«Солнце любви в пустыне грёз»

А Борзенков не находил себе места все выходные.

– Что ты мечешься, как тигр в клетке? – нервничала мама Борзенкова, Тамара Степановна. – Ты можешь мне объяснить, что происходит?! – мама повысила голос до визга.

Борзенков ходил взад и вперёд по периметру маленькой двухкомнатной хрущёвки на северной окраине Минска и всё время молчал, чем раздражал и беспокоил свою престарелую мать.

Его мысли сбивались в кучу: «снежный человек» в чёрной шапочке, Злата Авдеева, признание ей в любви, кувыркание у неё под окном в сугробе, звёздочки, а потом снежинки в глазах, ревность и любовь, отсутствие чёткого ответа на признание, ни «да», ни нет… В общем, полный кавардак в голове. А ещё: как себя вести завтра при встрече в офисе, как держаться рядом с ней на новогоднем корпоративе… и так далее, и тому подобное. Борзенков держал обе руки в карманах брюк, иногда он их вынимал и хватался за волосы на своей голове, хотя они и без того были взъерошены и, похоже, немыты…

– Да перестань ты, наконец, маячить перед глазами! – не выдерживала Тамара Степановна. – Сейчас мой любимый телесериал начнётся – «Солнце любви в пустыне грёз». Прекрати в конце концов!

Борзенков плюхнулся во второе кресло, рядом с мамой.

– Ну вот! Другое дело, – успокоилась пенсионерка и включила пультом цветной телевизор напротив.

Заиграла музыка начинающегося телесериала, который смотрел в это время весь дом, и двор становился пустым, потому что все мамочки забирали детей домой, чтобы успеть к началу мелодрамы.

– Что с тобой происходит? – не отрываясь от экрана, пока звучал проигрыш и шли титры начинающегося фильма, поинтересовалась мама у Егора. – Может, ты влюбился? – при этих словах её выражение лица не изменилось, наклон головы так же.

– Может… – задумчиво, в такт маминой интонации, произнёс Борзенков. Лицо его никогда нельзя было назвать красивым – крупные черты лица, выдающийся вперёд широкий нос, широкие скулы, растянутый рот и светло-русые, почти бесцветные волосы – а сегодня его вид вообще кричал о том, что человек болен либо с ним что-то происходит неладное.

– В кого? – не моргая и не отрывая взгляда от красивых лиц на телеэкране, машинально вела диалог Тамара Степановна.

– В неё, – откинув голову назад, на спинку мягкого кресла, отвечал ей сын.

– А она кто?

– Девушка.

– А почему грустишь тогда? Смотри, как выглядят влюблённые люди! – она кивком головы указала на целующуюся пару в сериале «Солнце любви в пустыне грёз».

– Это только в кино так выглядят влюблённые, – Борзенков тяжело вздохнул и посмотрел в который раз на экран мобильного телефона с тысячей неотвеченных исходящих вызовов, – а в жизни всё как раз таки наоборот.

– Егорушка, сколько раз я тебе говорила, что в жизни нужно быть прежде всего оптимистом, и тогда всё сложится так, как ты пожелаешь! – утешала его мама и одновременно следила за развитием событий на экране. Как это у неё получалось – загадка даже для сына.

– Да, мама, знаю: стакан наполовину полон, – Борзенков наперёд предугадывал мамины фразы, ведь всю свою сознательную жизнь они прожили вместе, в одной и той же маленькой хрущёвке, даже отца своего Егор не помнит. Такова жизнь.

Понедельник – день тяжёлый

– Так, быстрее-быстрее! Все на совещание! – послышалось за дверью бухгалтерского кабинета, и мимо, за прозрачной перегородкой «аквариума» – так называли прозрачные стены офисные работники – проскакала общественная активистка и менеджер по персоналу, правая рука и заместитель директора частного предприятия «Чистый квартал» по работе с общественностью, Снежана Виноградская. – В 9 часов 30 минут все должны сидеть на совещании! – протяжно и звонко оповещала энергичная Снежана.

Конечно, никто на совещание не опаздывал. Некоторые уже заранее заняли свои постоянные места в кабинете директора.

– Итак, товарищи, начнём! – оглядев всех и пересчитав по головам своих сотрудников, вздыхая и пыхтя, начал свою речь Пал Палыч, директор «Чистого квартала». – Так, Шустреев, ну-ка поднимай голову, хорош спать! Я понимаю, что понедельник – день тяжёлый, но чтобы спать на совещании у директора – это верх наглости! – Пал Палыч закашлялся.

Ему уже было больше шестидесяти, но к пенсии он не готовился и часто шутил на эту тему, мол, с работы – сразу в могилу. Да и работники предприятия любили его за справедливость и человечность в отношении коллектива, за мудрость и твёрдость характера.

