Мою голову не покидают 9

27 февраля 1959 года. Ивдель. Свердловская обл. СССР

После того, как коллегу журналиста Григорьева, Юрия Ярового, взяли в качестве понятого на место происшествия, он (Григорьев), который просился полететь туда несколько дней подряд, остался снова не у дел. Сказать, что Геннадий Григорьев расстроился, – это не сказать ничего. Как часто в нашей жизни бывает так: чего мы хотим больше всего на свете – именно этого мы не получаем! А неудачи на пути к цели ещё больше разжигают наш интерес.

В 13 часов дня, после того как собкор газеты «Уральский рабочий» города Краснотурьинска долго провожал тоскливым взглядом взлетающие вертолёты на перевал – а на борту одного из них улетал Юрий Яровой – Григорьев ещё долго стоял в оцепенении и размышлял. Что ему делать дальше? Ни на какую другую тему журналист не мог думать, кроме как о пропавших девяти туристах на горе Отортен. Дни командировки продолжались, а он до сих пор не написал ни одной строчки для своей газеты.

– Вас тоже не взяли, коллега? – послышался за спиной Григорьева мужской голос, который привёл его в чувства и вернул на мёрзлую, холодную землю. Григорьев повернул голову в сторону голоса и увидел перед собой человека высокого роста, темноволосого, с гладко выбритым лицом.

– Малышев Александр Сергеевич, – не дожидаясь ответа, представился гладковыбритый, подтянутый мужчина и протянул правую руку, приветствуя собеседника, – редактор Ивдельской городской газеты «Северная звезда» – «Северушка», как нас называют ласково местные жители.

Григорьев наконец-то очнулся от своих тягостных мыслей, увидев перед собой коллегу, и не просто журналиста, а самого редактора известной городской газеты.

– Ах, простите, задумался! Геннадий Григорьев, собкор «Уральского рабочего» города Краснотурьинска, – быстро исправился он и пожал протянутую ему руку.

– Давно здесь дежурите, на аэродроме? – участливо поинтересовался редактор Малышев, видя, как Григорьев зябко втягивает плечи и шею в чёрную кожаную куртку.

– Уже третьи сутки… – пожаловался Григорьев своему коллеге, который, как никто другой, должен был понять его.

– Нельзя туда нашему брату, журналисту. Я тоже вот хотел статью написать про группу пропавших туристов на Уральском хребте. Уже были даже кое-какие наброски, но приехал главный прокурор из Свердловска и запретил нашему брату появляться на месте происшествия и что-либо писать. Боятся, что напишем что-нибудь не то, и это «не то» ещё больше усилит народные волнения по поводу этой трагедии…

Товарищ Малышев был очень разговорчивым, коммуникабельным человеком, с добрыми глазами. Он всё говорил и говорил что-то Григорьеву, но тот слышал только некоторые слова, вырванные из контекста его долгой, гладкой речи. Геннадий всё больше молчал, молчал, смотрел куда-то вдаль, сквозь товарища Малышева, и кивал головой в ответ. Наконец редактор «Северной звезды» заметил, что Григорьев совершенно не слушает его, и перешёл на личные вопросы, которые помогли бы ему разговорить замёрзшего собеседника:

– А где остановились хоть?

– В гостинице остановился, платит мне моя газета командировочные. Но, видимо, я их плохо отрабатываю, пока никаких заметок и набросок у меня нет. Надо находить какую-то тему и писать статью, потому что, не ровен час, уволят такого бездарного журналиста, как я.

– Хотите, я вас подвезу до гостиницы? У меня здесь служебный автомобиль, у аэродрома. Погода портится, замёрзнете тут!

Уже в автомобиле Григорьев почувствовал себя лучше: разогрелся и разговорился с приятным человеком, Малышевым Александром Сергеевичем.

– Неужели эта тема так затронула вас?! – удивлялся Малышев, сидя на переднем сиденье автомобиля, рядом с водителем. – Есть же и другие темы, о которых можно написать. Вот сейчас у нас идёт строительство в городе Ивделе. Я называю его «стройкой века». К концу этого года или в следующем должны сдать Ивдельский гидролизный завод, на котором будут перерабатываться древесина и производиться спиртосодержащие жидкости. Очень интересная тема, я вам скажу как журналист журналисту! – увлечённо говорил редактор «Северной звезды». – И этот завод будет снабжать всю область спиртосодержащими продуктами и не только… Поэтому это будет интересно читать всем в масштабах Свердловской области и даже Союза, – Малышев замолчал и обернулся в сторону заднего сиденья, чтобы удостовериться, что его собеседник слушает.

– Да, конечно! – согласился Григорьев. – Действительно, строительство гидролизного завода – это интересная тема, и мне нужно ей сегодня же заняться. Спасибо за идею, товарищ Малышев. По крайней мере, я отвлекусь от своей навязчивой идеи и займусь непосредственно своей работой. Если можно, высадите меня возле, как вы сказали, «стройки века»?

