться, весьма умелым язычком, вызывая у неё охи и ахи, и не забывая одновременно поглаживать её изнутри. Попутно он растягивал отверстие в девственной плеве, что вызывало мучительную, но не слишком уж болезненную сладость. В общем, спустя десять минут Алиса вовсю металась в гинекологическом кресле и вскрикивала в голос, когда он уж чересчур удачно касался кончиком языка её маленькой туго набухшей шишечки.

Когда доктор вытащил палец и встал, Алиса почувствовала, как что-то упруго упёрлось между её ног. Она догадалась, что это, но ни на йоту не испугалась – желание было столь велико, что она только замычала и приготовилась к толчку. Но никто вроде бы не спешил прорывать преграду, упругое и горячее плавно скользило вдоль половых губ от лобка до самого ануса. Это было до крайности развратно и безумно приятно. Член врача, чуть потолще и помощнее, чем у Саши, тесно заполнял мясистой головкой преддверие влагалища и туго ездил по клитору. Закрыв глаза, Алиса отдавалась новому, неизведанному прежде чувству, с каждым движением сладкая нега охватывала её всю, постепенно наполняя желанием вытерпеть любую боль, всё, что угодно, лишь бы это, наконец, вошло к ней вовнутрь. И в какой-то миг доктор прицелился в растянутое отверстие её плевы и надавил. Головка неожиданно легко раздвинула края и вошла в Алисину плоть. Алиса выгнула спинку и тихо застонала.

 —Молодец. Послушная девочка. А сейчас возьми себя за коленки и прижми их к груди. Да, так. Умница! Разведи пошире.

И доктор приступил к осторожным движениям из стороны в сторону, всё шире растягивающим её дырочку. Прерываясь, он вытаскивал свой болт и елозил им снова и снова между блестящих от смазки половых губок Алисы. Ей было приятно до дрожи. Лишённая волос киска (Алиса побрилась, как и было велено, перед визитом к врачу) блестела от смазки и соков и громко чавкала каждый раз, когда он выходил из влагалища.

Внезапно без предупреждения доктор резко с размаху вогнал свой дротик прямо в её истомлённую дырочку. На этот раз плёнка лопнула, мгновенной ослепительной болью полоснув по глазам, из которых посыпались искры.

 —Ай, болит! – заорала Алиса, не обращая внимания, что именно она только что ляпнула, и кулачками заколотила доктора по груди. Но он уже остановился. Всё кончилось: обагрённый орган замер снаружи у входа. Руки врача гладили её ноги, животик, бёдра, потом коснулись груди. Оказалось, что в процессе ласк сисечки стали гиперчувствительны: оттого что доктор нежно, но уверенно разминал сосочки, опять сочилась смазка, а желание, придавленное было болью, вновь нарастало. Она слышала, как на линолеум падают капли: она понимала, что это, наверное, кровь. Но боль почти прошла. То есть она была ещё здесь, но уже иная, «сладкая боль».