– Сегодня мы обсудим такие темы, – Пал Палыч правой рукой спустил большие очки в коричневой оправе на кончик своего мясистого носа и стал зачитывать повестку дня с листочка, заранее заготовленного для него помощницей. – Первая: «Соответствие объёмов производства и продаж годовому плану». Вторая: «Утверждение списка передовиков для получения тринадцатой зарплаты в декабре этого года». Ну и третья тема, самая интересная для вас… – Пал Палыч, не отрывая головы от листочка, лишь приподняв веки под массивными бровями, осмотрел всех присутствующих хитрым взглядом и продолжил, – «Утверждение программы и меню для корпоративного новогоднего вечера».

Последние звуки и слова речи Пал Палыча были заглушены всеобщими аплодисментами и выкриками «Ура!». Под всеобщий шумок в кабинет директора тихо прошмыгнула Злата, на ходу стаскивая с себя пальто и длинный вязаный шарфик.

– Авдеева, а вас здороваться мы до сих пор так и не научили?! – всё-таки, при всей своей нерасторопности и неостром зрении, её заметил Пал Палыч.

– Ой, извините меня, пожалуйста! – пытаясь запихать куда-то под стол верхнюю одежду, произнесла смущаясь Злата Авдеева и присела на стул в самом конце кабинета, подальше от начальника.

– А какова причина вашего опоздания, позвольте узнать? Не садитесь, не садитесь! – продолжал допытываться директор.

Авдеева встала возле стола по стойке смирно, как в школе, вся раскрасневшаяся, под пристальными взглядами своих коллег.

– Я… я… – что-то начала бормотать Злата, потупив вниз взор.

– Ты что, не подготовила извинительную речь заранее? – тихо прошептал сидящий рядом Борзенков, обращаясь к своей коллеге, подруге и возлюбленной в одном лице.

– Борзенков, не подсказывайте! – голос Пал Палыча стал более грубым.

– А я что?! А я ничего! Я совсем не при делах… – что-то невнятное мямлил Борзенков, растягивая время и давая возможность Авдеевой подумать.

Коллеги засмеялись. Часто Борзенков создавал шуточные и смешные ситуации, чтобы немного разрядить накалённую обстановку в офисе и расслабить заработавшихся сотрудников «Чистого квартала». Ведь рабочие будни без разрядки кого угодно до стресса доведут.

– Я прошу прощения за своё опоздание, – переминаясь с ноги на ногу, произнесла Авдеева. – У меня есть на это уважительная причина…

– И какая же? – строго спросил директор.

– Пробки… Да-да, именно пробки! В центре города образовались большие пробки из-за сильного снегопада. Вся очередь из автомобилей застряла на несколько десятков минут, пока снегоуборочные машины расчищали снег…

– Да-да, я подтверждаю это! – выкрикнул сидящий рядом Егор, подняв руку вверх, чтобы его было заметно. – Даже утром по телевидению передали штормовое предупреждение об опасности в виде сильной метели и обильного снегопада…

– А вас, Борзенков, я не спрашивал! Будьте любезны не перебивать! – директор начинал злиться. – Ну что же, так как вы, Авдеева, опаздываете на своё рабочее место впервые, я закрою на это глаза сегодня и не сделаю вам выговор…

Все зашумели и зашушукались, Борзенков незаметно пожал Злате руку под столом, выражая свою солидарность.

– Так, тишина! – попытался перекричать своих коллег и продолжить совещание Пал Палыч. – Продолжаем совещание. Да прекратите же вы, наконец, этот балаган!.. Слово предоставляется главному маркетологу частного предприятия «Чистый квартал» Эдуарду Величко. Прошу вас!

– Послушай, – тихо обратился Борзенков к Авдеевой, когда всё внимание участников собрания переключилось на нового докладчика.

– Что ещё? – недовольно спросила Злата, моргая заспанными глазами.

– А кто этот «снежный человек», который меня в пятницу в сугроб у твоего дома сбросил?

– Какой такой «снежный человек»? Ты бредишь, Борзенков? – фыркала Злата. – Мне сейчас не до смеха, поверь!

– Нет, не брежу. Мужик в кожаной куртке и чёрной шапочке скинул меня у твоего подъезда в сугроб и сказал, чтобы я к «его бабе», то бишь к тебе, больше не приближался. И дополнил, что он твой муж.

– А-а-а, этот! …

– Кто он? Ты была замужем?

– Да, очень давно. В 19 лет я вышла за этого придурка замуж – тогда он был, кстати, нормальным – просто из интереса за первого встречного, который предложил мне это. Побыла там два месяца, поняла, что это всё не для меня, и мы развелись. Но он почему-то до сих пор гоняет всех моих мужчин. Но ты не обращай внимания, он только пугает, – утешила Злата Егора.