– Обязательно! Я как раз туда отправляюсь – примерно двадцать минут езды от аэропорта Ивделя, – обрадовался Александр Сергеевич, что хоть как-то расшевелил приунывшего иногороднего коллегу. – Но я смотрю, – Малышев пристально присмотрелся к Григорьеву, – что у вас по-прежнему белое лицо… как будто бы смерть увидели?

Геннадий был действительно необычайно бледным, со стеклянными, полными слёз глазами.

– Да, как будто бы смерть увидел… – пробормотал Григорьев себе под нос.

– Что-что, я не расслышал? – переспросил Малышев.

– Мою голову не покидают 9, – чуть громче сказал Григорьев.

После этих слов оба замолчали и каждый подумал о своём, а возможно, оба подумали об одном и том же…

***

Побывав на «стройке века» – строительстве Ивдельского гидролизного завода – Григорьев лично убедился в том, что это действительно грандиозный проект, и он уже практически готов, и скоро начнёт функционировать. Собкор газеты «Уральский рабочий» пообщался со строителями, архитектором завода, с начальником стройки; сделал фотографии; взял несколько интервью; и материал был уже готов для передачи в редакцию, кроме некоторых доработок и обобщений. День прошёл очень насыщенно и продуктивно. Статья о строительстве гидролизного завода была практически готова.

Вернувшись вечером в гостиницу, журналист продолжил работу над статьёй о строительстве завода в Ивделе. Работая в поте лица, журналист Григорьев то и дело невольно отвлекался на свои мысли о группе Дятлова. Он опять не мог сконцентрироваться на работе. Что происходит на перевале? Что там нового обнаружили? Григорьев встал из-за стола, открыл форточку в окне и закурил сигарету, пуская кольца дыма на улицу через узкое отверстие. Уже стемнело.

За дверью слышались громкие и тихие, быстрые и медленные шаги посетителей и их голоса. На первом этаже Ивдельской гостиницы располагался Поисковой штаб. Там же жил полковник Ортюков. В комнате Григорьева было слышно, как там постоянно входят и выходят ребята из группы спасателей. О чём они говорят? Наверняка, обсуждают происходящее на горе Отортен.

Выкурив одну сигарету, Геннадий Григорьев вышел в коридор. Ему не терпелось хоть что-нибудь узнать о происходящем.

Чтобы уточнить обстановку, он спустился в холл гостиницы, прошёл туда-обратно мимо комнаты Ортюкова, надеясь что-нибудь услышать хоть краем уха. Комната полковника Отортена, как всегда, была полна посетителей. Вот и сейчас к нему прибыли ребята из группы спасателей, и они о чём-то громко разговаривали. Григорьев услышал несколько слов: «четыре трупа», «палатка»…

Когда один из посетителей вышел, Григорьеву удалось разговорить его и кое-что узнать: на горе 1079 найдена палатка группы Дятлова вместе с вещами и лыжами, а также на склоне этой горы обнаружен труп самого Игоря Дятлова, руководителя пропавшей группы спортсменов, и ещё трёх погибших участников этой группы… Подробности источник не стал разглашать, потому что «не положено». Но Григорьеву хватило и этой информации, чтобы он ещё больше погрузился в отчаяние и тоску.

Журналист вернулся в свой номер Ивдельской гостиницы и, не включая свет, стал ходить по периметру номера взад и вперёд, хаотично размышляя, что он может сделать в данной ситуации. Чтобы ничего не делать, такая мысль Григорьева не посещала. Он должен быть на месте происшествия так или иначе!

Первый порыв его был снова проситься у самого полковника Отортена полететь на перевал в любом качестве: если не журналиста, то хотя бы понятого, или кем угодно. Поддавшись неконтролируемым эмоциям, Григорьев снова выскочил из номера и быстро спустился по лестнице к двери полковника Отортена. Там продолжали слышаться громкие голоса, что-то обсуждая, кто-то ходил к двери и обратно.

Григорьев приостановился, держась правой рукой за ручку комнаты полковника Ортюкова, как вдруг дверь распахнулся, и Григорьев столкнулся лбом с выходившим оттуда человеком. Тот от боли схватился за ушибленный лоб и недоумевая посмотрел на такого же ушибленного Григорьева.

– Вы сюда? – с раздражением спросил пострадавший.

В этот момент журналист увидел в проёме двери грозное лицо Ортюкова, который ходил взад и вперёд по своему номеру, громко постукивая каблуками хромовых сапог, и что-то эмоционально говорил присутствующим. Журналист не решился войти и, извинившись, сказал, что просто проходил мимо.

Григорьев снова вернулся в свой номер и лёг в кровать, потому что продолжать работать над статьёй о гидролизном заводе после того, как он узнал о гибели ребят, было невозможным.

Как прошла эта ночь журналиста Геннадия Григорьева – остаётся только догадываться. Скорее всего, это была очередная бессонная, наполненная горечью и печалью, ночь. Его голову не покидали 9…

Ивдель – Уральский хребет – Ивдель

28 февраля 1959 года. Ивдель. Свердловская обл. СССР

Проснувшись на следующий день в 7 утра, журналист Григорьев, с опухшими после бессонной ночи глазами, сел за письменный стол перечитать вчерашние записи о строительстве гидролизного завода в городе Ивделе. Буквы расплывались и плясали перед его глазами, он абсолютно не понимал, о чём читает. Работать снова не представлялось возможным…

– Нет! Больше меня ничего не интересует! – Геннадий вскочил из-за письменного стола, стукнув кулаком по записной книжке, которую только что пытался читать. – Я сегодня же поеду в аэропорт, и тебе, полковник Ортюков, от меня не отвертеться!

Григорьев схватил с вешалки свою чёрную кожаную куртку на меховой подкладке и бросился на выход. Затем вернулся; взял записную книжку со стола, карандаш; бросил их в полевую сумку и снова выскочил из номера, захлопнув громко дверь.

Около 9 часов утра Григорьев был уже на аэродроме. Спасатели тоже были здесь и готовили несколько вертолётов и один самолёт АН-2 к вылету. Полковник Отортен о чём-то разговаривал с лётчиками у левого края взлётно-посадочной полосы.

Григорьев решительной походкой, с твёрдым намерением «победить», направился быстрым шагом в сторону полковника Ортюкова. Тот сразу узнал молодого журналиста, с которым не раз пересекался в гостинице Ивделя:

– А-а, это снова вы, товарищ Григорьев? Что на этот раз? Снова по тому же вопросу?

– Да, товарищ полковник. Это снова я, Геннадий Григорьев. Доброе утро! – отважный журналист пожал руку полковнику Ортюкову и лётчикам, с которыми тот разговаривал. – Возьмите меня…

– Ну-у… Вы опять за старое! – перебил его полковник, заранее зная, о чём будет просить журналист.

– Товарищ полковник, возьмите меня сегодня на Отортен! – продолжал настаивать Григорьев, невзирая на недовольный вид Ортюкова. – Я готов полететь на чём угодно, лишь бы побывать там: на вертолёте или самолёте – мне не важно. Я не займу много места, только возьмите меня…

– Зачем? – спросил полковник Ортюков настырного журналиста. – Вы слышали, что вчера сказал прокурор области: журналистов туда не пускать?

– Да, я слышал, – оправдывался Григорьев, – но я не буду ничего писать в газету! Я просто напишу маленький рассказ об этом происшествии. Я… Я… Я даже изменю имена участников, и окончание будет совершенно другим… – сейчас Григорьев был готов на всё, лишь бы только полететь и увидеть воочию место происшествия, а также помочь в поисках ребят группы Дятлова.

– Другое окончание?! – резко отреагировал полковник Ортюков на эти слова. – А вы знаете настоящее окончание того, что произошло в Уральских горах?! – его чёрные брови взмыли вверх от негодования.

Григорьев замолчал, не зная, что отвечать на этот вопрос. Он понимал, что шансы улететь на перевал сегодня равны нулю.

– Товарищ полковник, ну отправьте меня туда неофициально. Об этом никто не узнает…

– Какое «неофициально»? – повысил голос полковник. – А если с вами там что-нибудь случится? Я такую ответственность на себя не могу взять!.. И вообще, что вы там забыли? Что вас так туда тянет, на эту гору Отортен? Судя по легендам, которые рассказывают манси, это гиблое место для людей!

– Это меня не пугает, – ответил спокойно Григорьев.

– Тогда что?

– Я хочу сам увидеть это место, чтобы рассказать о нём людям и развеять все сплетни и домыслы, которыми сейчас полнится весь регион: о ядерных взрывах, шпионах, НЛО…

– Вы надеетесь там встретить инопланетянина, на месте преступления? Который вам поведает о том, как всё произошло?

– Ваш сарказм неуместен, товарищ полковник! Вы знаете, о чём я говорю.

– Конечно, я знаю! И я бы с радостью вас отправил на этот Отортен, чтобы вы сами убедились и увидели своими глазами: как, что и почему! Но сейчас это невозможно. Во-первых, как я сказал уже ранее, журналистам запретил там появляться прокурор области товарищ Клинов. А во-вторых, в связи с последними событиями в Уральских горах, там сейчас идёт расследование по только что начатому уголовному делу. И пока оно не закончится, посторонним там не место! Я всё сказал. Прощайте, товарищ Григорьев!

Полковник развернулся и скрылся в здании аэропорта. Григорьев остался стоять у взлётной полосы и наблюдать со стороны за дальнейшим движением рейсов Спасательного штаба «Ивдель – Уральский хребет – Ивдель».

Решив немного согреться, журналист осмелился войти в здание аэродрома и посидеть там, повариться хотя бы в этой суете, послушать, о чём говорят.