– А я и не обращаю.

– Так, прошу тишины! – докладчик постучал ручкой о стенку стеклянного графина, и гул голосов на время затих.

Выполняется ли план производства

– Спасибо, Пал Палыч, за предоставленное мне слово. Как всегда, я подготовил необходимые цифры о проделанной нами всеми работе за предыдущий месяц, ноябрь 2018 года. Некоторые цифры любезно были предоставлены мне нашей бухгалтерией. Спасибо, девчата! Итак, что можно сказать о динамике производства и продаж «Чистого квартала» за ноябрь месяц и в частности за весь 2018 год, подходящий к концу…

– Ну, как провела выходные? – снова улучив момент тишины, шёпотом поинтересовался Борзенков у Златы, немного склонившись к ней вправо.

– Да так себе… ничего особенного, – вяло и так же шёпотом ответила блондинка, делая вид, что конспектирует доклад главного маркетолога.

– А я все выходные думал о тебе! – тихий голос Егора стал более мягким, его лицо озарили едва уловимая улыбка и сверкающие глаза. Он попытался взять в руку холодную ладонь Златы, но та резко вырвалась и продолжила что-то калякать в своём блокноте. Молодой человек сделал вид, что не обратил на этот жест внимания: он всегда знал про крутой нрав Авдеевой, ведь уже два года вместе работают.

Авдеева по-прежнему продолжала не замечать Борзенкова, несмотря на то, что он ей пару дней назад признался в своих чувствах. Злата не рассматривала его не только на роль жениха, но и на роль возлюбленного. Он продолжал оставаться просто коллегой по цеху.

– … Но несмотря на это мы продолжаем наращивать производство наших пылесосов «ПыльКон», – продолжал свою громкую речь докладчик Величко, – и даже выводить их на экспорт!

Послышались аплодисменты.

– А ты думала обо мне? – снова обратился с вопросом к Злате Егор.

– Слушай, Борзенков, тебе не чем заняться, что ли? – раздражённо прошипела белокурая девушка.

– Мне?! Есть, конечно!

– Ну тогда отстань от меня с глупыми вопросами!

– Хорошо, я понял! Наша принцесса не в духе сегодня.

Авдеева злобно сверкнула глазами в сторону настойчивого поклонника. Егор замолчал на время, но он не собирался сдаваться. Он смотрел на докладчика, главного маркетолога Величко, стоявшего в центре, но не слушал его речь. Он думал совершенно о другом, вернее о другой… девушке.

– … Поэтому я считаю, что мы почти выполнили план, намеченный на ноябрь месяц, и продвигаемся к выполнению годовых обязательств, обозначенных нашими экономистами в бизнес-плане. На этом у меня всё! – Величко вытер платком со лба образовавшуюся от напряжения испарину.

После него выступил начальник производственного цеха Лев Перекусихин – человек маленького роста, средней упитанности, с выпирающим животиком и залысиной на голове, которую он почему-то пытался прикрыть несколькими прядями чёрных волос с боков. В его обязанности на этом совещании входило обсудить с сотрудниками частного предприятия «Чистый квартал» и утвердить путём голосования список передовиков производства на получение тринадцатой годовой зарплаты. Обсуждение этой темы было жарким и громким: никто не хотел быть незамеченным и незанесённым в этот короткий, но желанный список.

Когда, наконец, споры утихли, слово снова взял директор предприятия Пал Палыч Коломиец:

– Ну всё, хватит! Хватит уже обсуждать, список окончательно утверждён. Петрунич, сядь ты уже! – Пал Палыч постучал ручкой по крышке стола. – Всё. Прекращайте переговоры! Рабочий день в разгаре, а мы до сих пор совещаемся, – лицо директора становилось багровым, что происходило с ним каждый раз, когда он злился.

Наконец сотрудники «Чистого квартала» утихомирились.

– Ну что же, можно продолжить? – Пал Палыч окинул всех строгим взглядом из-под очков. – Хорошо. Тогда я продолжу. Итак. На повестке дня самый интересный для вас вопрос – это утверждение программы и меню для корпоративного новогоднего вечера, который у нас намечен на…

– 31-е декабря!

– Спасибо, Авдеева, я рад, что вы, наконец, проснулись, – пошутил пожилой директор, и все засмеялись.

– А я и не спала! – обиженно заявила Злата.

– И это радует, и это радует. Ну что же…

Вдруг дверь директорского кабинета открылась без стука.

– Так, кто это у нас такой невоспитанный и заходит без… – лицо Пал Палыча замерло, когда он оглянулся назад…

Это розыгрыш?

Первой в просторный кабинет директора широкой походкой от бедра вошла высокая, пышная барышня в длинной норковой шубе, из-под которой выглядывало ярко-красное платье. Волосы пышной блондинки были зачёсаны назад и уложены в деловую причёску. Во всём её облике ощущалась уверенность в себе, напор и самодовольство. Большая грудь шикарной блондинки шла, как говорят в народе, впереди своей хозяйки, расчищая ей путь. На вид женщине было, несмотря на тщательный уход и омолаживающие процедуры, больше сорока, скорее, около пятидесяти лет. Она прошла от двери к столу, где находился директор Коломиец, застывший от изумления с открытым ртом.

За крупной блондинкой в возрасте вошли ещё два человека в чёрных костюмах и таких же чёрных строгих пальто нараспашку. Один человек в чёрном был намного старше другого и полнее.

Когда они сравнялись со столом директора, за которым замер он сам, тот что постарше, с седыми висками, произнёс:

– А предстоящий новогодний корпоратив сотрудники «Чистого квартала» обсудят уже с новым директором! – ехидно улыбаясь, произнёс плотный пожилой человек в чёрном пальто. – Это наша несравненная, – он протянул в сторону правую руку, где позади него гордо возвышалась такая же пожилая, как и он сам, блондинка в высоких сапогах, и подтянул её к себе, представляя почтенной публике, – Серафима Андреевна Скоробогатая! Прошу поприветствовать её! – второй рукой, как дирижёр оркестра, он указывал ладонью вверх, прося публику поаплодировать. Растерянные сотрудники «Чистого квартала», собравшиеся утром этого дня на совещании в кабинете директора, замерли, не понимая до конца, что, вообще, здесь происходит.

– Это розыгрыш? – кто-то в первых рядах дерзнул задать людям в чёрном интересовавший всех вопрос.

Наступила гробовая тишина. Лицо Пал Палыча стало вдруг белым и вытянутым в длину, как окаменелое яйцо. Он стоял не шевелясь, в той же позе, в которой его застали непрошенные гости, когда без спроса ворвались в кабинет.

Но никто не услышал единичного вопроса из зала, а может, не захотел услышать, и лицедейство продолжилось.

– Это кто такие? – теперь уже Злата Авдеева наклонилась влево к Борзенкову и шёпотом поинтересовалась. Лицо её уже не выглядело, как ранее, таким помятым и заспанным: возможно, происходящее сейчас действо во время совещания было настолько из ряда вон выходящим, что мигом оторвало её от тягостных мыслей, в которые она была погружена ещё с вечера пятницы.

– Учредители, – прошипел в ответ Егор Борзенков.

– Откуда ты их знаешь? – продолжала шептаться Злата.

– А как ты думаешь, что я в курилке каждый день делаю при всём при том, что я не курю?! – ответил вопросом на вопрос находчивый молодой человек.

– Вы можете нам объяснить, что здесь происходит?! – громко спросил вскочивший на другом конце длинного стола главный маркетолог Эдуард Величко. Никому не понравилось то, что сейчас происходило в кабинете директора.

– Так, присядь, выскочка! – жестикулируя руками, как стропальщик крановщику, фамильярно и на «ты» осадил пожилой человек в чёрном главного маркетолога, осмелившегося противоречить их начинаниям. – Серафима Андреевна – отныне ваш новый директор… – зал зашумел. – Так… Тихо!.. Тихо!.. Раскричались тут… Да тихо же вы! Дайте договорить… Да-да, Серафима Андреевна – опытный руководитель высшего звена, знакома с производством, успешный управленец… – человек с седыми висками игриво взглянул на женщину рядом с собой, – … да и просто красивая женщина!..

– Продвигает свою любовницу, – тихо шепнул Борзенков Авдеевой на ухо.

– Да ты что?! – не верила своим ушам и глазам Злата.

– А что будет с Пал Палычем? – послышалось из зала.

Сам директор (уже, наверное, бывший) «Чистого квартала» Пал Палыч Коломиец стоял перед аудиторией ни живой, ни мёртвый, застыл как каменный.

– Что-что, ещё раз? Я не понял! – мужчина в чёрном пальто и безукоризненно белой рубашке прищурился так, осматривая толпу собравшихся сотрудников «Чистого квартала», как будто он разглядывал микробов под микроскопом, при этом съев предварительно свежий лимон без сахара.

– Я спросил, а что будет с нашим директором, Пал Палычем?

– Ты кто такой? – обратился пожилой учредитель «Чистого квартала» к молодому человеку, вставшему со стула в центре просторного директорского кабинета.

– Я – инженер-конструктор.

– Я понял! Как фамилия?

– Шустреев Юрий.

– Послушай, Шустреев, ты, я вижу, самый ушлый здесь?!.

– Скорее, шустрый! – поправил молодой человек, единственный стоявший среди собравшихся сотрудников, не считая директоров (старого и нового) и двух учредителей «Чистого квартала».